|
- Александр Николаевич, в субботу появились сообщения о том, что по решению Стокгольмского суда был заблокирован ряд счетов целой группы российских правительственных учреждений, включая счета Центробанка. Речь идет о сумме иска к России в $650 млн, а инициатором этого действа стала уже давно известная швейцарская фирма "Нога", которой владеет г-н Гаон. Чем опасен этот инцидент в этот раз?
- Я хочу напомнить, что фирма "Нога" 1 июня 1993 года подала иск к российскому правительству через окружной суд Люксембурга, а затем через арбитражный суд. Его суть состоял в том, что российская сторона не заплатила фирме "Нога" 300 миллионов долларов за поставленные в Россию товары. С этой фирмой было два соглашения: сначала в апреле 1991 года, затем в январе 1992 года на общую сумму более 1 млрд. долларов. "Нога" поставляла детское питание, продукты и другие товары, Россия расплачивалась нефтью и нефтепродуктами. В декабре 1992 года, когда Черномырдин стал премьером, он получил письмо от г-на Гаона с просьбой заплатить долги. Гаон обратился с такой же просьбой к президенту Ельцину, используя лоббистские возможности президента Израиля, поскольку он - его зять и компаньон. Даже конгрессмены США писали письма высшему российскому руководству. Наше правительство, учитывая это давление, приняло решение заплатить 30% от требуемой суммы, оговорив, что остальная часть будет выплачена после тщательной выверки встречных обязательств. Платеж марта 1993 года прошел, и после этого у "Ноги" были затребованы документы по поставкам. Господин Гаон вдруг сильно этому оскорбился, продолжил свою публичную компанию, но в мае 1993 года ему было сказано, что ему все равно ни копейки не заплатят, пока он не предоставит все документы. Документов он не представил, но в июне подал иски в Люксембургский суд, затем в Цюрихский. Люксембургский окружной суд, в порядке предупредительного обеспечения, арестовал счета российских государственных организаций во всех банках Люксембурга. В иске были перечислены эти организации: правительство, ЦБ, Минфин, Минэкономики, Внешэкономбанк, Внешторгбанк, все внешнеторговые объединения.
- Сегодня речь идет также об известной фирме "Фимако", что всегда вызывало гнев МВФ, считающего, что Центробанк России не имеет права держать свои резервы в оффшорной компании.
- Правильно, как раз тогда ЦБ перебросил свои валютные резервы из загранбанков в оффшорную компанию "Фимако", чтобы не допустить ареста своих активов. Кстати, именно тогда "Фимако" появилась как компания, которая активно стала работать с ЦБ по "упрятыванию" резервов. Здесь надо иметь в виду, что, в свое время МВФ "наехал" на ЦБ из-за того, что оффшорные технологии использовались для размещения резервов. Сейчас видно, что резон у ЦБ для этого был. Если $650 млн будут арестованы, это как раз равно траншу со стороны МВФ. Придется, наверное, МВФ раскошеливаться и выделить эту сумму в силу косвенного признания своей ответственности за технологию принуждения ЦБ к размещению резервов в приличных местах.
- Ваша фамилия неоднократно упоминалась в связи со скандалом с фирмой "Нога". Речь шла о Вашей особой позиции в этом вопросе?
- Действительно, моя фамилия звучала, как вице-премьера, который мог держать деньги правительства на счетах в Люксемурге. Это детали, но, тем не менее, интересный сюжет, который использовался довольно часто. Тогда было две версии в российском правительстве и окружении президента. Одна линия, которую проповедовал Коржаков, заключалась в том, что не надо судиться, надо заплатить. Смысл второй линии, которую проводил я, и меня поддерживали, состоял в процессе судебного разбирательства: затребовать все документы, для того, чтобы провести расследование на судебно-правовом уровне. Мы подали встречный иск. Местом разбирательства по совместному соглашению был Стокгольмский арбитражный суд. И тут началась очень серьезная политическая интрига, когда вдруг неожиданно несколько министров написали письмо премьеру с просьбой отозвать иск и выйти на мировое урегулирование. Сразу нашлись иностранные посредники, которые взялись все устроить. И российское правительство принимает решение идти на мировое соглашение. Было выпущено распоряжение за подписью премьера в декабре 1994 года, в котором рекомендовалось отозвать иск и начать переговоры. Я хочу напомнить, что я выступал против внесудебного примирения с "Ногой" потому, что договор с этой фирмой очень странно выглядел: он содержал отказ от суверенного иммунитета - это был экзотический пункт, который и породил все сложности с арбитражными разбирательствами. Плюс к этому, наши аудиторы, это был "Прайсватерхаус" - не самая последняя фирма, и наши юристы - одна из ведущих фирм мира, доказали, что мы ничего не должны Гаону. Наоборот, он нам задолжал, поскольку встречные поставки нефтепродуктов шли с опережением поставок товаров Гаона. Легко предположить, что на этом "крутеже" можно было заработать, и не мало. И еще много пунктов соглашения были странными. Например, страховой фонд, на который Гаон не сумел предъявить никаких документов до сих пор. Самое естественное предположение, что этот фонд был организован для взяток. Кроме того, можно упомянуть отсутствие расчетного банка в соглашении и так далее. Все эти нюансы, на мой взгляд, требовали судебной процедуры для выявления всех деталей. Но в итоге Виктор Черномырдин убедился в том, что дело не чисто и уговорил Бориса Николаевича начать судебное разбирательство. А Борис Николаевич, благодаря своему ближайшему соратнику, фамилию, которого я уже назвал, написал грозную резолюцию на письме Гаона в его адрес. Очевидно, что некоторые люди из окружения Бориса Николаевича и некоторые члены правительства решили на этом деле немного подзаработать: здесь был коммерческий интерес некоторых наших чиновников. Кстати сказать, господин Гаон был очень хорошо информирован о любом решении. Стоило только в Белом доме выработать какую-то линию по переговорам с "Ногой", как она в тот же день становилась известна Гаону.
