|
Восемнадцать лет лишения свободы в условиях строгого режима – к такому наказанию приговорили бывшего вице-мэра Екатеринбурга Виктора Контеева. Столь сурового приговора не ожидал никто: ни сам Контеев, ни его адвокаты, ни граждане Екатеринбурга, следившие за долгим процессом.
Контеев всю жизнь проработал в торговле. Он знал эту сферу, её писанные и не писанные законы, как дачник знает свои шесть соток. И в советское время, и в период перехода к рыночной экономике признавался лучшим в своей отрасли - получал звания, грамоты, государственные награды… Защитил кандидатскую. Лучшего вице-мэра, отвечающего за торговлю в почти полуторамиллионном городе, трудно было бы пожелать. Почему же блестящая карьера крупного менеджера рухнула в одночасье, да так, что в пору петлю накинуть? Контеева осудили по трём статьям Уголовного кодекса: в получении взятки, вымогательстве и подстрекательстве к убийству. По обвинению в легализации имущества полученного преступным путем Контеев был оправдан судом с правом на реабилитацию.
Вина бывшего вице-мэра обоснована в десятках томов уголовного дела. Однако чувства, что свершилось правосудие, нет. Более того, невозможно избавиться от ощущения, что произошло что-то непорядочное, недостойное, омерзительное.
Вместе с Контеевым осуждены и получили нешуточные сроки люди, с которыми работала семья Контеевых – бухгалтер, юрист, менеджер… Жена Контеева объявлена в розыск. Согласно приговору суда, все они – не коллеги, не партнёры, не друзья, а преступники, поставившие перед собой задачу отнять чужую собственность.
История коммерческой деятельности Контеева – это история развития коммерции в пост-коммунистической России. Она типична и отражает сложные процессы в самых разных сферах общественной жизни - коммерческой, правовой, нравственной… К сожалению, она типична и своим драматическим финалом.
Тайна, которую знали все
В основе конфликта лежит собственность. Контеев был не только вице-мэром, но и фактическим владельцем ООО «Продовольственная база No4». Для нашей истории очень важно знать, как он им стал. Это поможет понять, насколько обоснованны обвинения, выдвинутые в отношении него.
В свое время Виктор Контеев возглавлял Орджоникидзевский райпищеторг. Сегодня большинство понятия не имеют, что это такое, а в советское время даже дети знали: райпищеторг – структура, которая объединяла всё, что имело отношение к торговле: магазины, киоски, столовые, склады, хранилища… Формирование товарного рынка в стране, разумеется, коснулось и её. Вначале торг стал районным розничным объединением «Продтовары», затем его преобразовали в товарищество с ограниченной ответственностью.
Первая половина и средина 90-х прошлого века оказались чрезвычайно тяжелым периодом для отечественной торговли: не хватало ни продуктов, ни промышленных товаров. Ситуация осложнялась еще и тем, что трудовым коллективам, приватизировавшим крупные предприятия, не хватало умения управлять ими. Чтобы выжить, коллективы начали дробиться: из торгов стали выделяться и оформляться как самостоятельные юридические лица магазины, рестораны, склады… То же произошло и с ТОО «Орджоникидзевское объединение «Продтовары». «Орджоникидзевское объединение «Продтовары». Плодоовощная база, входившая в ТОО, представляла собой огромную территорию со складами, построенными ещё в послевоенное время. Они требовали капитального ремонта, а, следовательно, и немалых денег. Именно в этот период к базе стали подбираться различные криминальные группировки. Более других имело виды на плодоовощную базу организованное преступное сообщество «Уралмаш». Свой интерес оно демонстрировало довольно бесцеремонно. Опасаясь за жизнь, люди стали увольняться. Тогдашний директор ТОО «Орджоникидзевское объединение «Продтовары» обратился к Контееву, в то время председателю Комитета по развитию товарного рынка: что делать? Так родилась идея выделения базы в самостоятельную единицу. Контеев изъявил желание принять участие в приватизации объекта. Отдавая отчёт в том, что база требовала огромных финансовых вложений, он, тем не менее, чувствовал в себе силы превратить её в современный центр логистики. Тем более, что у его супруги бизнес шел неплохо и было откуда взять деньги так как уже на тот момент она имела более 15 лет управленческого опыта в торговле.
Директор ТОО был только рад избавиться от базы, у которой средств не хватало даже на текущий ремонт. Была рада такому выходу и директор базы Татьяна Русина. Давняя подруга жены Контеева, она всегда пользовалась поддержкой влиятельного администратора, и понимала: авторитет Контеева, его обширные связи плюс финансы жены – отличные условия для того, чтобы предприятие сохранить на плаву.
