|
Ведущаяся на страницах «Дела» дискуссия на тему будущего Петербурга достаточно полно определила состояние городской жизни и психологии петербургского общества. А может быть, стоит посмотреть, какие методы преобразований «проходимы» в нашем городе?
Уроки истории
Прежде всего, будем откровенны перед самими собой: набор приемов реформации (экономической, социальной, культурной) в одном отдельно взятом городе достаточно ограничен. Для понимания такой ограниченности достаточно вспомнить вдохновенный, но нереализованный проект Ленинградской зоны свободного предпринимательства, продавливавшийся А. Чубайсом еще в 1990 году. Документ о создании зоны подписал первый ельцинский премьер И. Силаев. Но все было бесполезно.
Достаточно забавным итогом истории «Зоны» является то, что первым руководителем Комитета по управлению Зоной стал ректор Военмеха г-н Ю. Савельев, в ту пору пылкий «собчаковец», а впоследствии - национал-патриот и коммунист. Савельев остался в политике. Зоны не было и нет.
Этот урок, вообще говоря, стал своего рода прелюдией к осознанию того, что экономические реформы в тогдашнем СССР принципиально непроводимы, и определил курс превращения тогдашнего внутрисоюзного субъекта - РСФСР - в суверенный политико-экономический объект. Все сказанное означает: нельзя проводить «перпендикулярные» реформы в рамках одного отдельно взятого города.
К примеру, новый губернатор Петербурга сформулировала определенную цель, которую точнее было бы именовать «миссией». Вербально она звучит как «превращение Санкт-Петербурга в город европейских стандартов». Эта миссия - своего рода отказ от двух предыдущих лозунгов двух предыдущих градоначальников. Как А. Собчака с его идеей «возрождения блистательного Петербурга» и превращения его в банковскую, культурную и туристическую столицу. Так и В. Яковлева с его абстрактной «большой работой», исполнявшей исключительно пиаровскую роль.
С пессимистической точки зрения, никакие стандарты, особенно европейские, в городе, окруженном кольцом Мухозасидансков, быть не может. Мухозасиданск сильнее Европы. Однако не хотелось бы поддаваться греху уныния - самому отвратительному, с точки зрения христианского подхода. Ведь вопрос можно поставить и иначе, с определенной нотой идеализма: а почему бы и нет? Если есть шанс, то его стоит использовать.
Реальные и мнимые угрозы
Собственно говоря, к самому процессу реформ существует два принципиальных подхода. Первый из них состоит из некоей идеальной схемы и суммы настойчивых попыток приблизиться к искомому идеалу. Как правило, на выходе при таком методе результаты существенно отличаются от первоначальных намерений. Можно сказать, что именно подобный подход был попробован первым мэром Санкт-Петербурга. Антиреформирование - метод его преемника. Частичные улучшения, подаваемые как грандиозные успехи, - и никаких реальных перемен, а скорее, стагнация и апатия. Это - итог правления губернатора.
Иной принципиальный метод реформирования тоже рискован, но он дает несколько больше шансов на успех. Он состоит в определении и устранении негативных факторов - а там, глядишь, жизнь, возможно, и породит нечто более разумное и человечное. Возьмем для примера проблему коммуналок. Можно пообещать их ликвидировать. И провалиться. Можно предложить некоторые способы, ускоряющие этот процесс: удешевление ипотеки, бюджетные вложения в инфраструктуру, дабы сделать территории коммуналок привлекательными для инвесторов, которые бы начали их расселять. Дело пойдет, но темпы будут заведомо медленными.
Кроме того, следует учесть, что в не расселенных к сему дню коммуналках сконцентрировано население, в основном, уже достигшее определенной стадии апатии, не верящее ни во что и, возможно, смирившееся с фактом своего существования в них. Так что и надежды на их экономическую активность малоперспективны.
Есть вариант массового строительства социальных домов, в которых квартиры (суперпростые, без ванны, с душем и санузлом) не подлежали бы приватизации. Помню, такую мысль высказывал г-н Лихачев. Вполне европейская идея. Но до первого решения Конституционного суда, которое разрешит приватизацию и создание новых бидонвилей.
Возможно, что препятствия неустранимы. Тогда стоит понять сам характер этих препятствий.
Главное, возможно, в том, что сами крупные строительные и финансовые компании - то есть те, кто потенциально способен осуществить процесс расселения, - никак в этом не заинтересованы. Ситуация почище, чем революционная: «низы» (обитатели коммуналок) хотят, но не понимают - как, а «верхи» могли бы найти способы, но им это не нужно.
Это не значит, что нужно забросить подальше реализацию уже имеющихся программ. Но общество начинает саморазвитие лишь тогда, когда возникает связь интересов.
Устранение препятствий и должно содействовать установлению таких связей. Возможно, городская власть могла бы пойти на беспрецедентные льготы для строймонтажных фирм и финансовых структур, которые бы подрядились реализовать проблему коммуналок. Главная угроза будущему города - отсутствие интереса в таком будущем. Город мог бы ввиду перспектив удвоения бюджета организовать систему финансовых гарантий для такого рода проектов, включив в обеспечение по гарантиям объекты недвижимости и земли.
Воля Петербурга
За все приходится платить. Придется заплатить и за расселение коммуналок. Но это в конечном итоге будет выгоднее, чем тянуть резину. И совершенно безрезультатно.
Включение интересов людей есть рынок, есть энергия действия. Последние годы эта энергия оказалась почти утеряна. Точным индикатором такой потери стало состояние городской власти. Самая яркая особенность этой власти - в ее социальной базе. Городская власть (как исполнительная ее ветвь, так и прежде всего представительная) избираются самыми бедными, самыми апатичными, готовыми на мелкие подачки слоями населения. Но лидеры этих слоев, откровенно говоря, развращены. Покупка этих «лидеров апатии» обеспечивает прохождение в местное самоуправление и в более высокие властные структуры.
Как это ни грустно, может сложиться ситуация, что одной позитивной воли губернатора и «молодой энергичной команды» будет совершенно недостаточно, ибо их воля окажется демпферирована вязкой, текучей, аморфной массой, именуемой «системой власти Санкт-Петербурга».
Энергия прорыва рождается либо в результате общественного согласия, либо в случае паралича части, причем значительной части, элит, что дает время для проведения реформ.
Примером аморфной вязкости стало голосование в ЗакСе по утверждению бюджета фонда ОМС. Отвержение бюджета - ответ депутатов на лишение их части пресловутого «резервного фонда», проведенное явочным порядком. Столь же явочным порядком депутатское большинство провалило фонд ОМС.
Какое отношение это имеет к реальным нуждам городского здравоохранения? Не большее, чем гуманитарная интервенция Аргентины в Гибралтаре к судьбам бывших партизан Восточного Тимора. Но результат - налицо. Власть так же развращена подачками, как и клиентела этой власти.
А вот здесь команда исполнительной власти в состоянии переломить ситуацию, показав, кто есть кто в городе. Возможно, что какие-то авторитарные методики совершенно неизбежны для встряхивания этого болота. О мере такого авторитаризма было бы полезно подумать. Но только как о мере временной.
Так что пока реальность не слишком приглядна. Какой-то слабенький луч надежды, впрочем, есть. За последние пару месяцев политтусовка в городе практически прекратила обсуждение слухов о возможных закулисных, теневых договоренностях. Или они засекречены, или просто нет поводов для слухов. Хочется верить во второе.
Энергетика прорыва осуществима. Хватит ли для нее потенциала - неясно. Но знаете, когда умирает надежда?
|
