|
После тяжелой и продолжительной эйфории Владимир Яковлев вдруг скоропостижно объявил о нежелании баллотироваться на третий срок. Эпоха большого блефа, имевшего форму большой работы, подошла к концу.
Ах, какой был мужчина...
Существует предание, что, когда Иоганна Вольфганга Гете впервые представили Наполеону, император, внимательно рассмотревший поэта, вынес свой вердикт в двух словах: "Какой мужчина!"
Именно так, по половой принадлежности. Можно ведь было выделить культурный аспект, сказав: "Какой талант!", или национальный, пробормотав сквозь зубы: "Какой тевтон!", а то и глобалистский, воскликнув: "Какая глыба, какой матерый человечище!" (впрочем, последнее - это уже из другой истории, имевшей место столетием позже). Но Наполеон, не отличавший толком Шиллера от Гете (по мнению Милана Кундеры), выделил именно то, что бросалось в глаза.
Жаль, что Наполеон не видел Владимира Яковлева. Думается, он был бы впечатлен не в меньшей степени, нежели встречей с Гете. Ну разве мог бы император сухо заключить: "Какой крепкий хозяйственник!", или удовлетворенно крякнуть: "Какая глыба, какой матерый префектище!", или даже кратко расставить все точки над i: "Какой авторитет!"?
Нет, низкорослый корсиканец, бесспорно, подметил бы мужскую стать петербургского губернатора. Ведь именно на это обратили внимание все жители нашего города, когда весной 1996 г. им представили в качестве кандидата на пост градоначальника портрет доселе неизвестного мужчины без пиджака, но с широкой улыбкой.
Многим казалось тогда, будто перекинутый через плечо пиджак символизирует намерение осуществить некую большую работу (тем более что об этом говорил и имевшийся при мужчине слоган). Однако со временем стало ясно: элегантно снятая деталь туалета есть обязательный атрибут яркой фотомодели, устраняющей излишнюю одетость прямо на подиуме.
Помните бессмертное: "Брюки превращаются, превращаются брюки..."? В данном случае превращался пиджак. И не в элегантные шорты, а в мягкое, губернаторское кресло. Акт политического эксгибиционизма пробудил электоральную активность. Народ воскликнул: "Какой мужчина!", и бросился к урнам.
Впрочем, легкая раздетость времен избирательной кампании была в жизни Яковлева лишь эпизодом. Последующие семь лет губернатор при исполнении своих обязанностей был по преимуществу одет. А главное, как одет! Яковлев гордо носил не только бремя своей власти, но и все те роскошные костюмы, что стали для Петербурга одним из ее атрибутов.
Поистине справедливыми представлялись слова - "не место красит человека, а человек - место". В любом обществе элегантно одетый мужчина с обворожительной улыбкой, прибывший на элегантной иномарке с обворожительной мигалкой, сразу привлекал к себе внимание.
Поначалу Яковлев был несколько косноязычен, и это, бесспорно, смазывало эффект, производимый костюмами и мигалкой. Но не менее бесспорным представляется и то, что губернатор очень быстро прогрессировал, приближая качество своего русского языка к качеству костюмов. Сегодня его словарный запас почти не уступает размеру гардероба, а подбор изящных выражений по своему уровню вполне адекватен подбору галстуков.
Ленин в размыве
Глубоко ошибается тот, кто полагает, что все это - лишь внешняя сторона дела, слабо отражающая сущность большой работы, проделанной Яковлевым на своем посту. Рискну выдвинуть предположение, что многое, кажущееся нам странным в жизни Петербурга последних лет, находит свое объяснение именно в особенностях губернаторской личности.
Наш губернатор представляет собой истинное воплощение буржуазности. Как заблуждался тот, кто говорил в 1996 г. о коммунистическом реванше или позднее о том, что культурная столица приобрела своего завхоза!
Где вы видели столь роскошного мужчину, погруженного в хозяйственные хлопоты, ремонтирующего унитаз или утирающего сопли отпрыску? Да он всегда навесит это на жену, оставив себе лишь общее руководство прочисткой носов и фановых труб. А уж что касается идей разрушения до основания всего мира насилия, истинный строитель пойдет на это разве лишь ради последующего освоения финансирования, предоставленного федеральным центром для восстановления разрушенного.
Бесспорно, Яковлев по натуре своей не разрушитель, а строитель, созидатель. И определяется это не тем заочным строительным образованием, которое он с трудом получил к 30 годам. И даже не тем, что он более четверти века протрубил на разных ремонтно-строительных должностях. Чисто буржуазный дух созидания пронизывает всю его сущность. Он строит себя, свой собственный мир, а затем начинает расширять его до масштабов города, с которым все больше идентифицируется.
Сколько доставалось ему за тротуарный кирпичик, за асфальтирование дорог, проложенных к Смольному, за строительство Ушаковской развязки, ведущей на загородную дачу! А уж за перекраску исторических зданий как доставалось!
Странная это была критика. И уж совершенно незаслуженная. Как человек он просто не мог поступать по-другому. Ведь то, что он делал в городе, являлось продолжением его личности, его костюмов и галстуков, его машин и мигалок.
