|
Спустя без малого шесть десятилетий после похорон Третьего рейха в Германии все еще хранятся в ожидании законных владельцев около 2200 произведений искусства, в том числе из былых "частных собраний" нацистских главарей. В результате послевоенных конфискаций они оказались в ведении имущественных служб Федеральной республики. Многие из них украшают помещения госучреждений, другие хранятся в запасниках немецких музеев. Об этом впервые было сообщено в Кельне на состоявшемся там на днях (тоже впервые) открытом коллоквиуме по вопросам о роли учреждений культуры в нацистские времена.
Коллоквиум был не случайно назван "Музеи в двойственном свете". Как сообщил на этих слушаниях представитель высшей финансовой дирекции Берлина Гаральд Кениг, в частности, речь идет о 580 ценных картинах и 1200 графических произведениях "сомнительного происхождения", которые переданы государством во временное распоряжение более чем 100 немецким музеям. По документам значительная часть этих культурных ценностей приобретена на немецком и международном рынке искусства. Однако это не снимает вопроса о том, не были ли эти сделки совершены под принуждением, например, их еврейских собственников или просто изъяты с последующим оформлением псевдозаконности.
Более двухсот экспертов, собравшихся в Кельне, несколько дней обсуждали одну из наиболее темных глав истории немецкого музейного дела. На коллоквиуме не раз звучали имена специалистов-искусствоведов, сохранивших свою известность и в послевоенной Германии, которые ранее активно помогали соответствующим нацистским службам в ограблении музеев и художественных коллекций оккупированных стран. Часть награбленного перепродавалась, принося ощутимый доход в военную кассу нацистов.
Важным перевалочным пунктом такой торговли, особенно произведениями абстрактного искусства, объявленного при Гитлере "вырожденческим", была Швейцария. По сведениям, приведенным одним молодым искусствоведом из Цюриха, там нашли покупателей около 100 награбленных нацистами ценных картин, "в том числе импрессионистов из лучших французских собраний".
Обстоятельства вынуждали порой владельцев спасать имеющееся у них искусство путем дарения музеям. Так, только в 1941 году знаменитый роттердамский музей Бойманс ван Бойнинген получил рекордное число - 40 таких "даров" из частных коллекций. Как заметил один голландский эксперт, люди "предпочитали делать это, прежде чем быть ограбленными нацистскими оккупантами".
В Кельне приводились данные, согласно которым ФРГ вернула после своего образования в 1949 году около 1 миллиона предметов искусства. Однако до сих пор в запасниках хранятся, например, художественные сокровища, оцениваемые на огромную довоенную сумму примерно в миллион рейхсмарок, которые были "собраны" во время войны со всей Европы. это тем более вызывает необходимость досконального выяснения путем тщательной следственной работы происхождения любого произведения искусства, сменившего владельца в период между 1933 и 1945 годами.
В отличие от участников коллоквиума на ниве дипломатии немецкой стороне не чуждо увлечение односторонностью. В Берлине разговор поднимается главным образом о немецких культурных ценностях, оставшихся после войны в СССР. Кстати, во многом это было спасение их для европейской культуры. Тем не менее немецкая пресса обозначает их, как правило, хлестким и будоражащим чувства словосочетанием "плененное искусство".
Такая настойчивость производит впечатление на некоторые умы в Москве, успокаивающие себя и общественность тем, что якобы "то, что у них (немцев) было нашего, давно отдано". Но как раз честный разговор немецких музейщиков в Кельне предупреждает против поспешности ставить точку в вопросе о судьбе наших культурных ценностей, исчезнувших в военное лихолетье с оккупированной немцами территории.
|
