|
- Как самочувствие у кремлевской медицины, Сергей Павлович?
- Пульс ритмичный, наполненный, давление нормальное.
- О давлении, пожалуйста, подробнее. С новыми хозяевами Кремля вы сработались или все же есть трения?
- Поверьте, если бы главным критерием был "анкетно-паркетный" принцип, то нашей системе давно пришел бы конец. Ведь вопреки расхожему мнению мы ведем историю не от Четвертого главного управления Минздрава, обслуживавшего партийную и советскую элиту, а от царских лейб-медиков, среди которых и светила мировой медицины Пирогов, Захарьин, Боткин... Кремлевской медицине уже более 400 лет.
- Замечательно, Сергей Павлович. Но вопрос-то был об отношениях нынешних лейб-медиков и власти.
- Вы не хуже меня знаете: в последнее время на многие государственные посты пришли новые люди, налицо достаточно резкое омоложение контингента, с которым приходится работать нашим врачам.
- Но ведь это хорошо.
- Как сказать... К сожалению, анкетный возраст не всегда соответствует состоянию здоровья. В отличие от прежних подопечных, за которыми специалисты Медцентра вели наблюдение долгие годы, о новых пациентах мы практически ничего не знаем. Сами понимаете, никому не хочется распространяться о своих болячках, в итоге сегодня нам порой приходится сталкиваться с неожиданными проблемами. Человек вовремя не говорит о предрасположенности к той или иной болезни, а потом - в результате физических, психологических перегрузок - хворь вылезает наружу. Бороться с ней становится значительно сложнее.
- Может, все же пора законодательно закрепить норму об обязательном медицинском освидетельствовании всех кандидатов на руководящие посты?
- Этот вопрос в последнее время активно обсуждается, но я не готов категорически высказаться "за" или "против". Очень важен морально-нравственный аспект: кто и как распорядится конфиденциальной информацией о здоровье того или иного лица?
- Но ведь врачебную тайну никто пока не отменял, правда?
- Безусловно. В качестве примера верности этой клятве могу назвать Валентина Архипова, замечательного врача и человека, с которым мы недавно, увы, простились. Архипов много лет был лечащим врачом Юрия Андропова. Ведущие информационные агентства и печатные издания мира неоднократно обращались к Валентину Ефимовичу за информацией о его высокопоставленном клиенте, суля взамен баснословные гонорары. Но врач Архипов неизменно отвечал вежливым отказом. К сожалению, есть в недавнем прошлом примеры и иного плана... Так что тема сохранения врачебной тайны не столь однозначна, как может показаться. Справедливо одно: при назначении человека на высокую должность мнение врача должно учитываться. Сегодня такой практики фактически нет.
- Значит, закон все-таки нужен?
- Понимаете, тут мало политической воли. Многое зависит от того, на каком уровне развития демократии находится общество.
Скажем, на недавних выборах в США будущий президент открыто признавался, что в прошлом имел проблемы с алкоголем. Согласитесь, в нашей стране вообразить нечто подобное трудно. Впрочем, не уверен, что такой стриптиз оправдан. Во всяком случае, в России.
- А у нас и без стриптиза известно, кто пьет, а кто закусывает.
- Полагаю, сегодня эта тема вряд ли сколько-нибудь актуальна.
- Другими словами, Кремль протрезвел?
- Я сказал то, что сказал. Если же вас интересует конкретно Путин... Не стану утверждать, будто он с гипертрофированным вниманием относится к своему здоровью - этого нет. Но факт, что Владимир Владимирович ведет себя как человек, прекрасно понимающий: здоровье - компонент профессиональной деятельности президента. Именно поэтому Путина не приходится убеждать пройти диспансеризацию или прислушаться к рекомендациям лечащего врача. У Владимира Владимировича есть собственный комплекс гимнастических упражнений, который он неукоснительно выполняет. Президент занимается с отягощениями, регулярно плавает в бассейне, много ходит. Это жизненная необходимость. Без программы аутотренинга Владимир Владимирович едва ли вынес бы нагрузки, испытываемые им постоянно.
- Выходит, с Путиным вам работать проще, чем с Ельциным, который, по рассказам, нередко игнорировал советы медиков?