Но как быть, если Контеев – государственный чиновник и по закону не имеет права заниматься коммерцией? Подать в отставку? Вице-мэр выбрал путь совмещения. Работал в администрации города как чиновник и развивал свой бизнес как бизнесмен. Не смешивая эти два вида деятельности. (Забегая вперед, замечу: при всей пристрастности следствия, ему не удалось найти фактов, когда бы бюджетные средства использовались Контеевым в личных целях).
С помощью юристов разработали схему, которая надежно скрывала участие Контеева в деятельности предприятия. Вначале зарегистрировали ООО «Санди», фактическим собственником которой был Контеев. Затем образовали ООО «Новые времена». Его участниками стали «Санди» и ещё несколько физических лиц, близких к руководству базы – их друзья и родственники. Фактически Контеев через доверенных лиц владел почти 70-ю процентами долей собственности базы №4. На самом же деле о том, кто реально владел предприятием, знал весь город.
Друг мой – враг мой
Казалось бы, теперь, засучив рукава, можно было бы и заняться перестройкой. Но пять лет, с 1997-го по 2002-й, ушли на судебные тяжбы. Объявились истцы, претендовавшие на имущество предприятия. В конце концов, суды выиграли, имущество отстояли. Но тут на базу обрушилась новая напасть: её попытались взять под контроль все те же уралмашевские братки. Запугивали арендаторов, вымогали деньги… Тем же занимались люди из азербайджанской диаспоры, второй по силе и влиянию группировки. Свой кусок старались урвать и представители таджикской диаспоры, и так называемые «синие» - отсидевшие в лагерях.
Территория базы стала местом постоянного выяснения отношений. С этим нужно было что-то делать. Контеев обратился к друзьям в правоохранительных органах и те порекомендовали человека, как они сказали, способного разрулить ситуацию. Этим человеком оказался некто Глазырин, прямо-таки излучавший уверенность и силу. Он заявил: уралмашевских с базы уберёт. И действительно, набрав надежных людей, избавил базу от распоясавшихся братков, утихомирил азербайджанских и таджикских обирал, приструнил «синих». Потом выяснится: Глазырин – рецидивист, за его плечами три судимости, в том числе за особо тяжкое преступление. Он решил одну проблему, но заложил другую – куда более серьёзную. Мы к ней ещё вернемся.
Тайно, исподволь на базе вызревала еще одна неприятность. Как это часто случается, она появилась там, где ее меньше всего ожидали. Директор базы Русина ненавязчиво, деликатно и последовательно стала вносить изменения в учредительные документы ООО «Новые времена» и ООО «Плодовольственная база №4». Русина убеждала: через доверенных лиц, на которых оформлены доли Контеева в «Новых временах», уралмашевские могут завладеть этими долями. Дескать, собственность нужно переоформить на стопроцентно надежного человека. В качестве такого абсолютно надежного человека она предложила себя. Не чуя подвоха, Контеев так и поступил: его номиналами в «Новых временах» стали мать и дочь Русины. Юридически они держали в своих руках 87 процентов долей Контеева. Теперь формально не он, а они были собственниками базы!
Владелец предприятия и не подозревал, что «друг семьи» за его спиной вела переговоры с представителем ОПС «Уралмаш» о продаже его доли . Когда сделка состоялась, уралмашевские на законных основаниях вошли на базу №4.
К чему Русиной понадобилась эта авантюра? Казалось бы, за вице-мэром она чувствовала себя как за каменной стеной! Зачем же искать от добра – добра? Дело в том, что директор, как полагают, утаивала от шефа большую часть выручки, в то время как тому для реконструкции базы нужны были все новые и новые суммы. Русина, видимо, понимала: рано или поздно Контеев докопается до её финансовых манипуляций и укажет на дверь. Она полагала, что под новым хозяином сможет по-прежнему руководить базой так, как привыкла. Но Русина переоценила свои возможности: крутые владельцы её уволили. Бывший директор с повинной вернулась к Контееву.
Началась долгая, изнурительная борьба за возвращение собственности. Контеев вынужден был вступить в переговоры с руководством печально знаменитой группировки. Судебные тяжбы и переговоры закончились компромиссом: Контееву возвратили его доли, а он за несколько лет выплатил 5 млн долларов отступных.
Здесь необходимо упомянуть об одном весьма важном нюансе, который потом, спустя много лет, будет использован «другом семьи» против Контеева. Чтобы оспорить сделку между Русиной и ОПС о продаже долей, нужно было подать иск в суд. Но от своего имени Русина этого сделать не могла - это выглядело бы настолько странно, что уралмашевские могли её не понять. Контеев же требовал вернуть всё как было. Тогда Русина решила задним числом оформить договор дарения долей на своего гражданского мужа - Демина. Никакого отношения Демин к ООО «Продовольственная база №4» не имел, но номинальное владение долями, переданными ему Русиной, давало право в интересах Контеева и Русиной обратиться в суд. Не буду вдаваться в рассуждения о нравственной стороне такого финта. Очевидно, что он не безупречен ни с юридической, ни с моральной стороны. Но это был единственный способ побороться за собственность.
