|
Противостояние Таможенного комитета и Генпрокуратуры уже почти год является наиболее раскрученным скандалом в стране. Написаны десятки статей, получены сотни комментариев, но два важнейших ведомства по-прежнему “рубятся” друг с другом. Борьба не затихает ни на минуту. Все новые и новые структуры, политики, суды втягиваются в драку. Потихоньку уже начали разбивать головы свидетелям. Если война не прекратится, то следующим в нее втянутым неизбежно окажется лично президент Путин. Ведь до сих пор удерживаться ему было очень трудно. Разошедшееся по разные стороны баррикад окружение буквально разрывало его. А чем дальше в лес, тем больше щепки летят...
Напомним краткое содержание первых серий.
В 2000 году следователи таможни обнаружили около 400 эпизодов контрабанды итальянской мебели. Доказательства, представленные таможней, очень просты. Это оценка веса и стоимости груза при отправлении из Италии (такая оценка необходима для страховки и правильной загрузки кораблей) и декларации, заполняемой уже в России. Выходило, что из Италии уходили контейнеры, полностью заполненные очень дорогой мебелью, а в Россию приходили полупустые и с очень дешевой. Мебель получали фирмы-однодневки, зачастую оформлявшиеся даже на уже умерших лиц. После чего она перепродавалась “уже благонамеренным покупателям” и выставлялась на продажу в магазинах “Гранд” и “Три кита”. Прямые потери бюджета от контрабанды таможня оценивала в десятки миллионов долларов.
Было заведено уголовное дело, которое расследовали ГТК и МВД. Формальный руководитель мебельных центров Зуев (неофициально их владельцами, по данным ГТК, являются чеченцы братья Халидовы) в сентябре 2000 года даже написал “явку с повинной”, обещая вернуть на счета таможни 5 миллионов долларов. 2,5 миллиона даже успел перевести. Но после этого, как считают таможенники, с Зуевым встречались сотрудники Федеральной службы безопасности, и тот резко изменил линию поведения. Заявил, что ГТК вымогает деньги и он подает в суд.
Что интересно, безопасностью мебельных центров занимались частные охранные предприятия, одним из совладельцев которых был бывший генерал КГБ, отец нынешнего заместителя директора ФСБ по экономической безопасности Юрия Заостровцева — Евгений Заостровцев. Что, безусловно, не может являться доказательством факта коррупции.
В дальнейшем ситуация стала развиваться совсем по-другому. Генпрокуратура в мае 2001-го закрыла дело о контрабанде и, напротив, возбудила дело о превышении служебных полномочий, главными обвиняемыми по которому стали начальник таможенной инспекции Волков и заместитель руководителя управления таможенных расследований Файзулин. Также было возбуждено дело и против следователя МВД Зайцева, который вел дело.
14 января 2002 года следственный комитет МВД пытался опять возбудить дело по факту контрабанды, но 15 января материалы были затребованы Генпрокуратурой для проверки. А 16 января в открытии уголовного дела было отказано помощником генпрокурора Ефановым.
Борьба разных правоохранительных органов начала приобретать откровенно скандальный характер. В ГТК определили основные таможни, которые участвовали в контрабандных мебельных схемах. В результате Одинцовская таможня была расформирована. В Зеленоградской таможне прошла кадровая чистка. Но когда дело коснулось Балтийской таможни и Северо-Западного таможенного управления, руководителей назначали и снимали по нескольку раз кряду (в итоге — сняли). Дело уже тогда вышло на политический уровень.
Обе стороны конфликта начали апеллировать непосредственно к президенту, очевидно, выдавая ему прямо противоположную информацию. В итоге президент пошел на абсолютно детективную меру. Из Ленинградской областной прокуратуры был приглашен следователь Владимир Лоскутов. Лоскутову, который был знаком Путину еще по Ленинграду, обещан прямой выход на президента в случае необходимости. И ему же было поручено проверить существо вопроса. В итоге было возбуждено “малое контрабандное дело” по 39 эпизодам. В подчинении у Лоскутова находится оперативная группа, созданная из сотрудников МВД и таможни.
В январе этого года информация о появлении первого независимого российского прокурора, которым стал Лоскутов, просочилась в печать. Температура скандала поднялась еще на несколько десятков градусов. Тогда же в газетах прошли сообщения о том, что в 2000 году МВД, имея санкцию суда, прослушало телефонные разговоры и Зуева, и его сотрудников. Формально это делалось в рамках антитеррористической программы, чтобы убедиться, что на деньги братьев Халидовых не финансируются чеченские бандформирования. И в материалах этих прослушиваний, которые могут быть легализованы в суде, по некоторым данным, есть прямые переговоры между фигурантами дела о контрабанде и некоторыми сотрудниками прокуратуры о том, чтобы прекратить дела по мебели и возбудить дела на офицеров таможни.
В результате всех этих разборок генпрокурор Устинов вынужден был уволить одного своего сотрудника — Касаева. Он объявил это сразу после коллегии Генпрокуратуры, на которую приезжал Путин. (Хотя в переговорах с Зуевым, как говорят, участвовали и упоминались по меньшей мере четыре сотрудника Генпрокуратуры, в том числе и тот, который вел дело против Волкова и Файзулина.) Следователь Лоскутов переквалифицировал вновь возбужденное уголовное дело на более тяжелую статью — вместо “уклонение от таможенных платежей” речь идет теперь о “контрабанде”. Причем со всеми отягчающими обстоятельствами — в особо крупных размерах, неоднократно, группой лиц...
