|
— Юрий Ильич, чем мотивирован протест прокурора Бурятии?
— Если говорить о формальной стороне дела, то прокурор пишет: председатель Хурала должен был внести несколько кандидатур на рассмотрение (а не одну). Потом якобы не было проведено обсуждение кандидатов. Все это чепуха. В законе нигде не сказано о том, что председатель Хурала должен предлагать несколько кандидатур (тем более что именно мою кандидатуру, как альтернативную, внесла группа из 34 депутатов). А обсуждение было — и в комитетах, и с председателем...
— Так что же произошло? Кому вы перешли дорогу?
— Честно говоря, мне не совсем понятна подоплека этого «наката». Я точно знаю только одно: сразу после того, как бурятский Хурал сделал меня своим представителем в Совете Федерации, Волошин провел совещание, был очень недоволен этим решением депутатов и, судя по всему, дал поручение найти способ его отменить. Зачем? Ведь я давно уже не представляю для него опасности... Единственное, чем могу объяснить причину такого отношения к себе Волошина — личная неприязнь: он несколько раз прокалывался и оказывался в неудобном положении в то время, когда против меня раскручивали уголовное дело.
Так или иначе, в Бурятии развернута настоящая кампания. Президенту республики Леониду Потапову звонил Михаил Касьянов. Не знаю, о чем они говорили, но Потапов после этого собирал депутатов и высказывался в том духе, что Бурятия может остаться без трансфертов и поддержки центра, если Скуратов окажется в Совете Федерации. (Что, кстати, неправда: трансферты сейчас идут напрямую через федеральный бюджет и просто не могут не дойти до регионов.) Такие же «встречи с депутатами» провели федеральный инспектор по Бурятии Борис Данилов и советник главного территориального управления администрации президента Владимир Шемякин. В Улан-Удэ за последние дни позвонили многие федеральные министры и намекали на невозможность льготного кредитования и решения кое-каких производственных вопросов — в случае если депутаты будут настаивать на моей кандидатуре.
Честно говоря, я абсолютно не ожидал такой реакции Кремля на мое избрание. Тут налицо не только явное нарушение принципа разделения властей, но и «ломовое» внедрение в прерогативы региона. Впрочем, пока неясна позиция президента — Путин, насколько я знаю, так и не высказался по этому поводу.
Уже думал: а не стать ли мне президентом?
— Вспоминали ли ваше уголовное дело в ходе той кампании, которая проводится против вас в Бурятии?
— Были слабые попытки. Но все быстро поняли, что это бесперспективно, и тема сразу же закрылась — ведь с меня были сняты все обвинения. Причем по реабилитирующим основаниям. Впрочем, один момент, связанный с обвинением по поводу моей квартиры, еще требует прояснения. Дело в том, что среди тех платежек, которые находились в деле, две были достаточно странными — покупка дачного коттеджа (на Успенке) якобы для меня и какой-то очень дорогой мебели. Но у меня никогда не было ни этого коттеджа, ни той мебели (вещи я вообще всегда покупал сам). И это не только я говорю, но и установлено следствием. Так вот, никто этими платежками не занимался, а ведь тут просматривается история увода крупных сумм денег из бюджета.
— Я слышала, что президент Бурятии ваш друг. Как вы отнеслись к тому, что он оказался более верен политическим резонам, чем дружеским отношениям?
— Ну что ж, такое случается. Мне к таким ситуациям не привыкать. Впрочем, для себя я решил, что на следующих выборах буду поддерживать не его, а другого — достойного — кандидата. И дело тут не в истории с моим избранием в Совет Федерации — Потапов руководит республикой где-то уже лет 12, это достаточное время, чтобы проявить себя. Но, к сожалению, этого не произошло. Это легко доказать цифрами.
— А сами вы не подумываете о том, чтобы стать президентом Бурятии?
— Я действительно думал об этом. В Бурятии ко мне очень хорошо относятся и никогда не предавали меня, даже в самые тяжелые времена. Но опасаюсь, что вытащить республику из того состояния, в котором она находится сейчас, мне не удастся. Кроме того, пришлось бы ломать уже устоявшийся уклад жизни — ведь вся семья у меня в Москве...
Новый СФ стал менее крутым
— Верхняя палата нового образца напоминает место, где собираются полузабытые политики (типа Геннадия Бурбулиса), куда отправляют в почетную ссылку (как, скажем, Станислава Дерева)... Зачем вы идете в такую компанию?
— Это же моя прямая специальность — государственность, конституционное законодательство.
Конечно, Совет Федерации старого образца был более авторитетным органом, более дееспособным. Это был не только орган, воплощающий идею федерализма, но и механизм реального взаимодействия регионов с властью. И реформа Совета Федерации, на мой взгляд, имеет больше минусов, чем плюсов. Но объем полномочий остался прежний, а значит, сенаторы по-прежнему смогут иметь влияние.
Сейчас это переходная форма — схема работы Совета Федерации неизбежно будет оттачиваться и дорабатываться.
— И все же, когда раньше сенаторы — главы регионов говорили «нет» президенту, который хотел отправить в отставку генерального прокурора Скуратова, это было серьезно. А сейчас, когда уже сильно обновленный Совет голосует против Бурбулиса, это выглядит простой декларацией, не больше.
— Нет, это свидетельствует о степени свободы верхней палаты: она громко объявила, что Геннадий Бурбулис — не та фигура, которую сенаторы хотели бы видеть в своих рядах. Кроме того, отныне парламентарии будут работать на постоянной основе — это один из немногих, но неоспоримых плюсов реформы Совета Федерации.
|