Когда конфликт с уралмашевскими уладился, Контеев переоформил свою долю с Демина на Иванчикова, которому доверял. Передачу оформили дарственной.
Мутная бухгалтерия
После всего, что натворила, Русину, даму преклонных лет, конечно же, следовало гнать от себя. Но Контеев по просьбе жены оставил давнюю подругу в должности директора. Более того, поделился своей долей. У Русиной стало 48 процентов, а себе Контеев оставил 51,28 процента, так как ему было важно иметь контрольный пакет акций для свободы принятия всех управленческих решений.
Виктор Контеев понимал: в перестройке базы на Русину рассчитывать нельзя. Одно дело, как полагают, собирать неучтенные наличные и утаивать от собственника, и совсем другое – привлекать инвестиции, строить долгосрочные планы… Контеев намеревался подобрать толковых специалистов, на которых можно было бы опереться. Но для начала решил разобраться в том финансовом хаосе, в котором так легко ориентировалась Русина. Информация, которая к нему поступала, не давала полной картины. Контеев подозревал: Русина ведет двойную бухгалтерию. Но нужны были не отрывочные сведения, а ясная картина того, как зарабатываются «левые» деньги. Контеев направил к Русиной сильного финансиста.
Солдатова подтвердила опасения собственника: на базе показываются не все обороты. Новый заместитель директора выяснила и механизм «делания денег» при Русиной. Например, занижался метраж сдаваемых в аренду площадей. Разницу между арендной платой за реальную площадь и площадь, указанную в договоре, директор, как подозревают, могла класть в карман. Одному из арендаторов лучшие площади сдавались по заниженной цене, а арендатор, в свою очередь, сдавал их в субаренду другим предпринимателям – уже по цене более высокой. Разница, как подозревают, могла оседать у Русиной. Железнодорожные подъездные пути, принадлежавшие базе, Русина передала в безвозмездное пользование предпринимателю, и тот наладил свой бизнес, а доход от эксплуатации железнодорожных путей, как полагают, делил с директором базы.
Терпение Контеева лопнуло. Поняв, что её ждет, Русина перестала играть роль «друга семьи»: задним числом оформила расторжение договора на основании которого Контеев владел контрольным пакетом, сменила охрану и распорядилась не пускать на территорию ни Контеева, ни тех, на кого он опирался в своей работе с базой. Средства, вложенные Контеевыми в предприятие, Русина вывела со счетов ООО.
Так произошел захват объекта. Но радости это Русиной не принесло. За год самостоятельной деятельности она поставила базу у края финансовой пропасти. Чтобы предприятие не свалилось туда, требовалось более 500 миллионов рублей. А взять их было негде: имущество базы арестовал судебный пристав ( в отношении Русиной расследовалось уголовное дело по факту мошенничества), получить новый кредит тоже было невозможно – кредитную историю предприятия испортили многолетние судебные тяжбы. Видимо, Русина понимала, что при сложившихся обстоятельствах ей не вытащить базу из беспросветных долгов. Да и война с собственником, обладавшим контрольным процентом долей, не сулила ничего хорошего. И Русина приняла решение продать свою часть собственности. Однако в Екатеринбурге никто не желал связываться с предприятием, обремененным долгами и дурной славой. Тогда Русина отправилась в Москву. Но и там желающих не нашлось.
Помаявшись, Русина пришла к выводу: единственный, кто мог бы купить её доли – это Контеев: он слишком много потратил сил и средств, чтобы отказаться от своего проекта. Русина оказалась права: Контеев купил её долю (и 0,64 процента доли, принадлежащие её дочери). Вице-мэр стал, наконец, стопроцентным владельцем предприятия.
Как черное становится белым
Вот, собственно, и вся первая часть нашей истории - о том, как государственный чиновник попытался наладить бизнес на старой советской плодоовощной базе. Более десяти лет ушло на борьбу не столько за возможность перестроить её, сколько за право просто владеть ею. Криминальные авторитеты с солидными корочками, вчерашние уголовники с их блатным слэнгом, нервные братки с реакцией, опережающей мысль, юристы с обходительными манерами, но холодным взглядом, друзья с их готовностью в любой момент подставить ногу… Несмотря на влиятельную должность и колоссальный опыт, продираться сквозь все это было чрезвычайно трудно. Но главная опасность таилась совсем в другом месте…
Спустя семь лет (с 2004 по 2011) после того, как Контеев вернул свои доли, проданные Русиной ОПС «Уралмаш», директор вдруг вспомнила, что дала Контееву взятку. Те самые 51,28 процента, которые перешли от гражданского мужа Русиной Демина к доверенному лицу Контеева Иванчикову. Она заявила: вынуждена была пойти на это за обещание вице-мэра оказывать ей «общее покровительство по службе».
