|
Два дня назад, во вторник 16 июля, Московский городской суд огласил приговор по делу организованной преступной группировки, созданной Максимом Лазовским (Макс, Хромой). Лидеры ОПГ, включая самого Лазовского, — братья Атлан и Саид Натаевы, Гришин, Шеленков, Руденко, Липатов к тому времени были убиты, и перед судом предстали боевики, которых обвинение называет второстепенными членами банды: Марсель Харисов, Владимир Абросимов, Владимир Акимов, Марат Васильев и Александр Подшибякин. Каждому из них были предъявлены обвинения по ст. 77 (бандитизм) и 102 (умышленное убийство). В многочисленных публикациях СМИ банда Лазовского называлась одной из самых кровавых в Москве. И самой неуловимой — она действовала под «крышей» ФСБ, чьи офицеры активно сотрудничали с бандой.
C 1 марта, когда было оглашено обвинительное заключение, я прилежно ходил в зал № 413, где судья Ольга Борисовна Кудешкина председательствовала по столь необычному делу, — во-первых, как уже было сказано, организаторы убийств и нападений были давно мертвы, во-вторых, предстояло расследовать эпизоды, первый из которых случился ровно 10 лет назад.
Что происходило в зале № 413 с марта по июль, я рассказал весьма подробно в трех публикациях, время о них напомнить: «Банду Лазовского создала ФСБ?» (№ 15), «Убийство как оперативное мероприятие» (№ 21), «Лазовский был офицером ФСБ» (№ 23-24).
Не скрою: больше всего меня интересовало, как так могло случиться, что спецслужба вместо того, чтобы кровавую банду упечь за решетку, снабжала боевиков документами прикрытия, а оперуполномоченного УФСБ по Москве и Московской области Юмашкина на протяжении двух лет использовала в качестве своего полпреда в бандитских кругах?
А из множества преступлений, совершенных под водительством Лазовского, меня в первую очередь интересовало вовсе для уголовников странное: 18 ноября 1994 года на железнодорожном мосту 5-го километра перегона Ростокино—Владыкино произошел мощный взрыв, в результате которого путь был полностью выведен из строя. Рвануло так, что один рельс был буквально скручен в спираль, разрушена одна из несущих балок моста, выворочены шпалы. Представители тогдашнего ФСК сразу в крик: «Терроризм! Чеченский след!». А 28 декабря взрывное устройство разносит в клочья пассажирский автобус маршрута № 33 ЛИАЗ-677 (госномер 70-90 МНА). Рвануло поздним вечером, в 22.30, у станции метро «ВДНХ» (южная сторона ВВЦ). Крик еще громче: «Снова чеченский след».
Вспомним, когда гремели эти взрывы: как раз накануне первого вторжения федеральных войск в Чечню. Что за благо для пиарщиков спецслужб!
А вот что говорит по этому поводу обвинение: взрыв на железнодорожном мосту произвел Шеленков — активный боевик Лазовского, на место преступления его привез Акимов. Самого террориста разорвало в клочья, Акимова след простыл. А взрывчатку в автобус подложил еще один соратник Лазовского — отставной армейский полковник Воробьев, которого тоже, как уверено следствие, доставил все тот же Акимов.
Дело по взрыву на мосту прикрыли за смертью исполнителя, а вот за бомбу в автобусе Воробьеву с Акимовым пришлось отвечать. Пенсионный полковник отделался четырьмя годами, а Акимов и того проще — оправдан.
Что услышал я на процессе? Не хочу утомлять читателя пересказом своих же статей, а потому кратко: множество свидетелей, зачастую друг с другом вообще не знакомых, подтверждали под присягой: оба взрыва прогремели по указанию Лазовского, бомбы закладывали его доверенные люди Воробьев и Шеленков, а возил каждого все тот же Вовка Акимов.
И еще: именно в это время возле Лазовского постоянно вертелся сначала майор, а потом и подполковник ФСБ Юмашкин. Все эти свидетельства — в протоколе судебного заседания, верить им или не верить — право суда. Чуть позже узнаем, как он этим правом воспользовался.
Добавлю только, что вовсе не сейчас, не на этом процессе всплыли подробности странной дружбы офицеров ФСБ и боевиков Лазовского — гораздо раньше. Еще в ноябре 1996 года депутат Государственной Думы Юрий Щекочихин в своем запросе директору ФСБ, министру внутренних дел, генеральному прокурору и руководителю администрации президента требовал объяснений: правоохранительные органы страны борются с криминалом или братаются с ним? Тогдашний директор ФСБ отвечал так: «Как показало разбирательство, в действиях сотрудников УФСБ имели место определенные отступления от требований ведомственных нормативных актов, что в сочетании с недостатком практического опыта и профессионализма и могло послужить причиной, привлекшей ваше внимание».
Трудно понять, что директор ФСБ имеет в виду, укоряя своих чекистов в недостатке опыта и профессионализма: то, что они попались в сети, расставленные МУРом и прежде всего странно умершим после этого подполковником Цхаем? Или то, что боевика Шеленкова халтурно обучили ремеслу диверсанта и взрывное устройство, которое он тащил на мост, разнесло его самого? Или то, что Воробьев с Акимовым затолкали взрывчатку в автобус без пассажиров?