- А чем закончилось тогда судебное разбирательство с "Ногой"?
- Суд тянулся долго, и в январе 1997 года Стокгольмский арбитраж постановил, что никакого долга со стороны России нет. Единственное обязательство России - это платеж в $20 млн, который возник после подачи иска. Дело в том, что когда мы объявили Гаону, что не заплатим ни копейки, поскольку он не предоставляет необходимых документов, мы заявили, что прекращаем поставки нефтепродуктов в обеспечение этого кредита. И вот этого мы не должны были делать, так как в соглашении было сказано, что российская сторона не имеет права прекращать поставки. Соответственно, это Стокгольмский суд нам и инкриминировал, что стало подарком Гаону. Но тот долг, который он заявлял и который вырос до $750 млн с учетом упущенной им выгоды, был оставлен без внимания Стокгольмским арбитражем. Хотя, стоит заметить, что такое решение было позитивным для российской стороны, имея в виду, что у адвокатов Гаона было, в принципе, несколько очень серьезных зацепок. Первая зацепка - платеж в марте 1993 года, так как с юридической точки зрения это было косвенным признанием долга. Это, безусловно, был аргумент в пользу Гаона. Второе. Распоряжение правительства, которое предлагало мировое урегулирование, подписанное в конце 1994 года (оно, хотя Черномырдин подписал его сначала, благодаря мне, Давыдову и Вавилову было потом формально отозвано) все-таки вышло, получило номер и оказалось в тот же день в руках Гаона. Это второй аргумент, который, безусловно, мог быть использован тогда, но, славу Богу, наши адвокаты переиграли адвокатов Гаона. Арбитраж мы выиграли, и, казалось бы, дело закончено.
- Как оказалось, мы рано успокоились...
- Дело в том, что Гаон обанкротился. И не потому, что Россия не заплатила ему, здесь он явно "наварил" кое-что, а благодаря тому, что он, примерно, таким же образом действовал в других странах. У него рухнул бизнес в Нигерии, рухнул в Португалии, рухнул во Франции - в Каннах, рухнул в Швейцарии, и была задействована процедура банкротства. И он от своих кредиторов отбивался тем, что он отсудит у России деньги и погасит свои обязательства. В частности, в 1994-1995 годах Гаон использовал пресловутое распоряжение правительства, после решения Стокгольмского арбитражного суда он использовал технологию подачи новых исков. Он подавал их регулярно, во все арбитражные суды. Сейчас, судя по всему, Стокгольмский арбитраж, который признал неправомочность его претензий, пересмотрел свое решение, и это дает основания предполагать, что судебное решение было кем-то "продавлено". Судя по сумме ареста - это около $650 млн - она совпадает с иском 90-х годов. Если это так, то это ничего нового, это продолжение старой истории - предупредительный арест. У нас есть право на апелляцию. Если мы проиграем апелляционный суд, эти деньги придется платить из-за неудачно составленного соглашения 1991 года. Я думаю что каких-то особых последствий, кроме потери этих $650 млн для России не будет потому, что никаких кросс-дефолтов здесь не предусмотрено, а также связи с какими-то другими видами обязательств этот инцидент не имеет. Но, тем не менее, история неприятная и, на мой взгляд, требующего серьезного разбирательства, в том числе, и с участием правоохранительных органов.
- Но, в любом случае, $650 млн - сумма не маленькая для России. Это может потребовать вмешательства высшего политического руководства?
- Действительно, как я уже говорил, эта сумма равнозначна годовому траншу МВФ. И действительно, это дело для самого серьезного разбирательства. Тут можно по-разному критиковать арбитров Стокгольмского арбитражного суда, но, тем не менее, у нас самих было много оснований для проигрыша этого иска. И здесь надо очень внимательно разобраться.
|