Согласитесь, странно ведь, что человек семь лет передачу долей не считал взяткой, а тут вдруг сообразил, что это, оказывается, была взятка. Как показывает отечественная практика, так происходит лишь в том случае, когда юридически подкованные лица, копаясь в прошлом, в биографии человека целенаправленно ищут возможность переквалифицировать обычную в сделку в криминальную составляющую.
При здравом размышлении понять, почему 51,28 процента доли принадлежали, как считает следствие, Русиной, а не Контееву, невозможно. Напомню: под предлогом сохранения доли Контеева ввиду мнимой угрозы завладения ими уралмашевской ОПС, Русина с согласия Контеева его долю оформила на себя. Затем за спиной их фактического владельца продала уралмашевцам. Когда те, использовав её, выгнали с работы, лишив её тем самым постоянного источника немалых доходов, Русина вернулась к Контееву. Началась борьба за возврат собственности. Задним числом был составлен договор дарения: Русина передала все доли своему сожителю. Это было сделано, повторюсь, чтобы оспорить сделку с ОПС. Когда собственность вернули, юридически оформили передачу долей от сожителя директора доверенному лицу Контеева. Контеев из своего великодушия 48 процентов отдал Русиной, оставив себе 51,28 процента. Стоит отметить, что Контеев также гарантировал Русиной должность директора предприятия. И эти 51,28 процента объявили взяткой. Получается, Контеев взял мзду тем, что ему принадлежало?
Достаточно было бы просмотреть историю и схему создания ООО «Продовольственная база No4», переговорить с многочисленными свидетелями, чтобы стало ясно: реальным собственником базы всегда был Контеев. Время от времени менялись доверенные лица, на которых оформлялись доли, но рулил базой только он. Перед следствием стояла непростая задача: доказать, что 51,28 процента долей Контееву не принадлежат. Как это сделать? Судя по тому, как Русина в суде по бумажке читала свои показания, её консультанты продумали этот щекотливый момент. Была сформирована легенда: в критический период Контеев испугался уралмашевских, отказался от борьбы за собственность и от своей доли. Во всяком случае, именно так Русина оценила его поведение. Все это «друг семьи» зачитала в суде. Из её показаний получалось, что не Контеев, а она мужественно боролась за собственность. Не Контеев, а она вела переговоры с лидерами уралмашевских. Не Контеев, а она искала пути компромисса. Не Контеев, а она из своего кармана в течение нескольких лет выплачивала 5 миллионов долларов отступных… Все это легко проверяется.
Криминальная трава
Тот, кто поставил перед собой задачу накрыть Контеева правовой паутиной, видимо, понимал уязвимость обвинения в получении взятки. Поэтому подобрал ещё один эпизод – о вымогательстве. Оказалось, что доли, свою и дочери, Русина продала Контееву по принуждению. Не хотела продавать, но ей угрожали…
В деле нет доказательств этим утверждениям. Но зато есть ловкая словесная вязь, которая создает впечатление видимости вины. Помните, когда Контеев заподозрил Русину в утаивании выручки, он прислал на базу опытного финансиста. Казалось бы, что здесь криминального? Законное желание собственника разобраться в запутанной бухгалтерии предприятия. Но вот как это преподнесено следствием:
«…Солдатова Н.А. стала находиться на предприятии ООО «Продовольственная база №4» и регулярно докладывать о финансовом состоянии и расходах общества…»
Между строк читается: внедрена, чтобы выведывать… Понятно зачем…
А вот ситуация с созданием на базе Наблюдательного совета, в который, кстати, входила и сама Татьяна Русина. По сути, это тот же Совет директоров, который существует в любом открытом акционерном обществе. В компетенцию НС входило одобрение сделок на сумму свыше миллиона рублей. Необходимость такого введения объяснялось тем, что Русина, в силу своей низкой компетенции, вынашивала идею заключить кабальный договор с банком на 500 миллионов рублей в иностранной валюте. И это в разгар кризиса.
«Мне пришлось просто вместе с ней (Русиной-авт.), - давала показания в суде бухгалтер Денисенкова и одновременно один из трех членов Совета, - ездить в Бинбанк, рассматривая вот эти все предложения банковские, объяснять, что таким образом она как директор предприятия вгоняет предприятие в огромные долги и банкротство».
