|
Главному наркологу Северо-Западного федерального округа Сергею Тихомирову предъявлено-таки обвинение в убийстве начмеда Городского наркологического диспансера Ларисы Артюховской. Такая же участь у троих других арестованных, в том числе у санитара Городского патологоанатомического бюро Павла Беляева. «Будут сидеть», - говорят про них знающие люди, хотя, как нам кажется, только суд покажет, насколько версия следствия соответствует окружающей действительности. Но и это не все! Дошла до нас официально неподтвержденная информация, будто самые высокопоставленные сотрудники прокуратуры Петербурга анализируют сейчас материалы давно забытых дел - об убийствах людей, связанных с городскими моргами. Предпосылка понятна: когда жизнь сужается до площади тюремной камеры, многие тайны публикуются под заголовком «Явка с повинной» - например, с целью улучшения условий содержания...
xml:namespace prefix = o ns = "urn:schemas-microsoft-com:office:office" />
Итак, морги, санитары, убийства. Иными словами, краткий экскурс в один из криминальной истории нашего города.
11 июня 1995 года в морге 21-й больницы (имени Коняшина) был обнаружен труп старшего санитара этого морга Владимира Пивоварова. Смерть наступила от ранения головы, вызванного выстрелом в упор в теменную область из газового револьвера. Газовый револьвер принадлежал самому Пивоварову, прочих отпечатков пальцев на оружии не было, в связи с чем официальной версией этого происшествия стало самоубийство. Ходили даже слухи, будто бы санитары, в компании с которыми был в тот роковой день Пивоваров, по какому-то поводу выпили, покойный якобы стал «играть» с газовым револьвером, что и привело к трагедии. И хотя многие друзья покойного утверждали, что Пивоварова убили (просто смерть его специально инсценировали под самоубийство - чтобы запутать правоохранительные органы), по этому факту даже не было возбуждено уголовное дело. Хотя есть в этой смерти нечто по-черному анекдотичное: выстрел в затылок - все-таки очень неудобный способ самоубийства.
В отличие от уголовного розыска, заинтересованные люди трактовали происшедшее однозначно - как заявку на участие в конкурсе. В качестве приза назывались городские морги.
В этой лотерее наиболее активное участие принимали две группы единомышленников. Лидером одной из них называли Владимира Ивановича Королева, прозванного газетчиками Королем и Папой похоронки, лидером другой группы являлся Валерий Васильевич Бурыкин, старший санитар Городского патолого-анатомического бюро. Вообще-то, Королев и Бурыкин раньше дружили, во всяком случае создавали видимость дружбы, скрепленной общими интересами. Потом что-то там у них произошло - кого-то взорвали, что-то сожгли - и понеслось. Имеется точка зрения, что принципиальные взгляды на макроэкономику у этих людей разошлись после ареста их старшего товарища Артура Кжижевича, но давно это было - кто ж сейчас наверняка скажет?
Валерий Бурыкин закрепился в патологоанатомическом бюро, и начался процесс подчинения этому бюро всех городских моргов. Владимир Королев к бюро никакого отношения иметь не собирался, но допустить, чтобы морги перестали попадать в сферу его интересов, тоже не мог. Обе стороны включили административный ресурс, благодаря чему в те морги, которые они не могли заполучить целиком, периодически переставали попадать трупы: свыше виднее, куда трупы везти. Наверху опять же ситуация однозначнее: кто свою позицию большим количеством денежных знаков аргументирует, тот и прав.
Владимир Пивоваров всегда рядом с Королевым был, сначала простым санитаром в морге больницы Мечникова, потом старшим санитаром в морге больницы Коняшина. Совсем незадолго до странного самоубийства Пивоваров пошел на повышение, так к нему сначала неприятные ребята подошли, по голове надавали и по-отечески посоветовали: мол, из морга-то уйди, Королю его все равно не видать, а тебе за чужие интересы страдать смысла нет. Пивоваров не послушался, после тумаков отлежался, купил газовый револьвер, из которого якобы и выстрелил сам себе в затылок. Морг больницы Коняшина с тех пор уверенно входит в состав Городского патологоанатомического бюро.
