|
Среди внутренних конфликтов в российском правительстве и внешних -- вокруг иракских событий -- вопрос о возвращении в Германию художественной коллекции не только не потерялся, но, напротив, был решен с поразительной быстротой.
--------------------------------------------------------------------------------
Вряд ли широкие слои общественности знают о том, что из себя представляет коллекция бременского Кунстхалле. Почти наверняка большая часть населения России не владеет информацией о том, что коллекция, насчитывающая свыше 360 рисунков Тициана, Рафаэля, Родена, Тулуз-Лотрека, Рембрандта, Ван Гога, Рубенса и других выдающихся художников, была вывезена из Германии в 1945 году капитаном Советской армии Виктором Балдиным, будущим директором Музея архитектуры им. Щусева, в котором и хранилась до его смерти, а потом была передана в Эрмитаж (стоимость коллекции оценивается от $50 млн. до $1,5 млрд.). Скорее всего, далеко не все ее видели. Это, строго говоря, и не важно. Важно другое: культурные ценности увеличивают "цену" страны и способствуют укреплению пускай и абстрактного, но все-таки довольно нужного чувства гордости.
Министр культуры России Михаил Швыдкой, который, по идее, как нормальный российский гражданин должен был бы радеть за национальные интересы, решил внести свою "скромную" лепту в укрепление дружбы современной России и Германии и вернуть коллекцию на родину. Свой славный посыл министр называет жестом доброй воли. Председатель думского комитета по культуре Николай Губенко, в свою очередь, выступает категорически против подобных жестов, объясняя свою позицию тем, что если уж говорить об обмене перемещенными ценностями, то он должен быть как минимум равноценный (то есть возвращение малой части Янтарной комнаты или "смоленского архива", копии которого растиражированы по всему миру, никак нельзя сравнить с возвратом шедевральной бременской коллекции). Понятно, что культура и политика -- близнецы-братья и что, например, возвращение в прошлом году (как раз накануне парламентских выборов в Германии) витражей церкви святой Марии явилось не чем иным, как подарком канцлеру Шредеру в знак уважения и, как говорится, надежды на плодотворное сотрудничество.
Усилия Губенко против очередного "комплимента" немцам, как ни странно, увенчались успехом. Как ни странно -- потому что обычно безоглядная щедрость русских заканчивается не в нашу пользу и со стороны выглядит не как справедливое решение, а, скорее, как бесхозяйственность с оттенком самоуничижения. Так вот на сей раз депутаты Госдумы единогласно подписали обращение к Путину о невозможности возврата коллекции, новый полпред Валентина Матвиенко тоже выступила против, апеллируя к огромным человеческим и культурным потерям, которые советский народ понес в годы Великой Отечественной войны, а Генеральная прокуратура сложным законотворческим языком объяснила, что решение Министерства культуры о вывозе противоречит федеральному закону "О культурных ценностях, перемещенных в Союз ССР в результате Второй мировой войны" (суть этого документа, если говорить по-простому, сводится к тому, что все, что сейчас находится на нашей территории, является нашим).
Вопрос, скорее всего, можно считать решенным, хотя непредсказуемость и является отличительной особенностью отечественной политики. В любом случае, скандал с бременской коллекцией выходит за рамки локального артконфликта и является примером того, как надо себя вести, чтобы с тобой считались. Обижать себя все-таки ничуть не лучше, чем других.
|
