|
Новая политэлита хочет есть. В Питере для того много лакомых кусков
Петербург празднует свое 300-летие. Это заметно во всем — в милиционерах, стоящих через каждые десять метров по дороге из аэропорта и повернутых к дороге задом, а к лесу – передом: вдруг из леса выскочит злоумышленник. Иногда при милиционерах собаки, что-то деловито вынюхивающие. Центр оцеплен торжественной, но все-таки сговорчивой милицией, и под Исакиевским собором даже в пять часов утра можно насчитать одного пьяного, четырех милиционеров и машину-эвакуатор со скучающим водителем.
На главных улицах по утрам рестораны белеют печальными бумажками: «Открываемся с 15 часов». Все равно вместо посетителей – менты да машины с мигалками.
Город не то чтобы отреставрирован, а отскоблен. Денег на мостовые и здания потрачено немерено, но слишком много из этих денег просочилось сквозь трещины в питерских мостовых прямо на счета швейцарских банков.
По городу ходит такая байка: в некоем месте клали плитку; под плитку положили подушку из песка и гравия, сорок сантиметров высотой, то есть должны были положить. Но не положили, потому что технологии технологиями, но строительство для того и существует, чтобы с него красть.
Прокуратура заинтересовалась плиткой и начала копать; и откупиться от нее было нельзя, потому что прокуратура копала по политическим соображениям, надеясь под гравием и песком откопать интересы губернатора. И вот когда люди уже дали показания и стало ясно, что копаться прокуратура будет не только в документах, но и в земле в самом буквальном смысле слова – то есть снимать плитку и считать, сколько там сантиметров песка и гравия, то плитку, от греха подальше, сняли, песок и гравий насыпали, сколько положено, и опять заровняли.
Изумленной прокуратуре осталось только снять показания с не менее изумленных жителей домов, которые рассказали, как у них недавно клали мостовую, а потом ночью приехали, разрыли и в авральном порядке опять поклали.
Потому что интересы губернатора, видать, и вправду были задействованы.
Вообще плитка – это такая особенность петербургского городского ландшафта. Ее кладут везде. Асфальт так не кладут, как кладут плитку. Говорят, это потому, что завод по производству плитки контролирует жена губернатора.
300-летие Петербурга дало заработать всем: и московским питерцам, и губернаторскому окружению. У губернатора — крепкого хозяйственника – плитка, фасады, мостовые. У его идейных противников – Константиновский дворец. Управление делами президента потратило 290 млн долл. на реконструкцию и хочет еще 40 млн долл. Все деньги – добровольные пожертвования от крупных компаний. Мы такую добровольность помним еще со времен коммунистических субботников. Проектов такого масштаба Россия не видела со времен реконструкции Кремля, закончившейся, как мы помним, скандалом с «Мабетексом» и арестом Павла Бородина. Оно и понятно: Бородин Кремль уже отремонтировал, новому управделами президента надо ремонтировать что-то еще.
Празднества в Петербурге похожи на прижизненные поминки по губернатору. Каждый знает: Яковлев должен уйти. Это стало ясно, когда противники его получили большинство в ЗАКСе, а близкий Яковлеву банкир Рыдник, будучи уже избранным, вылетел из депутатов за нарушение правил агитации. Это стало совсем очевидно, когда в Москве накануне торжеств убили однофамильца губернатора — Константина Яковлева — Костю Могилу. Это было чисто политическое убийство. Чисто конкретно политическое убийство, я бы сказала.
Особенность Питера не в том, что там часто стреляют. А в том, что его криминальная элита одновременно является политической и деловой элитой. Костя Могила не просто контролировал питерские телеканалы, вокруг которых уже началась возня, не просто упоминался вместе с губернатором в ряде уголовных дел — он был гроссмейстером питерских политических игр, и те, кто его убил, играли не хуже его.
Все знают, что губернатор скоро станет политическим трупом, и это знание – во всем. В мелких, торопливо исполняемых уголовных делах против питерских чиновников и вице-губернаторов. В назначении Матвиенко. Такое впечатление, что семья губернатора торопливо собирает чемоданы, норовя упаковать в эти чемоданы как можно больше добра: гостиницу «Европа», отданную за гроши структурам того же Рыдника, земельные участки, всякую прочую мелочь. «Бери-бери, отберем обратно», — думают противники губернатора, наблюдая за процессом. «Врете, не отберете. На вас самих полно компромата».
Губернатор должен уйти. Не потому, что президент в свое время поклялся отомстить за Собчака. Не потому, что губернатор – вор, а Москва не любит воров. А просто потому, что Питер – это большой кусок, и кусок, знакомый новой элите, а новая элита хочет кушать.
|