Что в этом плохого? Ничего. Наоборот, Наблюдательный совет фактически предотвратил неизбежную финансовую катастрофу. Но вот как роль Совета преподносит следствие. С его точки зрения, Совет создан «…в целях установления полного контроля за деятельностью ООО «Продовольственная база №4» и единоличного управления данным предприятием». Создание наблюдательного совета, говорится в обвинении, «существенно ограничивало полномочия директора общества». Как именно ограничивало – ни слова.
Существует такой пропагандистский прием: положительному или нейтральному факту придается отрицательный оттенок. Скажем, растет трава. Замечательно! Но обычному природному явлению можно придать и отрицательный смысл: «Трава растет, высасывая из земли последние соки». Чувствуете разницу? Такой прием широко используется в черном пиаре и в пропагандистских агитках. Но горе нам, когда такими штучками начиняют строгий правовой документ, от которого зависит судьба человека!
Так случилось, что Русина в очередной раз решила избавить Контеева от его контрольной доли в ООО «Продовольственная база №4». Доверенный Контеева обратился в арбитражный суд, чтобы вернуть собственность. Кроме того, Контеевы через своих доверенных подали в суд иски, чтобы вернуть и деньги, которые вложили в развитие базы и которые Русина отказалась отдать добровольно. Казалось бы, Контеевы избрали нормальный, цивилизованный путь разрешения спора. Но вот как это подает следствие:
«В период с декабря 2008 года по январь 2010 года Контеев В.В. с помощью своей супруги,.. а так же доверенных лиц организовал комплекс мероприятий, направленных на восстановление фактического управления ООО «Продовольственная база №4».
И еще:
«…в целях дестабилизировать финансово-хозяйственную деятельность ООО «Продовольственная база №4» и тем самым склонить Русину Т.В. к тому, чтобы она вновь стала сотрудничать с Контеевым В.В., по указанию последнего его доверенными лицами в арбитражный суд Свердловской области были поданы… исковые заявления…»
Законное право человека обратиться в суд оформляется, как часть некого криминального замысла. «…организовал комплекс мероприятий… в целях дестабилизации финансово-хозяйственной деятельности ООО…» Чувствуете всю гнусность поступка? К слову сказать, все иски были удовлетворены. Русина вынуждена была вернуть и доли, и деньги.
Переговоры с диктофоном в кармане
Все, что предпринимал Контеев, было направлено исключительно на благо предприятия. Это естественно. Как собственник он был заинтересован в этом. Устранение криминальных разборок на территории базы, стремление сделать прозрачной бухгалтерию, вложение средств в развитие предприятия, предотвращение непродуманных, безграмотных шагов директора - все это никак нельзя поставить собственнику в минус. Но следствие сделало это! Ведь его задача, судя по расставленным акцентам, была не из простых – доказать: все, что предпринимал Контеев, преследовало единственную цель - вынудить Русину продать свою долю. Тот факт, что собственник в свое время по доброй воле отдал «другу семьи» крупный кусок собственности, выводится следствием за скобки и не оценивается никак.
На чем же основано доказательство того, что Контеев вымогал долю? Так же как и в случае со взяткой: исключительно на показаниях самой Русиной – голословных, сбивчивых, непоследовательных, невнятных. Хотя в деле полно показаний, опровергающих слова Русиной. Но они повисают в воздухе. Вот, например, о чем рассказал в суде отец Владимир, общий знакомый Контеева и Русиной. С его слов, на Рождество Христово он встретился с Русиной и та посетовала на жизнь, на то, что финансовое положение базы тяжелое и в связи с этим она намерена продать свою долю. Но покупатели не находятся… Единственный, кто мог бы приобрести их, сказала Русина, это Контеев.
Очень важное свидетельство! Оно, как и многие другие, подтверждает тот факт, что никто Русину не заставлял продавать свою долю, она сама приняла такое решение. У нас есть прекрасная возможность уличить и Русину, и её аналитиков, выстроивших систему доказательств вины Контеева. Основываясь на показаниях директора базы, следствие утверждало: состоялось несколько встреч представителей Контеева с Русиной, на которых её путем запугивания пытались вынудить продать доли. Одна из таких встреч, как утверждает следствие, состоялась в конце января – начале февраля 2010-го года. В ней участвовали юрист Скоробогатов и доверенное лицо Контеева Иванчиков.
«…действуя в соответствии с преступным планом и отведенной ему ролью, - говорится в обвинении, - совместно и согласованно с другими участниками организованной группы, (Скоробогатов –авт.)вновь потребовал от Русиной Т.В. передать принадлежащие ей и ее дочери… права на доли в уставном капитале ООО…» При этом, утверждает следствие, Скоробогатов угрожал Русиной.
Эта встреча состоялась 29 января. К счастью, сохранилась аудиозапись той беседы. Не доверяя Русиной, понимая, что от нее можно ожидать всего, чего угодно, Иванчиков пошел на переговоры с включенным диктофоном. Вот фрагмент аудиозаписи:
«Скоробогатов: - Можно сколько угодно сейчас обвинять друг друга. Ситуация следующая: вот предложение какое: мы со своей стороны просчитали - стоимость вашей доли составляет около 22 млн. рублей.