Тогда же противостояние стало выходить на абсолютно уголовный уровень. 27 февраля было совершено нападение на начальника центральной оперативной таможни Воробьева. Именно Воробьев непосредственно утверждал постановление о заведении дела по контрабанде мебели. 15 марта в Риге до полусмерти был избит некто Поляков, который считался одним из организаторов перевозок товара из Италии в центры “Гранд” и “Три кита”. Поляков был с самого начала одним из главных потенциальных свидетелей и, похоже, в столице Латвии просто прятался. Его нашли и то ли не добили (он “всего лишь” оказался в реанимации), то ли крепко предупредили. Впрочем, одно не исключает другое. А уже 16 марта подвергся нападению сотрудник оперативного управления ГТК Юхименко. Он был одним из офицеров, кто по заданию вел наблюдение за объектами, причастными к контрабанде мебели. Ему была нанесена черепно-мозговая травма. Его служебный пистолет был похищен. По всем этим событиям возбуждены уголовные дела, которые, впрочем, не изменяют общей картины.
Ведь одновременно дело на таможенных офицеров рассматривалось в Дорогомиловском суде Москвы. Суд отправил дело на доследование. Но прокурор района, естественно, тут же внес протест, который должен был рассматриваться в Мосгорсуде 2 апреля. Но 2 апреля неожиданно было объявлено, что рассмотрение протеста переносится еще на десять дней, и при этом был заменен судья, который готовил дело. Дело же следователя из МВД Зайцева изначально, минуя низшую инстанцию, было вытребовано Мосгорсудом, и рассмотрение началось 10 апреля. Причиной всех этих загадочных пертурбаций в ГТК считают обычную сверхлояльность руководства Мосгорсуда к “указаниям” из силовых структур.
Всякого рода юридические неожиданности лишь доказывают, что борьба вовсе не закончилась, а просто перешла на другой уровень. Это же доказывает и то, что Дума колоссальным большинством обратилась в Генпрокуратуру с требованием объединить дело по факту контрабанды с делом о превышении полномочий таможенниками, т.к. эти два дела абсолютно связаны. Прокуратура отказалась, а зам. генпрокурора Бирюков даже отправил на имя спикера Селезнева официальное письмо с отказом, где есть просто удивительная фраза: “Ход судебного рассмотрения... контролируется” (!). В свою очередь, Генпрокуратура “не выходит” из ГТК. Проверка следует за проверкой. Очередная — комплексная — должна закончиться в середине апреля.
Сейчас уже смело можно сказать, что ситуация зашла в тупик. Все заинтересованные стороны стоят насмерть и привлекают все возможные ресурсы. Как следствие — проигрывают от бесконечного сражения тоже все. Никто не может заниматься спокойно своей работой — бороться с преступностью или пополнять бюджет (доходы от таможни, между прочим, 40 процентов бюджета). В итоге больше всех страдают не конкретные начальники, а государство в целом. Даже владельцы “Гранда” не могут достроить второе здание на Ленинградке, которое собирались закончить еще осенью. Борьба стоит очень дорого.
То, что ситуация в нынешнем виде нетерпима, признает и президент. Встречаясь с журналистами, он как-то поделился, что уже устал от компромата, который участники конфликта “сливают” друг на друга. Он даже пошутил, что ему пришлось выяснять: “Кто тебе разрешал подглядывать? Если тебе сказали подслушивать, то иди и подслушивай. А тебе кто разрешал подслушивать? Тебе же разрешали только подглядывать...”
Сам факт вызова из Ленинградской области следователя Лоскутова доказывает всю сложность положения, в котором оказался Путин. Пригласив Лоскутова, он расписался в том, что не может доверять ни одной силовой структуре. Когда ВВП брал Лоскутова на работу, говорят, он даже сказал ему: “Если тебя убьют, то это твой профессиональный риск. А если уволят — то возьму на работу”. То есть президент отдает себе отчет в том, что даже он не может гарантировать своему комиссару стопроцентной безопасности.
Но, кроме того, Путин не может сделать выбор в пользу кого-либо. Потому что государство не может существовать ни без прокуратуры, ни без ФСБ, ни без таможни. А дело зашло так далеко, что такой “простой выбор” означал бы уже не поражение какого-либо министра, а проигрыш целого ведомства. А точнее, целой группировки, которая стоит за каждым из главных участников конфликта. А в итоге — автоматически — и нарушение всего политического равновесия, которое сложилось вокруг президента за последний год. И зачем это нужно самому Путину — совершенно непонятно.
Тем более точка зрения Путина известна, он ее не скрывает: от снятия Патрушева, Устинова или Ванина ситуация не улучшится. В их отставке просто нет смысла. На их место придут другие. Надо менять всю атмосферу в силовых структурах, а это долгая комплексная работа, которой надо заниматься ежедневно в течение долгого времени.
Вот и выходит, с одной стороны — развести соперников по углам может только президент. С другой стороны — он не может себе позволить прямо вмешаться в конфликт. Но и терпеть его тоже невозможно. Все как в анекдоте — лучше ужасный конец, чем ужас без конца.
Поэтому выход должен быть найден участниками драки самостоятельно. Сами подрались, сами пускай и мирятся. Самым простым выходом, который мог устроить всех, является строгое рассмотрение вопросов, которые уже исследует следователь Лоскутов. Была контрабанда — пускай возмещают ущерб (арест в таком случае не обязателен). Не было контрабанды — пускай судят таможенников. И все, баста. Иначе разыгравшиеся бойцы из ГТК, ФСБ и прокуратуры до конца разнесут госпирамиду и окончательно подорвут доверие к власти. И тогда будет дешевле убрать сразу всех, чем разгребать огромную навозную кучу, в которой политика и госинтересы плотно перемешались с наживой.
|
