|
В официальных отзывах по поводу предстоящей отставки нашего губернатора чаще всего звучит почему-то слово "демократия".
Сам Владимир Анатольевич, оповещая сограждан о своем (или не совсем своем?) решении в историческую среду 2 апреля, объяснил собственную готовность подчиниться закону необходимостью "продолжения демократических преобразований в Петербурге". Та же самая мысль близка и Валентине Ивановне Матвиенко: "Он продемонстрировал своим заявлением, что исповедует демократические принципы".
Между тем, ни демократия, ни тем более "демократические преобразования" никогда не были политической специализацией Владимира Яковлева.
Семь лет его губернаторства ознаменованы строительством могучей машины манипулирования общественным мнением. И это главный, если не единственный, успешно осуществленный строительный проект яковлевской эпохи.
Выход из строя этого механизма — одна из причин его отречения. Проводимый "Делом" в сотрудничестве с социологической службой АСИ мониторинг общественного мнения показывает, что за последние месяцы лишился всякой почвы миф о неизбежной будто бы победе Яковлева на свободных выборах. Рассуждения о необходимости приспособить городские законы к желанию губернатора выставить свою кандидатуру в третий раз теряли тем самым всякий смысл.
Адресованная Москве угроза учинить городской референдум "по личному вопросу", в последний раз публично прозвучавшая всего за неделю до рокового второапрельского "Часа губернатора", была стопроцентным блефом: шансы выиграть его у Владимира Яковлева уменьшались от месяца к месяцу и сегодня упали почти до нуля.
Беседуя не так давно с губернатором, я с удивлением убедился, что один из тех, на кого смольнинская пропаганда все еще оказывает гипнотизирующее действие, — это сам Владимир Анатольевич. Он продолжает пребывать в полной уверенности, что его администрация весьма эффективна и успешна, а навалившаяся на петербуржцев гора проблем — лишь интриганская выдумка недругов.
"Есть люди, абсолютно не чувствующие настроение окружающих... Такие люди рождены вождями". Эти слова Брехта не были приложимы к начинающему губернатору Яковлеву образца 1996 года — человеку не очень в себе уверенному и с любопытством оглядывающему свои новые владения.
Он не был "рожден вождем". Но он им стал. Сегодняшний губернатор Яковлев — ярко выраженный харизматический лидер, возвышающийся над приверженцами, требующий от них абсолютного доверия и готовый полностью игнорировать городские реалии.
Другое дело, что сами горожане эти реалии игнорировать больше не готовы. Где-то к концу прошедшего года их недоверие к политике вождя перешло критическую отметку, и нынешнее отречение — закономерное следствие этого обстоятельства, а не только вынужденное исполнение воли Москвы.
Народ, безусловно, созрел для смены городской власти. Что же до городской элиты, чей выбор, собственно, и предопределил победу Яковлева над Собчаком в 1996 году, то она за последние три года так истомилась неопределенностью, так устала от перманентного кризиса, пережила столько карьерных страхов, что в массе своей готова подчиниться любой руке, если эта рука будет твердой.
В этом смысле элита тоже созрела для перемен. Точнее — перезрела. Она не знает и даже толком не задумывается, какой курс следует предложить городу, и поэтому является, скорее, объектом политики, чем ее активным участником. Из-за этой неясности и всеобщей политической невнятности переход Петербурга из яковлевской эпохи в постъяковлевскую будет сопровождаться замысловатыми интригами, чередой то заключаемых, то разрываемых закулисных сделок и попытками приноровить принципиально важные для города решения к сиюминутным групповым интересам.
Первый пример тому — попытка наладить альянс депутатов-смольнинцев и депутатов-коммунистов будто бы ради объединения города с областью.
Сократившаяся в числе команда приверженцев старого городского руководства (назовем ее: "старый Смольный") превращается в странствующую дружину, готовую совершить викингский набег в любом направлении. И на Ленобласть (чтобы в случае успеха обложить Петербург со всех сторон и вернуть его себе под знаменем воссоединения братских федеральных субъектов), и на "новый Смольный" (проведя в губернаторы своего кандидата, либо поставив под контроль предполагаемого кандидата Москвы).
А если вдруг звезды встанут не так, как сегодня, то "старый Смольный" не прочь возобновить и прерванную губернаторскую кампанию самого Яковлева.
К сожалению, переходный период, скорее, будет занят такого рода интригами, чем поисками выхода из кризиса, в который старая администрация втащила город. "Совсем уйти из политики мне уже не удастся", — предположил Владимир Яковлев в день отречения.
Наш градоначальник — уникальный политический тактик и никакой стратег. Если эпоха тактиков в нашей политике продолжится, то беспокоиться за карьеру ему и в самом деле нет причин.
|