Русина: - Почему так? Это вообще ничего.
Скоробогатов: - Я объясню, мы вам оставим для ознакомления вот этот листок, посмотрите его, мы бы хотели услышать комментарии.
Русина: - 292 минус 156... 136.
Скоробогатов: - Те есть, свою долю вы оцениваете в 136 миллионов?
Русина: - Да, в 136.
Скоробогатов: - Ну, это неприемлемо.
Русина: - Думайте.
Скоробогатов : - Так что тут думать?
Русина: - Вы подумайте, но на 22 миллиона я не согласна…
Скоробогатов: - Мы изначально ошибочно говорим о ситуации: не мы к вам приезжаем.. просить… А именно вы, как мне кажется, просите… прийти к некому соглашению и договоренности.
Русина: - Хорошо. Ну, придите к некому соглашению.
Скоробогатов: - …вы скажите разумную сумму, потому что 136 миллионов, про которые вы говорите, это сумма абсолютно нереальная…
Русина: - Ну, хорошо. Пусть она будет 100.
Скоробогатов: - Ну...
Русина: - Пусть она будет… 70, 66… Подумайте по сумме… Не 22 миллиона… До тридцати увеличте…
Скоробогатов: - Мы подумаем. Я услышал вас, но, тем не менее, пока я не могу ничего сказать по этому поводу… Я позвоню вам».
На том и расстались. Очевидно, что никакого принуждения, никаких угроз юрист не высказывал. Вот позиция Скоробогатова, прозвучавшая во время беседы: «Вопрос переговоров - вот цель их… чтобы не через год всё решить,.. a сейчас. Не терять время на… склоки, дрязги,.. а договориться. И мы полагаем, что сумма, она разумна. Безусловно, она может корректироваться. Конечно, никто не лишает вас права как участника написать заявление о выходе, и общество будет обязано вам выплатить по данным бухгалтерского учета… через год. Это ваше право и оно предусмотрено законом. А мы говорим сейчас о добровольной покупке... вашей доли».
В суде зачитали заключение экспертов-лингвистов, анализировавших разговор. Вот их выводы: а) на протяжении всей записи не прозвучало требований передать принадлежащие Русиной доли путем продажи; б) инициатором переговоров была сама Русина. Из содержания разговора, заключили эксперты, следует взаимная заинтересованность в проведении переговоров и взаимное стремление достичь договоренности о стоимости доли.
Преференции для убийц
Из материалов дела, из всего того, что прозвучало в суде, можно сделать только один вывод: никто у Русиной её долю не вымогал, она сама пожелала от неё избавиться. Адвокаты Контеева скрупулезно проанализировали каждое утверждение обвинения. Не осталось ни одного аргумента, который не был бы ими опровергнут. Однако это не произвело на суд никакого впечатления! Суд принял все, что предложило следствие.
Видимо, в эпизодах и с получением взятки, и с вымогательством обвинение не казалось следствию достаточно убедительным. Иначе трудно объяснить, зачем Контеева подтянули к четвёртому преступлению, самому тяжкому – убийству. Его обвинили в организации убийства двух человек: жителя города Петухово Волкова и жителя Кургана Худякова. Ни одного, ни другого Контеев никогда не видел и об их существовании не подозревал. Зачем же ему было желать смерти этих людей? Следствие объяснило: Волков и Худяков противодействовали успешной работе плодоовощной базы, отсекая на петуховской таможне потоки автомобилей с овощами и фруктами.
Петухово – крохотный городок на юге Курганской области, граничащий с Казахстаном. Через его таможенный и пограничный посты идёт поток овощей и фруктов из Средней Азии. Немного, 3-4 процента от всех грузов, поступающих на базу. Но когда люди из Уралмашевской ОПС стали товар, предназначенный четвертой базе, частично переадресовывать на подконтрольные группировке рынки, было решено направить в Петухово человека, который следил бы за прохождением груза. Задача была поставлена перед тем же Глазыриным, который в свое время так блестяще выдворил уралмашевских с территории базы. В Петухово он направил человека по фамилии Кайль. Тот решил проблему. И все было бы хорошо, если бы не авантюрный и жадный характер Кайля. Заработка на базе ему показалось мало и он организовал собственный бизнес – создал фирму, которая занималась прохождением скоропортящихся грузов через таможенные посты. Освоившись, попытался расширить бизнес и сам стал индивидуальным предпринимателем. Но сделать это можно было, только потеснив местных. Кайль схлестнулся с уралмашевцами Худяковым и Волковым. Неоднократно судимый Худяков был криминальным авторитетом, а Волков - его человеком на таможне. Между группами начались ожесточенные стычки. Кайля попытались убить, но по ошибке пуля досталась его водителю. Затем Кайля пырнули ножом, однако он выжил, убежденный в том, что «перо» ему воткнул сам Худяков. Обозленный Кайль убил своих обидчиков.