- У каждого человека свои особенности. Это надо понимать. К примеру, Владимир Владимирович достаточно скептически, я даже сказал бы, критически, относится к приему любых медикаментов, и лечащим врачам бывает весьма сложно убедить президента выпить самую обычную микстуру от простуды или повышенной температуры. Владимир Владимирович - сторонник, если можно так выразиться, натуропатических методов лечения.
- Банька, водочка?
- Водочка - безусловно, нет, а вот баня, чай с медом, растирания, определенные виды массажа - это да. Физическая реабилитация в особой чести у президента. Словом, все достаточно традиционно. Мы не используем каких-то космогенных методик, но та схема, которая предложена Владимиру Владимировичу, по-моему, доказывает свою состоятельность. Вы можете судить об этом по работоспособности главы государства. По-моему, за последние полтора года она не снизилась.
- Вы сказали о путинском аутотренинге. У него, у этого тренинга, есть своя изюминка?
- Безусловно. Но не хотелось бы вдаваться в детали, все-таки это личная сфера. Могу лишь сказать, что президент быстро восстанавливается и потому, что умеет расслабляться - подремать в самолете, использовать любую паузу для отдыха.
- Как у Юлиана Семенова в "17 мгновениях весны": "Через пятнадцать минут Штирлиц проснется и поедет в Берлин. А пока он спит..."
- Про Штирлица утверждать не стану. Все-таки это литературный персонаж, а Владимир Владимирович - реальный земной человек, который тем не менее поражает меня способностью четко и правильно рассчитывать собственные силы. Наверное, неплохая физическая подготовка по-прежнему дает о себе знать.
- Кто из медиков сегодня непосредственно работает с Путиным?
- Группу лечащих врачей - это уже не секрет - возглавляет Виктор Ровнов... Нужны разные специалисты, нужна подстраховка. И в этом нет противоречия с моими словами о том, что Владимир Путин - абсолютно здоровый для своего возраста человек. Неприятности, как известно, имеют обыкновение случаться неожиданно, вдруг. Вспомним, как год назад от кровоизлияния в мозг умер тогдашний премьер-министр Японии. Конечно же, это упущение медиков, такого не должно происходить. Или пример из отечественной истории. Общеизвестный факт, что император Александр Второй, немало потрудившийся на благо России, погиб после покушения бомбиста на Екатерининском канале в Петербурге. Но не все, наверное, знают, что государь скончался лишь потому, что в его кортеже не оказалось врача. Раненого царя только через полчаса смогли осмотреть лейб-медики Маркус и Боткин. Они попытались наложить жгут и остановить кровотечение, но было поздно. Причиной смерти императора оказалась элементарная кровопотеря...
Поэтому, как говорится, береженого Бог бережет. Мы не имеем права снижать степень готовности, расслабляться.
- Кому из руководителей страны, кроме президента, еще полагаются личные врачи?
- По сути, только премьеру правительства. Правда, прикрепленные медики есть и у председателей палат Федерального собрания - Госдумы и Совета Федерации, у министра иностранных дел. Министры обороны раньше обслуживались военными медиками, но Сергей Иванов взял врача из президентского Медцентра.
- А с представителями президента в федеральных округах как?
- Кстати, это проблема. В организационном плане. Понятно, что мы не можем отправить своих врачей на постоянную работу в Хабаровск или Новосибирск, но и Пуликовский с Драчевским не станут летать в Москву ради профилактического осмотра в ЦКБ. Поэтому мы ограничиваемся консультативной помощью, а непосредственный медицинский контроль осуществляется на местах теми учреждениями, которые имеют с нами соответствующий договор.
- Вы по-прежнему не сопровождаете Путина в поездках?
- С медицинской точки зрения в этом нет необходимости. Речь может идти о чистой воды политесе. Вот, мол, посмотрите: я летаю с президентом. Согласитесь, дешево все это...
- Зато для Медцентра может быть дорого и полезно.
- Спорный тезис. Скажем, я проработал пять лет с Ельциным, были моменты, когда мы виделись с Борисом Николаевичем ежедневно, а то и по нескольку раз на дню. И что? Неужели вы думаете, будто я использовал эти встречи, чтобы обращаться к президенту с просьбами помочь Центру?
- Честно? Думаю, грех было бы не использовать момент...
