|
В отечественной экономике есть несколько отраслей, в которых любые ассигнования растворяются быстро, технично, а главное – абсолютно бесследно. Пальму первенства среди них держит строительство. Каждая стройка, стоит только вверить ее знающему человеку, легко превращается в настоящую финансовую черную дыру. Хороша также продажа горюче-смазочных материалов, ресторанный бизнес, практически любая розничная торговля. Однако все эти направления сравнительно честного отмывания и перераспределения денег предполагают оборот материальных ресурсов и потому не идеальны. Всегда существует некоторая, пусть гипотетическая, вероятность появления неподкупного ревизора с последующими сумой и тюрьмой. Другое дело, если бы деньги обращались во что-нибудь достаточно эфемерное, с трудом поддающееся бухгалтерскому и всякому прочему учету, вроде луча света, электрического импульса или какого-нибудь кванта. Такой способ растворения финансов в пространстве на глазах у изумленной общественности придуман сравнительно недавно. Естественно, открытие подобного масштаба не могло быть совершено нигде, кроме как в стенах Российской академии наук. Новая золотая жила называется “телекоммуникации и информатизация”.
Заплаты на вес золота
Плачевное состояние отечественной науки, в особенности, фундаментальной, давно стало притчей во языцех. Молодежь при первой же возможности норовит реализовывать знания и умения, полученные в лучшей в мире российской высшей школе, за рубежом. Те немногие, кто остается в отечественных исследовательских учреждениях, не только влачат полуголодное существование, но и лишены современной экспериментальной базы. Зрелые ученые также предпочитают перебираться в иностранные научные центры, где не надо стоять в очереди для работы с морально устаревшим лет двадцать назад оборудованием, а денежное содержание позволяет не соблазняться казенным техническим спиртом. Целые научные школы в России прекратили свое существование за какие-нибудь пять-семь лет.
Ключи к решению этой проблемы национального масштаба лежат далеко за пределами возможностей президиума РАН – это вопрос федерального политического уровня. Но для принципиального решения у власть предержащих нет ни воли, ни ресурсов, ни достаточного образования. Невозможность решить отраслевую проблему по существу, как всегда, приводит к велеречивым рассуждениям о необходимости создавать и развивать инфраструктуру. В переводе на русский язык это означает, что вместо покупки, скажем, микроскопа, создается фонд по сбору средств для обеспечения микроскопами всех, кому этот прибор необходим для научных штудий. При этом на зарплату секретарши фонда можно купить десяток микроскопов.
Ученых нельзя за это винить. Оставленные на произвол судьбы, они сами латают тришкин кафтан отечественной науки, как могут. И берут деньги там, где их удается выбить, -- естественно, на условиях дающего. А если спонсоры и обводят их вокруг пальца, то все равно какие-то ресурсы достаются академическим институтам, что лучше, чем вовсе ничего. Однако далеко не все деятели науки благородно лишены деловой сметки. Ряд “инфраструктурных” проектов РАН явно достался в распоряжение академикам и член-корреспондентам, которые вполне освоились в условиях свободного рынка.
Убедительным примером тому является реализация нескольких направлений Программы целевых расходов РАН. В рамках этой Программы, принятой для поддержки молодых ученых, приобретения научной литературы, организации научных экспедиций и так далее, аккумулируются весьма значительные средства. Но значительная их доля выделяется на телекоммуникации и информатизацию научных учреждений. Расходуются эти деньги весьма занимательным образом.
Голубиная почта
За прошлый и текущий год на подпрограмму «Телекоммуникации и интеграционные системы» выделено порядка двух миллионов долларов США. Часть этих денег направлена на научную «стройку века». В Московской области должна вознестись вышка радиорелейной связи, которая обеспечит бесперебойный обмен информацией между научным центром в Пущино и московскими академическими институтами. В проекте, естественно, делается упор на всякие модные возможности связи типа видеоконференций, без которых уважающий себя современный ученый, конечно, ни закона Ома не откроет, ни лампочки Ильича-Эдиссона не изобретет.
Если бы все проблемы ученых из Пущино исчерпывались недостаточно оперативной связью с московскими коллегами, то, надо думать, они давно уже построили бы из подручных средств пару спутниковых антенн, наладили бы голубиную почту или придумали еще что-нибудь по-русски остроумное. Фокус, однако, заключается в том, что проблемы связи с Москвой в Пущино нет. Здесь давно уже организована радиорелейная связь с наукоградом Обнинском. А Обнинск в 2001 году соединен с Москвой мощным оптоволоконным каналом передачи информации. Производительности существующих каналов с избытком хватает для того, чтобы полноценный телекоммуникационный обмен по маршруту Пущино-Обнинск-Москва преспокойно осуществлялся уже более года.
Руководители подпрограммы «Телекоммуникации и интегрированные системы» академик Андрей Гончар и член-корреспондент Алексей Жижченко не могут не быть осведомлены, что выбрасывают огромные по меркам отечественной науки деньги на дублирующий, и в данном случае – просто не нужный, канал связи.