В сугубо научный спор сторон вмешалась тогда, как водится, третья сила в лице заведующего кафедрой патологической анатомии Медицинской академии имени Мечникова профессора Николая Аничкова. Обладающий огромной известностью в медицинских кругах профессор решил создать Институт патологии, который объединил бы все отделения патанатомии городских больниц вместе с подчиненными им моргами, и был не прав. В сентябре 1996 года ему об этом доверительно сказали несколько грубых молодых людей, которые встретили профессора в подъезде. Николай Аничков был госпитализирован с совсем нешуточными травмами. Понятное дело, что в территориальном милицейском подразделении раскрыть возбужденное по этому факту уголовное дело возможности не представлялось в силу ряда совершенно объективных причин.
Летом 1996 года произошло еще одно убийство, вроде как связанное с героической конкуренцией между командами Королева и Бурыкина. 9 июля на лестничной площадке жилого дома двое преступников нанесли серьезные черепно-мозговые травмы адвокату Областной коллегии адвокатов Евгению Соловьеву. Через несколько часов адвокат скончался в больнице. Это убийство так и осталось нераскрытым, причем в уголовном розыске вообще не связывали покойного с работой моргов. Основная версия, которую отрабатывали в милиции, вела в места лишения свободы. Мы бы тоже не говорили об убийстве Евгения Соловьева в таком контексте, когда бы не одно интересное обстоятельство. После убийства старшего санитара морга 2-й городской больницы Сергея Ефимова (о чем позже) обнаружились его предсмертные записки, в которых про Евгения Соловьева было написано буквально так: «...Следующее убийство произошло в Красногвардейском районе (Ленская, 9), в парадной на своем этаже был убит адвокат Соловьев Евгений Георгиевич. Мотив: (...) показалось, что умный адвокат может взять рабочую инициативу в свои руки, что может повредить своим замыслам. Т. е. на работу юристом в ГПАБ пригласил начальник бюро Ковальский Георгий Борисович, поскольку они были знакомы, так как были соседями. Исполнителем убийства был санитар, он ударил его несколько раз по голове металлическим прутом, после чего ушел через люк чердака и вышел из другой парадной...»
Надо сказать, в 1996 году убойная сила нашего похоронного бизнеса как-то резко активизировалась, хотя, на первый взгляд, каждая из групп любителей моргов к тому времени уже четко осознавала границы своих возможностей. Выражаясь вульгарным газетным языком, передел этого сектора похоронки был к тому времени завершен. Однако...
28 июля 1996 года около пяти часов вечера санитар Валерий Савинцев приехал в морг второй больницы, расположенной там же, где и патологоанатомическое бюро, - в Учебном переулке. В морге он провел около часа: поболтал с дежурившим там санитаром, потом к разговору подключился зачем-то пришедший туда санитар того же морга Дмитрий Ситнер. Около шести часов вечера Савинцев с Ситнером якобы уехали на машине Валерия, причем перед выездом Валерий позвонил своей сожительнице: мол, скоро буду дома.
С тех пор живыми этих ребят никто не видел.
Первым нашли Валерия Савинцева - его труп обнаружили на Заповедной улице со следами удавки на шее. Это случилось вечером 29 июля. Машины и Дмитрия Ситнера рядом с трупом не было, причем Дмитрия в тот момент никто и не искал: его мать обратилась в милицию только через три дня - 31 июля. А машина нашлась 30-го, причем при совершенно удивительных обстоятельствах. Ее якобы случайно обнаружил санитар морга больницы Святого Великомученика Георгия Михаил Верстуков неподалеку от своего места жительства.
