|
"Кто знает о том, что действительно происходило на даче Горбачева в Форосе?" - спросил я у одного из своих высокопоставленных собеседников. Мне ответили: "Лев Николаевич Толстой знает". Думал, шутка- оказалось - нет. Лев Николаевич Толстой действительно родственник великого писателя, внучатый племянник. Но в 1991 году именно он являлся начальником 9-го управления КГБ СССР в Крыму. А 9-е управление, как известно, занимается охраной государственных объектов. Так и состоялись поездка в Форос и эта беседа.
- Лев Николаевич, ответьте честно: как вам кажется, Горбачев знал о том, что готовится ГКЧП?
- У меня создалось впечатление, что знал.
- А могло быть так, что он сам подтолкнул своих подчиненных к введению чрезвычайного положения и созданию ГКЧП?
- Это совершенно точно. Я часто вспоминаю встречи в "Южном" с известными людьми, руководителями государства. Они, будем так говорить, "за рюмкой чая" признавали, что не получилась эта перестройка.
- Насколько серьезно Горбачев был блокирован в Форосе?
- Серьезно блокирован, продуманно. Его лишили связи, блокировали вертолетную площадку, отключили усилители на основных объектах, усилили службы охраны, установили дополнительные посты охраны как внутри, так и снаружи. Так что нельзя говорить, что тогда все делалось театрально, непродуманно.
- Горбачев вообще не имел представления о том, что происходит в стране, был отрезан от всех источников информации?
- Он был отрезан от спецсредств связи. Что касается телевидения, то государственные программы можно было смотреть, и мы их смотрели все эти три дня. А вот официально связаться с кем-либо по линии связи возможности у него не было. Дача (мне привычнее называть ее "объект") была оборудована бытовыми импортными приборами, радиоприборами, радиоаппаратурой, которые позволяли слушать все радиостанции, в том числе иностранные. И наличие человека, владеющего английским языком (это зять), конечно, позволяло спокойно получать информацию.
- Горбачев и его обслуга действительно не могли покинуть дачу? Как был сформулирован приказ вашим людям?
- Приказ был однозначный: никого, независимо от рангов и положений, в том числе и президента, не выпускать. Мы даже не выпускали дежурные смены и обслуживающий персонал. Новых впускали, а те, кто отработал, все равно оставались на объекте.
- И где жили эти "лишние люди"?
- Там достаточно большой административно-служебный корпус, в нем и оборудовали места для отдыха. Кстати, связь была только в этом корпусе - один аппарат, который контролировался представителями управления правительственной связи.
- А передвижения Михаила Горбачева и членов его семьи были лимитированы?
- Он мог купаться, ходить в бассейн... Вообще, на внутренней территории он мог делать все что угодно и ходить куда угодно - лишь бы не за пределами охранной зоны.
- А были ли какие-то столкновения между вашими людьми, то есть сотрудниками 9-го управления, и охраной президента?
- Это - особый разговор. Я, честно говоря, не хочу никого шельмовать, но некоторые представители личной охраны сейчас выставляют себя героями, хотя они работали и несли службу точно так же, как все остальные. Будем так говорить, Генералов (один из руководителей 9-го управления, был командирован из Москвы в Форос и руководил операцией. - П.Ш.) находился в их помещении, никаких попыток его захвата, его локализации не предпринималось. Понимаете, что это значит?.. Мы все вместе пищу принимали в служебном корпусе - никаких столкновений, даже попыток, даже неприязни не было. Мне казалось, все понимают, что все мы - государевы слуги и выполняем приказ, который получили.
- Михаил Сергеевич Горбачев рассказывает, что был в полном информационном вакууме, пока его люди не сделали радиоприемник из запчастей, найденных на чердаке, что на основании этой полуподпольно полученной информации он написал послание и секретарь вынесла его, спрятав, простите за подробность, в трусах.
- Прятать они могли куда угодно и что угодно. А что касается приемника... Из чего они могли его сделать? Я подсчитывал - приходили семь комиссий, осматривали главный дом, даже чердак. На чердаке ничего, кроме люстр, нельзя было найти. Там же абсолютная чистота, мы всегда за этим следили: не дай бог, кто-нибудь из родственников начнет проверку, решит выяснить, где какой порядок. В общем, там все убирали с тряпочкой. На таких объектах вообще существуют несколько видов проверок перед заселением "высоких жильцов" - приборная проверка, визуальная, радиотехническая... Да и незачем им было что-то собирать, у Горбачева в распоряжении была великолепная радиоаппаратура: японские и американские модели, которые принимают все, что хочешь.
- А когда поступил приказ выпустить людей? Когда обслуживающий персонал начал покидать объект?
- После отъезда Горбачева.
- То есть после того, как Горбачева освободили Руцкой и его люди? Вы помните момент, когда на дачу приехал Александр Руцкой?
- Великий освободитель! Будем говорить так: военных мне, конечно, жаль было, потому что их сорвали. В общем-то, эти люди и автомат-то видели на картинках, а если и держали его в руках, то в порядке учебных занятий. А их погрузили в самолет и повезли "освобождать президента"... Кстати, транспорт Руцкому, чтобы он от аэродрома доехал, мы давали. Мне лично Генералов отдал такой приказ. В главное здание мы пропустили только Руцкого, депутатов - к главному служебному дому, а всю их охрану закрыли в клубе. Но, будьте уверены, если бы была необходимость... В общем, при другом раскладе наш "герой" никуда бы не доехал - есть достаточно узких мест и крутых поворотов. Так что геройства никакого там не было.
