|
Блок «Родина» начал свое существование с сенсации своего успеха на выборах 2003 года и жил все эти годы как «растянутая сенсация». Последняя фаза его политической жизни (последняя на сегодня, но не факт, что последняя вообще) началась с сенсации удаления «Родины» с московских выборов по обвинению в разжигании национальной розни, выдвинутому известным борцом за интернационализм Владимиром Жириновским. И продолжается в больших или меньших сенсациях ее судебных преследований в разных регионах, включая последнее решение Верховного суда о запрете для нее участия в довыборах в Госдуму по Медведковскому избирательному округу. Ситуацию с казусным снятием «Родины» с московских выборов еще можно было читать по-разному – то ли как организованную руководством партии пиар-акцию, рассчитанную на будущее, то ли как конъюнктурную ситуацию, в которой решающее слово оказалось за Юрием Лужковым, которого достали нападки «Родины». Однако сегодня подавление последней явно стало тенденцией. С одной стороны, «Родина» стала мешать власти.
С другой – источник ее уязвимости кроется во внутренней слабости и внутренних же противоречиях.
Считается, что «Родина» была создана властью для раскола избирателей КПРФ и что она выполнила свою задачу, отобрав у последней голоса в 2003 году. Это утверждение верно лишь отчасти в первой своей части и почти неверно во второй. Замысел этого блока родился не у власти, а у левых активистов, не связанных с КПРФ. Они исходили из простого, верного, но подчас забываемого положения: просоциалистический электорат в России значительно шире избирателей КПРФ, достигает двух третей общества, но КПРФ именно в силу своих национал-патриотических установок на всех выборах не умела «собрать свои голоса». Однако ставка, сделанная при первичном образовании блока (тогда он мыслился как блок «Товарищ» с левосоциалистической ориентацией) на Сергея Глазьева, продолжавшего, подобно Зюганову, твердить о патриотизме, с одной стороны, резко снизила перспективы блока, с другой – открыла дорогу и надежды для многих полумаргинальных групп и персоналий националистической ориентации.
Основная задача, стоявшая перед блоком, заключалась тогда в уходе от надоевших патриотических проповедей и акценте на социальные проблемы, которые уже с кампании 1999–2000 годов стали находить все больший отклик у избирателей.
Именно в таком качестве блок виделся и на первом этапе его поддержки властью, когда его действительно курировал Марат Гельман. Власть просто решила воспользоваться нарождающейся инициативой части левых и трансформировать ее в создание объединения «красных путинистов».
Той довольно заметной группы, которая, оставаясь на левых позициях, полагала, что чекист Путин – это Штирлиц во власти, который только и ждет удобного момента, чтобы вернуть России советское время.
На каком-то этапе к процессу воздействия на блок подключились властные чекисты, но вполне «белые» (или даже «черные»), и в него был имплантирован Рогозин, известный своей пронационалистической позицией. Казалось, что это смерть неродившегося объединения. Националистический вектор был бесперспективен, как это уже доказала вся история попыток КПРФ играть на этом поле. Рогозин, несмотря на свои личные установки, понял ситуацию и, изменив акценты предвыборной риторики, сделал ставку именно на «социалку». Доступ к телевидению и блестящие полемические качества Рогозина, не уступавшего Жириновскому, дали отлично развить тему и собрать голоса для успеха на выборах.
Правда, у КПРФ «Родина» голосов почти не отобрала.
Как стало ясно позднее, лишь около 2% избирателей-коммунистов переориентировались на нее, остальные 7% были собраны именно среди левой, но не голосовавшей за коммунистов части избирателей, то есть успехом увенчался именно исходный замысел первых инициаторов блока. «Родина» создала свою фракцию, но оставалась вполне виртуальным объединением, не имевшим реальных структур в обществе. При этом она зависла между тремя составляющими: поддержкой Путина, левыми голосами избирателей и во многом националистическим персональным составом и фракции, и руководства, являвшегося конгломератом амбициозных и мало связанных между собой персоналий. Монопольное положение в парламенте «Единой России» делало «Родину» малозначимой для власти. Нужда в ее голосах при таком раскладе пропадала. Никаких собственных проектов «Родина» не могла осуществить, не имея возможности влиять на голосование в парламенте. Встала задача вновь найти свое лицо для подготовки к будущим выборам. С одной стороны, фракция и ее руководство стали рассыпаться. А с другой – динамика общественных настроений в 2004 году показывала, что поддерживающие власть партии поддержку в обществе медленно, но теряют, а оппонирующие либо сохраняют, либо, как КПРФ, так же медленно, но наращивают.
И Рогозин стал дистанцировать образованную партию от власти, набирая одновременно общественную поддержку.
И в этом противостоянии она, судя по социологическим данным, могла в будущих выборах и будущем парламенте обрести ключевое значение. Возьмем три группы данных.