Труп Дмитрия Ситнера обнаружили 9 октября 1996 года в лесу под грудой металлического лома, неподалеку от Выборгского шоссе. Труп был уже в скелетированном состоянии, а потому, по нашим сведениям, окончательно не удалось установить даже причину смерти Дмитрия. Уголовные дела, возбужденные по фактам убийств обоих санитаров, как водится, так и остались нераскрытыми. Признаться, выдвинуть сколько-нибудь вразумительную версию этих двух убийств мы не в состоянии. Говорят, у Савинцева и Ситнера возник конфликт с окружением из-за какого-то бизнеса, которым они решили заняться в отрыве от коллектива. Звучит как-то невразумительно. Зато через несколько недель после обнаружения трупа Ситнера аналогичная участь постигла и Михаила Верстукова.
По сложившейся в данном секторе бизнеса традиции двое преступников подкараулили его на лестничной площадке около дверей квартиры - мы предполагаем, это были знакомые ему люди; видимо, завязался разговор, они подошли и неожиданно сильно ударили его по голове. Завязалась драка, в конце концов один из преступников перерезал Верстукову горло.
Сотрудники милиции, естественно, опоздали. За несколько минут до их появления из подъезда вышли двое молодых людей и быстро скрылись внутри ближайшего квартала. По поводу этого преступления в околоморговских кругах ходили самые разные слухи. Одни говорили, что видели на следующий день одного из санитаров с синяками, другие шептались, будто светловолосым убийцей был позже погибший санитар Роман Архипов, но все это слова. По нашим данным, сотрудники правоохранительных органов не только не знают, кто именно убил Верстукова, но и не понимают, зачем это сделали: верные, в общем, признаки преступления, которому суждено не быть раскрытым никогда.
Зато вне уголовного дела имеются обстоятельства, которые заставляют говорить об убийстве Михаила Верстукова в связи с чисто научным спором о том, кто будет работать в городских моргах. Дело в том, что на фоне внешнего благополучия оппоненты из творческих коллективов Владимира Королева и Валерия Бурыкина никак не могли договориться о статусе морга больницы Мечникова. 8 октября 1996 года теоретический спор перешел в практическую плоскость: так и не установленные следствием граждане подожгли морг больницы Мечникова, в котором работал тогда старшим санитаром сам Владимир Королев. Этот поджог поставил точку в споре о том, куда возить так называемых «домашних» покойников из нескольких близлежащих районов Петербурга - не в сгоревший же морг! Покойников стали возить в морг десятой больницы, где работали и работают сегодня санитары из патологоанатомического бюро, считающие своим шефом не Королева, а Бурыкина.
Страсти, в общем, кипели, а в биографии Михаила Верстукова имелись некие факты, из-за которых в «звездных войнах» в питерской похоронке он не мог быть совсем уж ни при чем. Особенно для желающих что-нибудь такое на него «повесить».
Когда-то давно Михаил Верстуков работал «возчиком» покойников во «вражеском лагере» - в одной из структур, которые по духу были ближе к Владимиру Королеву. Потом у него возникли там всякие финансовые проблемы, и он перебрался в морг Городского патологоанатомического бюро. Более того, он женился на сестре жены самого Валерия Бурыкина! А в то самое время, когда погибли Валерий Савинцев и Дмитрий Ситнер, отношение к Михаилу Верстукову внутри коллектива почему-то резко изменилось не в лучшую сторону. Без подробностей суть претензий к Верстукову сводилась к тому, что он, дескать, «на врагов работает». Подход, конечно, поверхностный, за этими словами могло скрываться что угодно. Зато результат традиционен: человек убит, а преступники на свободе.
Любопытно, кстати, что месяца три спустя - 3 февраля 1997 года - был убит еще один бывший «возчик» покойников и хороший приятель Михаила Верстукова -санитар морга 20-й больницы (улица Гастелло, 21) Александр Хитров. Акция носила демонстративный характер: труп Хитрова обнаружили прямо в морге с разбитой головой, а рядом лежали пять «морговских» трупов. У всех покойников убийцы Хитрова изуродовали лица.