- Вы считаете, что могли противостоять этому отряду Руцкого?
- Не сомневайтесь. Ну сколько там человек приехало - тридцать. Причем офицеры, которые о боевых действиях имели только относительное понятие. Они же все были из так называемой парадной школы. Они не научены вести не только физическое единоборство, но и огневое. А еще незнание этого места, дорог, наш водитель... Поэтому Руцкой, честно говоря, просто выставил себя героем. Точно так же, кстати, как и доктор, который лечил Горбачева от радикулита. Он сам отказался ехать в Форос, а позже написал статью о том, как 20 чекистов со звериными лицами пытались его захватить, не впускали и так далее. А на деле было все по-другому: я лично ездил за этим доктором в санаторий "Зори России", но он отказался ехать, сказал, что его помощь не требуется.
- То есть он сомневался в том, следует ли ехать долечивать Горбачева?
- Он даже не сомневался. Он просто решил, что в этом уже нет необходимости. Он испугался. Люди вообще тогда по-разному себя вели, но большинство тех, кто был за оградой, внутри, вели себя нормально.
- А на каком этапе решили пустить Руцкого к президенту?
- Когда он приехал, вопрос уже был решен: на объекте уже были включены усилители, подключена связь. А на каком этапе было разрешено появиться Руцкому, мне трудно судить. Когда я приехал на аэродром, то видел, что там достаточно сил, способных не дать самолету Руцкого приземлиться, или, по крайней мере, они могли взять его уже после посадки. Но...
- Как вы считаете, насколько четким было управление операцией из Москвы?
- Я не готов ответить на этот вопрос, поскольку занимался исключительно внутренней охраной. Но скажу однозначно: развитие событий было непонятным. Я ведь помню действия антипартийной группировки в 1957 году. Тогда кремлевские ворота просто захлопнули, и в течение дня или даже нескольких часов все завершилось. То же самое с Никитой Сергевичем Хрущевым: он прилетел, увидел "Волгу", охрану и понял, что шансов нет. Здесь же мы сидели трое суток в ожидании. Главная опасность была в первом выстреле - либо изнутри, либо снаружи. Самым опасным было, что найдется какой-нибудь "освободитель". Тогда бы не сохранили ни Горбачева, ни других людей. Мы боялись, что у кого-нибудь сдадут нервы.
- Многие рассказывают, что хуже всего те события перенесла Раиса Максимовна. Так ли это?
- С ними были личные врачи, а я при всех этих перипетиях не присутствовал.
- Когда вы 21 августа встречали гэкачепистов, они были в подавленном состоянии?
- Нет, такого ощущения не было. Особенно бодр был Анатолий Иванович Лукьянов (тогда - председатель Верховного Совета СССР. - П.Ш.). Горбачеву к тому времени уже включили связь, он знал, как развиваются события, он знал, что летит самолет, и он их не принял.
- А как держался глава КГБ Крючков?
- Он был задумчив, сидел в комнате и ждал. Я случайно открыл дверь в его кабинет, а он решил, что уже можно идти к Горбачеву, подхватился... Но Горбачев так и не вызвал никого, никого не принял. После встречи Михаила Сергеевича с Руцким и Силаевым поступила команда готовить кортеж. Вывели машины, и ваш покорный слуга повел эти машины безо всякого милицейского сопровождения.
- Вы можете сравнивать, как Горбачев вел себя все эти дни? Он был разным - с 19 августа в заточении и потом, когда уезжал?
- В первые дни чувствовалось, конечно, напряжение, хотя они ходили на пляж, в бассейн, обсуждали семейные вопросы. Может, это и видимость была, но нам казалось, что Горбачев держит себя в руках. А когда уезжал - он, конечно, был доволен, что вырвался. Дальнейшего развития событий, по-моему, он даже не предполагал.
- Вы сами не жалеете, что выполнили ту миссию, которую не выполнила Москва? Может быть, надо было действовать жестче или вообще не ввязываться в это дело?
- Я жалею только об одном: что мы, славяне, находимся по разные стороны границ и, более того, пытаемся показать, какие мы плохие и как любим Запад. У меня сейчас сын в Москве, дочь - в Киеве. И что хорошего? Я жалею о том, что развалилась великая держава. Надо было действовать, как китайцы: изменить формы правления, политические, экономические приоритеты, пересмотреть Союзный договор. Ведь нет ни одного федеративного государства, которое бы строило свои отношения на национальной основе, а мы, увы, попытались это сделать.
- После августовских событий вы ощутили гонения?
- Следствие изначально пошло по пути - брать, вязать в кандалы, сажать. Но все-таки есть люди с нормальной логикой и нормальной психикой. Разобрались. На нас не за ГКЧП пытались возложить ответственность, а за передачу госдач Украине. На самом же деле мы две недели бились, чтобы Коржаков и Барсуков доложили Ельцину, что президент Украины издал указ и забирает в свою собственность госдачи. Но потом нас же и попытались обвинить в бездействии: дескать, сдали имущество, не отстояли... Поэтому мне и не резон сейчас появляться в Москве, хотя это наши внутриведомственные разборки. А что касается ГКЧП - нет, слава Богу, никаких проблем не было.
|