К хорошей иномарке нужна гладкая дорога, а к ней - тротуар и путепровод. Что же касается ярких расцветок, то в них нашли свое отражение жизнелюбие губернатора и его чисто буржуазный оптимизм, столь контрастирующий с традиционным питерским интеллигентским пессимизмом.
Поездите-ка, недовольные граждане, по Европе столько, сколько поездил по ней Яковлев! Какой средневековый город выглядел в прошлом так, как он выглядит сегодня? Там теперь все в ярких тонах. Там все памятники вычищены, выглажены, покрашены, подстрижены и наманикюрены. Там вся достоевщина вытравлена, "идиотов" нет, а каждый "подросток" ощущает себя Ротшильдом.
И земляков своих Яковлев всегда создавал (во всяком случае, мысленно) по своему образу и подобию. Он ничего за семь лет не сделал для бедных, он практически не замечал средний класс, но вот местным олигархам и олигофрендам (то бишь олигарховым друзьям) грех на него жаловаться.
Вам нужно осушить размыв? Да бросьте. Порядочный человек на метро не ездит: у него есть машина. Под землю полезет разве что пролетарий, но быть пролетарием сегодня неприлично.
Если бы все петербуржцы брали пример со своего губернатора, про размыв никто бы и не вспомнил. Спрашивали бы только про кольцевую, дабы быстрее добираться от офиса до своего коттеджа в Разливе.
Жить хорошо, а хорошо жить еще лучше
Наш губернатор насиловал свободный рынок явно в меньшей степени, чем подавляющее большинство его российских коллег от Приморья до Кубани. Он по духу своему гораздо правее всех наших правых. Рассуждает он всегда строго рационально, не допуская никакой слезливой сентиментальщины.
У нас тут некоторые спрашивают, почему город совсем перестали убирать? Да потому, что губернаторские выборы-2000 показали: рубль, вложенный в PR, всегда дает большую отдачу, чем рубль, вложенный в ЖКХ. Только полный кретин и безнадежный левак станет после этого скалывать лед с тротуаров или счищать снег с крыш. Ведь каждый поскользнувшийся петербуржец вполне успеет в полете прочесть на постере: "С праздником вас, замечательные люди великого города!"
PR у Яковлева всегда был классный. В первые годы пребывания у власти он работал на имидж крепкого хозяйственника, благо город накушался профессорами и политиками. Ближе к выборам-2000, когда на крепости хозяйствования разумнее было уже не слишком сосредотачивать внимание публики, он сам стал политиком, возглавляющим "Всю Россию", а заодно и профессором Политеха.
Ну, профессорство - это из разряда недоработок психоаналитика. Хочется почему-то нашему человеку вписаться в интеллигенцию. Бессознательное его туда тянет, все время отвлекая сознание, сбивающееся из-за этого при подсчете дивидендов.
А вот собственное политдвижение - это серьезно. На всю Россию величия лидера "Всей России", правда, не хватило, но в отдельно взятом Петербурге удалось победить вновь, даже несмотря на полностью проваленную "большую работу".
Смог Яковлев поставить под свой контроль и часть ЗакСа. Провести туда единомышленников, правда, не удалось по причине отсутствия единой мысли. Зато удалось подобрать блок сподвижников, выстроенный по принципу "я тебя слепила из того, что было, а потом, что было, то и полюбила".
Сподвижники все, как и сам губернатор, тоже были рыночниками, прельстившимися скромным обаянием буржуазии, а потому решившими действовать по провозглашенному великим поэтом принципу "не продается вдохновенье (политическое), но можно рукопись (нормативного акта) продать".
Как политик Яковлев так никому и не проиграл. Его буржуазность оказалась востребована обуржуазившимся городом трех революций. Проиграл Яковлев на поле бюрократическом, т.е. на том, на котором силовики всегда чувствовали себя более крепкими, чем даже самые крепкие хозяйственники.
Запрет на третий срок прозвучал как третий звонок. Начинается новая пьеса, в которую старым персонажам вход закрыт. Герой-любовник теперь аншлага не сделает. Настало время ревизора.
Уходящий со сцены Яковлев оказался во многом похож на своего предшественника - Анатолия Собчака. Внешне это проявилось в том, как быстро губернатор проникся импозантностью мэра, как быстро он приобрел необходимый статусный лоск, как часто он стал бывать на светских раутах и насколько регулярно начал выезжать за рубеж. На сущностном же уровне преемственность нашла свое выражение в отсутствии каких-либо радикальных реформ ЖКХ, транспорта, социальной сферы.
Но есть один важный момент, в котором внешнее сходство двух питерских политиков лишь затемняет их глубочайшее различие. Со свойственным шестидесятнику энтузиазмом Анатолий Александрович, ворвавшись в Петербург, воскликнул: "Жить хорошо!", на что Владимир Анатольевич как представитель иного поколения возразил: "А хорошо жить еще лучше".
Яковлев живет хорошо. Глядя на него, трудно поверить в то, что на будущий год ему уже стукнет 60 и что из Смольного он сможет сразу после окончания губернаторского срока отправляться на пенсию. Хотя понятно, что он туда не отправится.
|