10 сентября 1997 года список жертв пополнился человеком, очень не похожим на предыдущих. В подъезде своего дома был забит до смерти профессор кафедры патологической анатомии Медицинской академии имени Мечникова Борис Сережин.
Профессор Борис Сережин - человек из того далекого прошлого, в котором Владимир Королев и Валерий Бурыкин были связаны общими интересами ко всей питерской похоронке. Несмотря на авторитет в научных кругах и высокий медицинский статус, Борис Сережин умудрился проявить себя в интересах Владимира Королева и Валерия Бурыкина и тогда, когда научный спор за сферы влияния между этими людьми достигал опасного накала.
С одной стороны, Борис Сережин в 1995 году был фигурантом уголовного дела, возбужденного по статье «мошенничество» в отношении некоего бизнесмена Артура Грабищева, который позже в рамках этого дела был осужден и приговорен к шести годам лишения свободы. Другим фигурантом дела был Валерий Бурыкин, причем, что характерно, уголовное преследование в отношении их обоих было прекращено. Следователь расценил действия Сережина и Бурыкина как халатность, но не стал привлекать их к уголовной ответственности, потому как оба они, по его мнению, были введены в заблуждение Артуром Грабищевым.
С другой стороны, в том же 1995 году Борис Сережин направлял во всякие инстанции письма, из которых следовало, что ни в коем случае нельзя лишать морг больницы Мечникова «домашних» трупов из Центрального, Калининского и Красногвардейского районов Петербурга. Дескать, пагубным образом скажется это сокращение числа покойников на учебном процессе базирующейся на базе больницы Академии Мечникова. Не хватает, понимаете ли, студентам покойников. Читавшие эти письма медики усмехались: учебный процесс в медицинском вузе предусматривает одно-два вскрытия в год! (В больнице Мечникова, напомним, в год образуется только около 300 «своих» покойников, а в то время это число было еще большим.)
Люди, знакомые с проблемами похоронки, относились к инициативе Сережина по-другому: они видели в ней интерес старшего санитара морга больницы Мечникова Владимира Королева, который в то время как раз спорил с руководством патологоанатомического бюро из-за «домашних» покойников. В бюро оппонентом Королева был Валерий Бурыкин, а профессор Сережин многими воспринимался тогда в качестве одного из членов коллектива Короля.
Неудивительно, что при таких приключениях гибель Бориса Сережина на фоне угроз и вымогательства со стороны одного из санитаров злополучного патологоанатомического бюро близкими погибшего трактовалась однозначно. Увы, на основании мнения родственников уголовный розыск не проводит задержаний, а живых фактов для результативной работы тогда не было.
14 сентября 1997 года, ровно через четыре дня после убийства профессора Сережина, неподалеку от Пушкина был расстрелян из автомата Александр Жарков, настоятель церкви Святой Преподобномученицы Елизаветы, расположенной на территории одноименной больницы на улице Вавилова. Отец Александр погиб на фоне совершенно непонятных простым смертным внутрицерковных разборок между петербургской епархией Русской Православной Церкви и так называемой Русской Православной Церковью за рубежом. Описывать суть конфликта подробно бессмысленно, сводился он к тому, что лидеры петербургской митрополии крайне негативно восприняли появление очередной заграничной общины, коей, собственно, и является Русская Православная Церковь за рубежом. А благодаря стараниям покойного отца Александра церковь Святой Преподобномученицы Елизаветы оказалась под юрисдикцией РПЦЗ.