Сентябрь 2005 года. Пройди выборы тогда, «Единая Россия» получала бы 38%, КПРФ – 23%, «Родина» и ЛДПР – по 10%. При действующей теперь пропорциональной системе «Единая Россия» получает 211 мандатов, КПРФ – 138, «Родина» и ЛДПР – по 55–56 мандатов. «Единая Россия», опередив в полтора раза ближайших конкурентов, не получала даже простого большинства в парламенте и целиком зависела от взаимоотношений с ЛДПР, которая в этой ситуации тоже могла бы рассчитаться с партией власти за сегодняшнюю бессловесность.
Ноябрь 2005 года. Социологи дают данные по Москве: «Единая Россия» набирает 43%, «Родина» и «Яблоко» – по 14%, КПРФ и ЛДПР – по 10%. В условиях московской избирательной системы и с учетом реальной возможности получения оппозицией до трех мест из 15 мажоритарных мандатов депутатские места раскладываются следующим образом: 20 мест у «Единой России» и 15 у остальных партий. Формально большинство есть, но, во-первых, не слишком впечатляющее и заметно меньшее, чем в Госдуме, во-вторых, исключительно за счет мажоритарных округов. В целом «Единая Россия» рисковала получить 43% голосов против 48% у ее оппонентов, то есть при большинстве в МГД она оказывалась в меньшинстве среди избирателей, причем в ситуации поддержки всем политическим весом Юрия Лужкова. Для ЕР это означало публичное унижение и поражение.
Однако простое устранение из этого списка «Родины» при возможном перераспределении голосов избирателей меняло картину, сокращалось число голосов, поданных за прошедшие в МГД партии, и 43% ЕР уже оказывались большинством, поскольку часть голосов «Родины» просто не доставалась никому. Примерно это и произошло на деле. Сокращение числа избирателей за счет неявки на выборы одной части избирателей «Родины» и испорченные бюллетени другой, отреагировавшей на призыв Рогозина явочно голосовать за нее, вместе с падением голосования за ЛДПР, отчасти, как предполагается, вызванного реакцией части националистических избирателей Жириновского на его «донос» против родственной идеологически организации, кардинально изменили расклад. Численно те же голоса ЕР в пропорции составили уже 47%, КПРФ получила 17% против 10% предсказанных (хотя надо оговорить, что среди нее, похоже, опять-таки не более 2% отошедших от «Родины»), «Яблоко», также находившееся под прессингом власти, 11%. То есть вместе ЕР теперь имела 47% против 28%, полученных оппонентами. При участии «Родины» она оказывалась в меньшинстве, при ее удалении более чем в полтора раза опережала уже всех конкурентов.
И все при примерно той же картине голосования, при тех же самых голосах, полученных за нее как таковую.
Январь 2006 года. «Левада-центр» дает прогноз в случае выборов в Госдуму на этот момент: «Единая Россия» – 42%, КПРФ – 23%, ЛДПР – 10%. «Родина» с 5%, «Яблоко» с 3%, СПС с 2% и другие, менее известные партии в парламент не попадают. В этом случае получаем по нынешней системе примерно следующий расклад в парламенте: «Единая Россия» имела бы 252 мандата, КП РФ – 138, ЛДПР – 60 мандатов.
Однако, по данным же «Левада-центра», кроме «Родины» с 5% движение Глазьева имеет еще 4%, то есть при окончательном решении вопроса о взаимоотношениях Рогозина и Глазьева «Родина» имеет все шансы набрать до 10%, и в этом случае места делятся иначе: «Единая Россия» – 222 мандата, КПРФ – 122, ЛДПР – 53, «Родина» – 53 мандата. То есть «Единая Россия» лишалась бы парламентского большинства.
«Родина» становится опасна не в силу той или иной идеологической позиции, а силу некой «арифметической флуктуации».
ВАШЕ МНЕНИЕ
Представьтесь:
Ваш e-mail:
Ваше мнение:
При ее участии в выборах некоторое количество голосов собирается у нее, и общее число голосов, поданных за прошедшие в Думу объединения, оказывается таким, что доля «Единой России» оказывается относительно меньшей. Если «Родина» в выборах не участвует, это число уменьшается и относительно возрастает доля «Единой России». В одном случае партия власти абсолютное большинство среди «полезных» голосов получает, в другом может не получить. Проблема не в «Родине» и не в Рогозине как таковых. Проблема в том, что партия власти не имеет большинства: судя по всему, она при всех усилиях, даже при сохранении нынешнего привилегированного положения в СМИ, не может набрать более 50%, а раз так, она оказывается в зоне риска: то ли ее голоса большинство составляют, то ли нет. А оказаться в меньшинстве за три месяца до смены правления – это смерть.
Партия власти в таких условиях просто начинает распадаться за счет включения бюрократических инстинктов ее бюрократического состава, начинающего разбегаться в поиске новых хозяев.
Просто четыре партии при нынешнем раскладе политических симпатий общества, который для власти в ближайшие два года лучше не станет, – это для власти слишком много. И нужно сделать три, тогда большинство гарантировано. Работает не политика, работают парадоксы арифметики.
Автор – профессор Международного независимого эколого-политологического университета.
|