- Да, Борис Николаевич помогал нам решать отдельные вопросы, но потребности такого огромного, сложного механизма, каким является наш Медцентр, не в состоянии удовлетворить один человек, даже самый высокопоставленный. Да и нечестно было бы злоупотреблять близостью к президенту. Это не в моих правилах. И отношения с Владимиром Путиным мы стараемся строить предельно корректно, не загружаем главу государства своими проблемами. Впрочем, и без того Владимир Владимирович в курсе наших дел. В конце концов московскую карьеру он начинал в Управлении делами, которому и подчинен Медцентр.
...Конечно, дополнительное бюджетное финансирование нам совсем не помешало бы, слишком уж резок контраст между райскими для Четвертого управления Минздрава советскими временами и суровой прозой жизни, с которой мы сегодня столкнулись.
- При Владимире Кожине ваша жизнь стала еще прозаичнее?
- Перемены в руководстве Управления делами президента, конечно, сказались и на нашей работе. Если взять за точку отсчета известную формулу "Доверяй, но проверяй", то раньше больше доверяли, а сейчас проверяют. Стали жестче контроль, дисциплина. Наверное, это оправданно.
- В прежние времена кремлевская медицина была окружена ореолом не только таинственности, но и исключительности, элитарности. Сегодня этот нимб, согласитесь, заметно поблек. Чувствуете, как конкуренты на пятки наступают?
- Конечно. В Москве, в других городах появилась масса альтернативных клиник, лечебниц, диагностических центров. Западные специалисты потихоньку осваиваются на нашем рынке. Что поделаешь? Приходится считаться с реалиями. В том числе и с тем, что, к примеру, по зарплате мы далеки от ряда ведомственных и большинства коммерческих медицинских служб.
- Может, правы те, кто советует разделить Медцентр на несколько составляющих?
- Я знаю, к чему приведет подобное разделение больничной сети. К невозможности оказания полноценной стационарной помощи. Будет разрушена цепочка поликлиника - стационар - санаторий. И экономии бюджетных средств добиться не удастся. Зато гарантированы отток высококлассных специалистов, снижение уровня оказываемых услуг, приобретение "банно-массажного" профиля. Очень хотелось бы избежать подобного развития событий. Пока нам удается высоко держать планку. Сужу об этом по объективным результатам лечения больных. Контингент наших пациентов весьма обширен и, как вы понимаете, не ограничивается политической элитой, хотя о нашей деятельности часто судят именно по состоянию здоровья первых лиц, что отчасти справедливо.
- Кстати, о первых лицах. Ельцина на полет в Китай вы благословили?
- Благословения моего никто не спрашивал, но перед отъездом Бориса Николаевича я присутствовал на его плановом осмотре в ЦКБ и с удовлетворением отметил, что он в очень хорошей для себя форме. Как вы знаете, зимой Ельцин серьезно переболел. У него была постгриппозная двусторонняя пневмония в тяжелой форме.
- Тогда гуляла информация, что Ельцин балансирует на грани.
- Ситуация возникла сложная, но все обошлось. Тьфу-тьфу!
- Вы суеверны, Сергей Павлович?
- В меру.
- Загадывали когда-нибудь, сколько времени сможете продержаться в этом кресле?
- Не цепляюсь я за него обеими руками. Не так уж мягко здесь сидится, как может показаться.
- Но вы занимаете этот кабинет уже шесть лет. Больше вас тут хозяйничал только Евгений Чазов.
- Сравнение не вполне корректно, поскольку и времена были иные, и даже страны... Я не пытаюсь изображать, будто сижу на раскаленной сковороде, но то, что, работая здесь, нужно уметь бегать под дождем без зонтика, проскальзывая между струек, - это факт. Впрочем, без профессионализма, административных навыков и искусства дипломатии на любой руководящей должности делать нечего. Работать ведь приходится с самыми разными людьми, хотя снять меня может только президент.
- Правильно понимаю, что на случай, если все же промокнете, бегая без зонта, у вас есть ЦИТО?
- Уж не знаю, кем надо быть, чтобы полностью уйти на административную работу, которая не сулит перспектив долговременности пребывания в должности, и ради нее отказываться от всего. В институте я работаю 31 год, остаюсь оперирующим травматологом-ортопедом. ЦИТО для меня не отхожий промысел, а основа профессии. Так было, есть и, полагаю, будет, пока мне достанет сил.
|