Понятное дело, что наслушавшиеся таких рассказов оперативники перекрестились и засунули это дело куда подальше - не митрополитов же, в конце концов, в убойные отделы дергать! Между тем церковь Святой Преподобномученицы Елизаветы строилась в том числе и на деньги арестованного нынче Павла Беляева, о чем мы совершенно неожиданно узнали несколько лет назад от того самого отставного милицейского полковника, к которому Лариса Артюховская так неосторожно обращалась за помощью, когда от него же узнала об угрозе своей жизни. Строительство церкви на спонсорские деньги, говорят, сильно повредило репутации отца Александра, в адрес которого периодически слышались упреки о «нецелевом расходовании» спонсорских средств.
Упреки, кстати, носили вполне убедительный характер: за два месяца до убийства отца Александра в окно церкви влетела граната, а за месяц до убийства рядом с церковью взорвался автомобиль. Тут, правда, вышла ошибка: автомобиль принадлежал другому отцу Александру, которого периодически приглашали служить в этой церкви, - Александру Недайхлебову. Зато в третий раз преступники не промахнулись - тело Александра Жаркова нашли на обочине одной из областных дорог.
Следующая трагедия, связанная с Городским патологоанатомическим бюро, произошла 8 февраля 1999 года. В тот день санитар Роман Архипов ушел из дома на тренировку в спортзал, где постоянно укрепляют свои мускулы сотрудники патологоанатомического бюро, и не вернулся. 14 апреля случайные люди обнаружили его труп - в лесополосе около поселка Агалатово Всеволожского района Ленинградской области. На шее санитара обнаружилась странгуляционная полоса, на лице и теле -многочисленные раны и ссадины. Каких-либо следов ограбления у покойника не было.
Ничего другого про убийство Романа Архипова нам не известно, за исключением, пожалуй, того обстоятельства, что, как и перед предыдущими убийствами санитаров, перед смертью Романа Архипова у него испортились отношения с коллегами из патологоанатомического бюро. Одной из причин конфликта стало то обстоятельство, что Архипов подсел на наркотики, его лечили, потом несколько раз его снова видели со шприцем, в результате Чего конфликт усилился. Кроме того, у Романа Архипова отобрали автомобиль, а незадолго до того он попал в очень неприятную историю - из багажника его «Опеля» украли крупную сумму денег, которая, по слухам, принадлежала его морговским товарищам и в обиходе именовалась общаком. Среди санитаров поползли слухи о том, что Архипов инсценировал кражу, чтобы завладеть деньгами, а сам он, говорят, считал, что кража не случайность, а провокация.
Убийство Романа Архипова так и осталось нераскрытым, хотя оно имело одну особенность, другим убийствам людей из этой среды не свойственную. Роман Архипов был человеком из ближайшего окружения Валерия Бурыкина. Он везде сопровождал его в качестве телохранителя, а тот факт, что из машины Архипова украли общаковские деньги, говорит сам за себя. Впрочем, следующее убийство в этом коллективе также коснулось одного из самых продвинутых людей в питерской похоронке - Сергея Ефимова, которого называли третьим лидером в коллективе, первое и второе места в котором занимают Валерий Бурыкин и Павел Беляев.
Сергей Робертович Ефимов был убит 30 сентября 2001 года тремя выстрелами в голову на лестничной площадке у дверей своей квартиры. Как и Лариса Артюховская, он знал о грозившей ему опасности, но не знал, как защитить себя. Он обратился за помощью к бессменному герою всех «Бандитских Петербургов», пережившему на тот момент девять(!) покушений, адвокату Руслану Коляку. Руслан Артемьевич дал нам по этому поводу интервью, в котором сообщил, ссылаясь на покойного Сергея Ефимова, что у Ефимова «в этой структуре был помощник, некто Бурыкин, который теперь решил его вытеснить из этого бизнеса, чтобы получать дивиденды самостоятельно. И вот в связи с этим, по словам Ефимова, ему угрожала опасность...».