Многочисленные свидетели в суде обстоятельно рассказали о поведении Кайля и развитии его конфликта с местными. Иного мотива, кроме как отомстить, у него не было. Казалось бы, ситуация предельно ясна. Но в таком случае, причем здесь Контеев? А вот причем. И Глазырин, и Кайль приворовывали на базе. За это Контеев выгнал обоих. Друзья затаили обиду.
Убийства раскрыли. Установили, что их совершили Глазырин и Кайль ещё с несколькими подельниками. И тогда оба заявили: действовали по указанию Контеева.
Что собой представляют эти два человека, на чьих показаниях следствие построило обвинение вице-мэра? В суде огласили справку ФСБ. Оказывается, Глазырин – преступный авторитет, сформировавшийся «на зоне». Кайля в 2010-м за совершение убийства и разбоя (не связанного с петуховскими) приговорили к 21-му году лишения свободы. Теперь, после убийства Волкова и Худякова, ему светило пожизненное заключение.
Кто знаком с уголовным миром, с его жестокими нравами и исковерканной психикой, тот очень осторожно отнесется ко всему, что расскажут «посиневшие». А тем более нужно во сто раз быть осмотрительнее, если речь идет об их показаниях на предварительном следствии или в суде. Бывший зэк очень хорошо знает, как можно у следствия выторговать преференции. Тем более, если он снова под арестом и ему грозит срок длиною в вечность. Такой «материал» - находка для следователя. С ним всегда легко столковаться.
Обвинение Контеева зиждется исключительно на показаниях двух рецидивистов, ненавидящих бывшего работодателя. Поскольку речь идёт об обвинении в тяжком преступлении, доказательства должны быть, что называется, железными, безупречными. Но вот в суде просмотрели видеозапись допроса Глазырина. Участвовавшие в процессе адвокаты рассказывают: из того словесного месива, которое нёс Глазырин, совершенно невозможно понять, какое отношение к убийству Худякова и Волкова имеет Контеев. Следователь, чувствуя, что обличение не складывается, решает направить допрашиваемого в нужное русло: начал задавать наводящие вопросы, что в таких случаях недопустимо. Помощь следователя сработала. Глазырин вспомнил слова Контеева, которые, по мнению следствия, и были командой на убийство: «Контеев сказал: по физике, по физике!» Но что означает выражение «по физике», Глазырин пояснить не может. Потеряв терпение, следователь подсказывает: «Физика- это физическое устранение?» «Да, конечно!» - подхватывает Глазырин.
А вот показания Кайля. Следователь спрашивает, кто предложил убить Худякова. «Это решение назрело само собой», - ответил Кайль. Принимавший участие в допросе оперативник интересуется: «Точку в данном решении кто поставил?» «Точку мог поставить только Контеев», - отвечает Кайль. Но и не здесь суд не нашёл доказательств предъявленных следствием достаточными для осуждения Контеева как организатора убийств, а счёл возможным признать его виновным лишь в подстрекательстве к убийствам. И на основании этой, простите, белиберды человеку влепили 15 лет лишения свободы!
Кайль, непосредственно принимавший участие в убийствах, в благодарность за помощь следствию получил… один год лишения свободы. Глазырину, тоже непосредственному участнику преступлений, дали почти вдвое меньше, чем Контееву.
В этой истории всплыл весьма любопытный эпизод. Показывая следствию места, где были зарыты убитые Волков и Худяков, Кайль, видимо, ненароком, по ошибке привел следствие к месту захоронения ещё одного трупа. Выходит, Кайль был причастен не к двум, а к трём убийствам? Это серьёзно меняло дело. Ему, безусловно, грозило пожизненное лишение свободы. Но в материалах уголовного дела, как утверждают адвокаты, нет сведений о том, что правоохранители занялись расследованием этого третьего убийства. Возможно, из тактических соображений: чтобы не нарушать заключенное соглашение с источником нужных показаний.
Эпизод с третьим трупом дает некоторое представление о том, какой ценой формировалось обвинение в отношении вице-мэра. Но зачем? Кто был в этом заинтересован? Нельзя же всерьез воспринимать версию, будто бы все завертелось после показаний Русиной. Ведь она их начала давать, как уже было сказано, когда сама находилась под следствием. Возможно, и директора базы, и уголовников кто-то ловко использовал против влиятельного в городе чиновника. Но кто? И почему?