Правда, ни академик Гончар, ни членкорр Жижченко не являются специалистами в области телекоммуникаций, они – математики. Однако профессионалов-связистов в РАН вполне достаточно. И экспертные мнения о бессмысленности радиорелейной затеи до сведения руководителей подпрограммы «Телекоммуникации и интегрированные системы» доводились. Но не были услышаны. По-видимому, перевесили какие-то другие аргументы и высшие соображения, о которых научной общественности ничего не известно.
Свет мой, зеркальце, скажи…
Впрочем, в области телекоммуникаций господа Гончар и Жижченко никаких особенных новых схем не открыли, поскольку дело свелось к обычной стройке. А в современном российском строительстве в котлован под радиовышку можно закопать не два, а все двадцать миллионов долларов. Ноу-хау лежит в другой сфере – реализации подпрограммы «Информатизация научных учреждений и президиума РАН». Цифры здесь скромнее – всего миллион долларов за два года. Полмиллиона освоены под руководством академика Владимира Фортова (специалиста по теплофизике). Еще полмиллиона – уже при академике Геннадии Савине (специалист по системному анализу, как и самый известный из членкорров Б.А. Березовский). Деньги были потрачены с удивительным изяществом.
Заместитель руководителя подпрограммы доктор технических наук Соколов И.А. видимо, признавая свою неполную компетентность в вопросе, распределил средства по подрядчикам. Например, Институт системного анализа РАН академика Станислава Емельянова получил свыше пяти миллионов рублей за разработку трех баз данных: базы по уникальным и экспериментальным установкам РАН, базы для Исторического музея и – вершина фантазии – базы данных для регистрации участников конференций и докладчиков. Не хватает только системы «ГАС-Выборы» на случай какого-нибудь голосования. Впрочем, ее за жалкие 170 тысяч долларов уважающий себя академический институт, конечно, разрабатывать не станет.
Три миллиона рублей получил Институт проблем информатики РАН за создание базы данных по докторским диссертациям и запуск сервера конференц-связи президиума РАН. Базы данных, безусловно, очень полезная штука. И для неспециалиста само это словосочетание звучит солидно. Но на практике все совсем не так сложно. Оболочку базы данных – хоть по диссертациям, хоть по экспериментальным установкам – два третьекурсника Бауманки или МФТИ сделают примерно за неделю, не отрываясь от онлайновой игры в какой-нибудь «Counter Strike», если им пообещать поставить «на халяву» зачет по физкультуре. После этого пять референток, владеющих десятипальцевым методом машинописи и обученных нехитрой операции сканирования документов, месяца за 2-3 заполнят ячейки базы данных чем угодно – хоть всеми текстами докторских диссертаций, когда бы то ни было написанных в СССР. Надо только стереть из их компьютеров игрушку «Lines», любимое развлечение секретарш всех времен и народов.
Чтобы истратить на такую работу около трехсот тысяч долларов с привлечением двух научных учреждений нужно действительно быть академиком или, по крайней мере, системным аналитиком. Но именно здесь и кроется гениальное открытие информатизаторов всея РАН. База данных – это ведь не кирпичи на стройке, это интеллектуальная собственность. Нормативы, ГОСТы, утвержденные лимиты отсутствуют. Работа интеллекта стоит столько, сколько скажет интеллектуал. И если он требует триста тысяч за то, что не стоит и тридцати, нужно только, чтобы были желающие платить. В данном случае они нашлись легко. Поскольку глава Института проблем информатики доктор технических наук Соколов является одновременно и заместителем академика Савина по руководству подпрограммой «Информатизация научных учреждений». Если человек, который сам себе заказывает работу и сам у себя ее принимает, начнет сам с собою же торговаться о цене, его заподозрят в шизофреническом раздвоении личности. Наверное поэтому г-н Соколов и подписывал сметы без лишних вопросов – не зеркалу же их задавать.
Лохотрон вместо синхрофазотрона
Однако самое интересное, что ни одной из жизненно необходимых академикам баз данных в работающем виде пока никто не видел. А о конференц-связи в управлении президиума РАН тоже не слыхать. Напротив, сейчас вовсю реализуется бюджет 2002 года, в котором, на выделенные деньги на «электронную почту», работающую в Президиуме РАН много лет, и все ту же конференц-связь. Причем только за «общее руководство» институт г-на Соколова должен получить порядка 600 тысяч рублей.
Еще несколько миллионов уйдут в Центр научных телекоммуникаций, возглавляемый энтузиастом радиорелейной связи членкорром Жижченко. За это ЦНТК совместно с ИПИ и ИСА создаст интернет-портал РАН. Правда, такой портал уже создан к юбилею академии в 1999 году, но это абсолютно никого не смущает. Как не смущает и тот факт, что на самом деле ни один из вроде бы профильных академических институтов, подрядившихся информатизировать РАН, не в состоянии выполнить работы самостоятельно. Приходится привлекать большое количестве субподрядчиков. Это, конечно, серьезно удорожает процесс. Но зато и сильно облегчает ответ на сакраментальный вопрос: «Куда делись деньги?», который все никак не задаст информатизационным академикам начальник финансово-экономического управления РАН г-н Коношенко.
Видимо, г-ну Коношенко хорошо известно, что создание научной инфраструктуры – это очень дорогое удовольствие. Гораздо дороже всяких синхрофазотронов. И судя по тому, как распределяются бюджетные деньги, -- гораздо нужнее.
|