Руслан Коляк защитить Ефимова не смог, зато после гибели Сергея Робертовича появились его предсмертные записки, в которых он также писал об опасности, угрожавшей ему от Валерия Бурыкина. Весной 2002 года нам удалось взять короткое интервью у Валерия Васильевича, который выразил недовольство тем обстоятельством, что его имя склоняют в связи со всякими криминальными событиями: «...Мало ли, кто что про кого сказал или тем более анонимно написал... про нас говорят, что мы такие душегубы, убийцы, а я хочу спросить: если так, то почему «душегубы и убийцы» до сих пор на свободе?» По поводу того, что в связи с убийствами санитаров разные люди упоминают его имя, Валерий Бурыкин сказал буквально следующее: «Так это покойный Ефимов любил кошмарить людей моим именем... Видимо, он таким образом авторитет себе зарабатывал...»
Кто на самом деле причастен к многочисленным убийствам людей, имевших то или иное отношение к похоронному бизнесу, - вопрос весьма и весьма непростой. Больше десяти лет сотрудники уголовного розыска и прокуратуры ответить на него были не в состоянии. Сейчас появились основания полагать, что ситуация изменится в связи с арестом одного из неформальных лидеров Городского патологоанатомического бюро Павла Беляева. Интересно, в какую сторону?
Прямая речь
«Я постоянно слышу об убийствах...»
Эта публикация - четвертая из задуманной нами серии материалов, посвященных, пожалуй, самому загадочному сектору теневого бизнеса - похоронке. Это журналистское расследование мы начали в декабре 2001 года, после того как в Агентство журналистских расследований пришло анонимное письмо такого содержания:
«Уважаемый Андрей Константинов!
Я, к сожалению, не могу написать свою фамилию и адрес. А для того, чтобы письмо Вам дошло, на конверте указала фиктивный адрес, какой пришел на ум.
Обращаюсь к Вам с огромной просьбой. Мой сын работает санитаром в морге (патологоанатомическое бюро) с начала 90-х годов. Я постоянно слышу от сына и его друзей об убийствах (более десяти человек) санитаров моргов и людей, работающих в моргах. Друзья сына панически боятся Бурыкина Валерия Васильевича, 1954 года рождения, который работает старшим санитаром морга. Последним был убит Ефимов Сергей Робертович, санитар морга больницы N 2 в Учебном переулке, проживающий на пр. Культуры, 26.
Ефимов Сергей был убит 30 сентября этого года. Все, присутствовавшие на похоронах Ефимова С., это в основном люди, работающие в разных моргах, говорили о том, что Ефимова Сергея заказал убить (...). Ефимов Сергей был убит в своей парадной несколькими выстрелами в голову, и очень тяжело была ранена в голову его жена Татьяна, которая осталась жива… Также на похоронах говорили все о том, что в убийстве также замешан (...), а исполнителем всех убийств является один из санитаров.
Еще до смерти Ефимова они убрали его с работы в июне-июле этого года. Ефимов С. был убит одиннадцатым. Это то, что знаю я. Все также знают, что у (...) есть большое прикрытие в; органах милиции. Все предыдущие убийства закончились ничем. Знаю, что это дело ведет 59-е отделение милиции Выборгского района, в которое вызывали всех санитаров, кроме Бурыкина В., который всегда отдыхает за границей во время очередного убийства.
К сожалению, знаю, что вызванные свидетели ничего не сказали, все боятся за свою жизнь, так они сами между собой говорят. Думаю, что и в этот раз, не имея четких доказательств, в отделении милиции вынуждены будут дело закрыть, как было всегда до этого. Хотя я убеждена, что очень много глубоко порядочных людей работают в органах милиции.
Я читала Ваши книги, видела выступления по телевизору. С большим уважением отношусь к Вам. Если можете, то помогите, пожалуйста.
С уважением...»
Это - полный текст, за исключением фамилий людей, которых анонимный автор обвиняет в совершении тяжких преступлений. Называть, их без соответствующих судебных решений мы не можем. Тогда, в 2001 году, мы и предположить не могли, что вернемся к этой теме в связи с гибелью начмеда Городского наркологического диспансера.
|