И почему того же Юмашкина, которого его главный начальник вкупе с другими упрекает в непрофессионализме, не гонят из органов прочь, а присваивают звание подполковника? По простоте душевной я был уверен, что обвинение, расследуя эпизоды тех давних лет, наверняка обратит внимание и на депутатский запрос, и на официальный ответ главного чекиста страны.
Судья Ольга Борисовна Кудешкина, допрашивая свидетелей, не раз пыталась развить тему странной дружбы сотрудников ФСБ и боевиков Лазовского. Вот она спрашивает Владимира Большакова, дружившего с тем же Шеленковым:
— Свидетель, почему банда действовала так нагло? Смотрите — стрельба у банка «Кредит-Консенсус», у ресторана «Разгуляй», нападение на машину инкассаторов и их расстрел — все среди бела дня, все напоказ. Откуда такое бесстрашие?
— Ваша честь, да они же работали под «крышей» ФСБ. У Лазовского в штате фирмы «Ланако» — действующие офицеры, у всех боевиков — документы прикрытия, к которым не придерешься. А что мне мой друг Полонский говорил? А то, что Атлана Натаева, которого Лазовский приговорил к смерти, к месту убийства везли офицеры ФСБ? И эти же офицеры были на стрелке Лазовского с братом Атлана Саидом. Того, если помните по делу, тоже убили.
Для меня уже тогда было любопытно: такие же показания Большаков давал на предварительном следствии по делу Лазовского и Харисова еще в 1997 году? Каким же чудом эти свидетельства не попали в обвинительное заключение и главарь банды вместе со своим боевиком получили смехотворный для группового убийства срок — два года?
Выходит, тогда эти жуткие преступления не произвели впечатления ни на следователей, ни на судей?
Что же будет теперь, пять лет спустя, еще на одном процессе?
А было вот что.
Государственный обвинитель просил осудить Харисова по ст. 77 (бандитизм) и ст. 102 (убийство) к 13 годам лишения свободы, Васильева по тем же статьям — на 14 лет, Акимова за бандитизм — к 7 годам, Подшибякина за бандитизм — к 4 годам и Абросимова тоже за бандитизм — к 4 годам.
А теперь — приговор.
Рад за судью — она все же придумала, как упоминать в приговоре мертвых: «члены банды, производство в отношении которых прекращено в связи со смертью». Это и Лазовский, и Шеленков, и Полонский, и братья Натаевы, и Руденко. Правда, иногда Ольга Борисовна путается и именует покойных фигурантов по фамилиям, но что поделаешь — задача перед ней стояла куда более сложная, сейчас убедимся.
За три с лишним часа неспешного чтения я ни разу не услышал так часто упоминаемой в заседаниях аббревиатуры — ФСБ. Однажды, правда, обойтись без нее не смогла и выразилась так: «Какой-то спецслужбы». Да и то в пустяшном эпизоде. А так все отлично: ФСБ в тот день не поминали, словно ее и вовсе не существует.
Исчезли в приговоре и бандиты (по мнению обвинения) Подшибякин и Абросимов. О них в приговоре вообще сказано трогательно: «Подшибякин и Абросимов были второстепенными членами банды. В чем конкретно выразилось их участие в банде, обвинение не содержит. Неясно, были ли Абросимов и Подшибякин осведомлены о существовании банды».
Тут уж я, ваша честь, ничего не пойму: уж если эти достойные граждане ни о какой такой банде не слышали, как же их угораздило быть второстепенными членами этой самой банды?
Короче говоря, Подшибякин с Абросимовым оправданы и освобождены в зале суда. Трогательное, скажу, было зрелище.
Еще милее смотрелся Акимов — он пришел в суд с огромной сумкой, полной питья и снеди. Ольга Борисовна хотела было гневаться на грохот, когда Акимов свое богатство щупал, да он поспешил с объяснениями — дескать, на дачу собрался.
Вполне, может, заслужил: из пособника диверсантов и убийц Владимир Владимирович превратился в заурядного хулигана, за что и получил срок в 2,5 года лишения свободы, которые тут же испарились за давностью лет. Так что о взрывах перед первой чеченской войной можно забыть уже накрепко — как-никак уже со второй маемся, а тут опять ломай голову над каким-то автобусом и мостом.
К Харисову, который, если кто помнит, уже отсидел два года в компании с Лазовским, суд тоже был милосерден — за бандитизм его покарали на 3 года, а за убийство — на 4. Судья сроки сложила, в итоге получилось 5 лет общего режима.
А вот Васильеву и повезло, и не очень. По жутким статьям (бандитизм и убийство) он получил 5 лет, да еще 13 над ним висело по предыдущему приговору. Суд посчитал, что еще 5 для Васильева многовато, и оставил в итоге все те же 13 годков — на общем режиме высидит.
Я, откровенно говоря, в этих подсчетах запутался, позвонил судье уточнить.
Стала она мне считать заново, а в трубке — то хрип, то писк.
— Надо же! — вспылила Ольга Борисовна. — Представляете — совещательную комнату прослушивают.
— Догадываетесь, кто? — нетактично спросил я.
— Давайте о погоде!
Пищать и хрипеть перестали.
|
