|
Стивен КОЭН, профессор Нью-Йоркского университета:
"Она затронула как внутреннюю жизнь СССР, так и его пребывавшие в состоянии холодной войны отношения с Западом, особенно с Соединенными Штатами. Перестройка – так Горбачев назвал свои реформы – официально закончилась вместе с концом Советского Союза и правления Горбачева в декабре 1991 г. С тех пор предоставленные ею России и миру исторические возможности для созидания лучшего будущего постепенно и неуклонно сводились на нет.
Для Горбачева и его сторонников смысл перестройки состоял прежде всего в создании реально действующих альтернатив тем формам внутренней и внешней политики, которые оказались неэффективными и опасными. Во внутренней политике это означало ликвидацию репрессивной политической монополии КПСС и замену ее многопартийной политикой, основанной на гласности (отмене цензуры) и демократических выборах, а также замену разрушительной государственно-экономической монополии рыночными отношениями, основанными на различных формах собственности, включая частную. Обе эти реформы, направленные на преодоление царских и советских авторитарных традиций, успешно осуществлялись в годы перестройки, в результате чего уже к концу 80-х гг. Советский Союз перестал быть коммунистической, или, как его часто называли, «тоталитарной» системой.
Для советско-американских отношений реформы Горбачева означали конец сорокалетней холодной войны и связанной с ней гонки вооружений, представлявшей смертельную угрозу для обеих стран и всего окружающего мира. И здесь инициативы советского лидера, нашедшие понимание и поддержку американской стороны в лице сначала президента Рональда Рейгана, а затем президента Джорджа Буша-старшего, тоже оказались весьма успешными и принесли свои плоды задолго до ухода Горбачева с исторической сцены. Уже летом 1988 г. Рейган, стоя на Красной площади, провозгласил, что Советский Союз больше не является «империей зла», а в декабре 1989 г. в ходе саммита на Мальте Буш и Горбачев объявили, что холодная война окончена. Был подписан ряд договоров о сокращении главных видов вооружений, и велись переговоры о дальнейших, еще более существенных шагах в этом направлении.
Таким образом, и внутри-, и внешнеполитические реформы Горбачева принесли исторически значимые плоды, когда Советский Союз еще существовал. Следовательно, не было причин, по которым они должны были непременно закончиться с концом Советского Союза. Но они закончились. Преемник Горбачева в России Борис Ельцин решительно отверг эволюционный подход своего предшественника ради старой российской традиции навязывания нации непопулярных реформ сверху – сначала отмена собственно Советского Союза, затем комплекс экономических мер, известных под названием «шоковая терапия». Неудивительно, что за этими недемократическими актами в 1990-х гг. последовали другие, еще более недемократические (которые, следует напомнить, были с восторгом поддержаны администрацией Клинтона и большинством американских СМИ и специалистов по России) – вооруженный роспуск законно избранного парламента, олигархическая приватизация, война в Чечне, растущая коррумпированность СМИ, управляемые выборы. Возможно, нынешний российский президент Владимир Путин еще дальше отошел от достижений горбачевской демократизации, но начало этому процессу было положено тогда, когда Ельцин отменил перестройку.
Заложенные Горбачевым возможности для эффективного развития международных отношений также оказались невостребованы и даже забыты – на сей раз в первую очередь по вине Соединенных Штатов. Вместо того чтобы принять и приветствовать постсоветскую Россию как равного партнера в процессе окончания холодной войны и гонки вооружений, администрации как Клинтона, так и второго Буша предпочли вести политику «победителей, которые получают все», и добиваться односторонних уступок сначала от Ельцина, а затем и от Путина. В число этих уступок входили и расширение НАТО на восток (нарушавшее обещание, данное Горбачеву первым Бушем), и отмена предотвратившего новую гонку вооружений договора о противоракетной обороне, и московский договор о мнимом сокращении ядерных вооружений (подписан в 2002 г., ратифицирован Госдумой в 2003 г.), и процесс окружения России военными базами США и НАТО, создаваемыми на территории бывших советских республик.
Эти крайне неразумные шаги американской администрации, закономерно воспринимаемые в Москве как очередная попытка изоляции и «сдерживания» России, ведут к новой холодной войне. Они уже серьезно подточили политический фундамент какой бы то ни было проамериканской ориентации в Москве и склонили большинство российских официальных лиц к мысли о том, что спасение России заключается в возврате к доперестроечным традициям управления страной и поиску стратегических союзников на Востоке. Другой реакцией слабого в военном отношении и лишенного финансовой устойчивости Кремля является упование на свой едва ли надежный ядерный арсенал и даже стремление вместо сокращения к его увеличению. Тот же курс, правда, по другим причинам, взяла, судя по всему, и нынешняя администрация Буша. А раз так, то новая гонка ядерных вооружений не за горами.
Таким образом, 20 лет спустя от исторических возможностей, открытых Горбачевым перед своей страной и миром в целом, мало что осталось (если вообще осталось хоть что-нибудь). Эта утрата является самой большой и самой ненужной политической трагедией нашего времени. (Те из нас, кто знаком с Горбачевым, не раз слышали, что он говорит об этом с огромной горечью.) Остается, однако, надежда – по крайней мере, в России, – что в один прекрасный день, как это иногда случается в истории, память об утраченных альтернативах породит стремление вернуться к ним вновь. Но для этого обеим странам понадобится другое руководство – перестроечного типа."
ДОСЬЕ
Стивен Ф. КОЭН - профессор российской истории Нью-Йоркского университета (США). Автор книг: Voices of Glasnost: Conversations with Gorbachev’s Reformers (совместно с Катриной ван ден Хювель, Norton, 1989) и (в русском переводе) «Провал крестового похода: США и трагедия посткоммунистической России» (М.: АИРО-ХХ, 2001).
|
