|
Открытое письмо
Юрия Гамилко президенту Российской Федерации В.В. Путину, полномочному представителю президента РФ в Северо-Западном федеральном округе В.В. Черкесову
Господин Президент! Господин полномочный представитель!
Я, Гамилко Юрий Васильевич, являюсь руководителем холдинговой компании "Рось" и топливной фирмы "Руслана", ведущих предпринимательскую деятельность в Санкт-Петербурге и Ленинградской области. В настоящее время я нахожусь в предварительном заключении и ожидаю суда. Многолетняя работа нашей компании была пущена под откос одной-единственной бумагой. Бывший партнер по бизнесу Е.Алексеев, задолжавший компании крупную сумму денег, подал в УБОП заявление о вымогательстве.
На тот момент гражданин Алексеев уже фигурировал в двух уголовных делах по подозрению в мошенничестве. Компания "Татнефть", ставшая одной из жертв этих махинаций, безуспешно пытается привлечь Алексеева к ответственности. Однако, пойдя на сделку со следствием по моему делу, он обеспечил себе "статус неприкосновенности". Начальник 7-го отдела УБОП И.Гусев безоговорочно поверил ему. 14 декабря 2001 года меня арестовали вместе с сотрудниками холдинга В.Красноперовым и И.Самолетовым. Нам предъявлено обвинение по статье 163, часть 3, пункты "а", "б" УК РФ.
К сожалению, я не очень здоровый человек. Много лет я страдаю сахарным диабетом первой степени и как следствие диабетической ретинопатией, диабетической полинейропатией, диабетической нефропатией, вторичной артериальной гипертензией, энцефалопатией смешанного генеза, опухолью правой почки и т.д. (не буду занимать ваше внимание полным перечислением поставленных мне диагнозов - они содержатся в медицинских документах). За время пребывания в следственном изоляторе состояние моего здоровья ухудшилось настолько, что я в состоянии прекомы был направлен в реанимационное отделение Межобластной больницы ГУИН.
Я благодарен специалистам МОБ, которые сумели сделать невероятное и спасли мне жизнь. Но они вынуждены откровенно признать, что в условиях данной больницы повторить такое чудо не представляется возможным. И.о. начальника больницы подполковник Скорб ходатайствовал перед следователем об изменении меры пресечения с тем, чтобы я мог продолжить лечение в специализированном эндокринологическом диспансере. Подполковник особо отмечает, что мои заболевания входят в перечень, утвержденный приказом Министерства юстиции РФ 311/242 от 9 августа 2001 года, и не допускают содержания под стражей даже для осужденных, каковым я не являюсь.
Со своей стороны следователь И.Панарина потребовала продлить срок содержания под стражей. В этом вопросе она встретила полное понимание судьи Дзержинского суда О.Андреевой.
"Представленные суду документы в полной мере свидетельствуют о тяжелом состоянии здоровья обвиняемого, - пишет О. Андреева в постановлении суда. - Вместе с тем они не содержат выводов о предсмертном состоянии обвиняемого". На этом единственном основании она продлила на 3 месяца срок моего содержания под стражей. Хочется задать вопрос: какое состояние, кроме комы и реанимации, можно считать предсмертным? И какой смысл в освобождении после достижения предсмертного состояния?
Если О. Андреева рассчитывает; что за это время все мои проблемы решатся сами собой, я не берусь с ней спорить. К моему сожалению, не берутся и врачи. Замечу только, что, немало повидав в жизни, я еще не сталкивался с подобным цинизмом и немотивированной жестокостью. Тем более, со стороны женщин.
Незаконность моего содержания в заключении фактически признает и городская прокуратура. Некоторое время назад прокурор Санкт-Петербурга И.Сыдорук вынес постановление об изменении меры пресечения и моем освобождении из-под стражи. Однако оно было немедленно отменено заместителем генерального прокурора по Северо-Западному федеральному округу В.Зубриным. На последовавшее ходатайство адвокатов В.Зубрин ответил, что вмешательство в деятельность прокуратуры города не входит в его компетенцию...
Вместе с тем моему адвокату С.Терентьеву от имени следствия было сделано частное предложение: Гамилко будет жить и завтра же окажется на свободе, если "сдаст" свой бизнес. Можно предположить, что я оказался жертвой очередной "криминальной войны", разворачивающейся в нашем регионе.
Косвенным подтверждением такого вывода служат публикации в прессе, освещающие деятельность начальника 7-го отдела УБОП И.Гусева и его жены - следователя 1-го отдела СЧ ГСУ И.Панариной. Судя по статье в газете "Вечерний Петербург" за 3 сентября 2002 года, где в ряду прочих упомянут и мой "эпизод", в ГУВД сложился своего рода семейный подряд, выполняющий коммерческие заказы известного преступного "авторитета". Твердо зная о собственной невиновности, я до последнего времени не мог понять причин моего нынешнего положения. Но после упомянутой публикации в "Вечернем Петербурге" многие события проясняются и предстают в ином, неожиданном свете.
Господин Президент! Господин полномочный представитель! Мне 44 года. Я имею основания считать свою жизнь в целом состоявшейся и прожитой не зря. Будет, конечно, обидно, если она прервется до 23 ноября 2002 года, когда истекает срок моего содержания под стражей, назначенный в Дзержинском суде. Разумеется, это не обрадует мою семью, друзей и честных деловых партнеров. Но опыт работы в бизнесе приучает шире смотреть на вещи.
Наша страна знала мрачные времена произвола и беззакония ради преступных амбиций. Эта практика бесповоротно осуждена российским народом и государством. Если моя смерть станет тревожным сигналом и предостережением, она не будет бессмысленной. Поэтому я обращаюсь к вам с просьбой разобраться в "деле о вымогательстве" и помочь восстановлению моего честного имени. Хотя бы посмертно.
|