Афганистан – Урал: героиновый трафик
Ответ на второй вопрос, как мне кажется, я обнаружил в местных СМИ. В ряде статей со ссылкой на источники в правоохранительных органах рассказывается о том, что плодоовощная база – перевалка наркотиков. Афганский героин поставляется в Среднюю Азию, там маскируется в фурах, везущих овощи и фрукты, затем попадает на четвертую базу, а отсюда расходится по потребителям. Маршрут и технология поставок описаны так подробно, что не остается сомнений: подразделения по борьбе с незаконным оборотом наркотиков очень хорошо информированы о трафике. Не ясно только одно: почему он не перекрыт?
Вы не найдете ответ на этот вопрос официальным путём. Но есть другие пути приблизиться к правде. Это косвенные признаки, которые позволяют понять, что скрывают официальные лица. Вот один из них.
В ходе следствия по делу Контеева объекты, принадлежавшие четвертой продовольственной базе, были арестованы и признаны вещественными доказательствами. В таких случаях «вещдок» передают на временное хранение уполномоченной для этого организации. При этом использовать вещественное доказательство для извлечения коммерческой выгоды закон запрещает. Однако овощную базу со всеми её складами и подъездными путями почему-то передали во временное хранение не кому-нибудь, а… Русиной. Более того, следствие специальным письмом разъяснило: базу разрешается использовать в коммерческих целях.
Если базу не опечатали, а разрешили работать в прежнем режиме, словно ничего не случилось, то что это может означать? Что отцы города, обеспокоенные срывом поставок продовольствия, сделали невозможное и уговорили московских правоохранительных начальников пойти на нарушение закона? Но четвертая база – не единственная в Екатеринбурге. Остановка одного предприятия вряд ли сильно сказалось бы на поставках овощей и фруктов в уральский центр. В таком случае резонно предположить другое: базу не закрыли, чтобы сохранить наркотрафик?
Не мне судить, насколько такая версия ближе к истине. Но она многое объясняет. Прежде всего, почему так беспощадно расправились с вице-мэром.
Как уже отмечалось, Контеев намеревался запущенную советскую овощебазу превратить в образцовый логистический центр – с отремонтированными удобными складами, с холодильными установками, с чистой и ухоженной территорией, с прозрачной бухгалтерией… Несмотря на судебные тяжбы, на борьбу с криминалом, Контеев сумел все-таки обозначить вектор своей бизнес-политики. Судя по всему, этот вектор сильно беспокоил тех, кто контролирует наркотрафик. Когда все силы Контеева уходили на судебные тяжбы и на борьбу с «внутренними и внешними врагами», вице-мэр не вызывал у них опасений. Но когда, выкупив доли у Русиной, стал стопроцентным собственником базы, когда преодолев массу препон, подошел, наконец, к тому, чтобы заняться базой, что называется, всерьёз, стало ясно: удобная перевалка может быть утрачена.
На эту версию работает и такой факт. Примерно месяц назад местные СМИ распространили любопытную информацию. Правоохранительные органы задержали наркокурьера, который вез в Екатеринбург 400 грамм кокаина. Видимо, с подачи правоохранительных органов СМИ откровенно связали наркокурьера с известным в городе человеком - Иваном Обуховым, председателем Комиссии по развитию делового сотрудничества с общественными организациями стран СНГ в сфере малого и среднего бизнеса. Как сообщают СМИ, на квартире у Обухова провели обыск. Он ничего не дал, карманы одежды были демонстративно вывернуты – словно оперативников ждали. Журналисты допускают, что Обухова предупредил кто-то из сотрудников правоохранительных органов, с которыми общественный деятель очень дружен. Среди знакомых видного общественного деятеля, пишут СМИ, - бывший заместитель областного прокурора Виктор Косинов, ныне руководитель общественной организации «Центр Антикоррупция». Журналисты отмечают, что два деятеля общаются не только на деловых встречах, но и в неофициальной обстановке. Они же задаются вопросом: не через Косинова ли осуществляется связь Обухова с правоохранителями на самом верху?
Вся выше изложенная информация приобретает особый смысл, если сообщить, что Обухов – заместитель директора Русиной. Сегодня именно он организует работу базы и строит планы по ее развитию. В день, когда местные СМИ шумели о том, что задержанный наркокурьер дает показания в отношении Обухова, адвокат Русиной публично заявил: Русина давно отозвала доверенность своего зама. Но, судя по всему, это была всего лишь уловка – на самом деле Обухов никогда не переставал представлять интересы базы.
Вопрос, которым задаются екатеринбургские коллеги, далеко не праздный. К нему подталкивают реалии, с которыми граждане уральской столицы сталкиваются постоянно. Хотелось бы присоединить к ним и свой голос.
В ходе изучения истории с устранением вице-мэра мне довелось ознакомиться с любопытной аудиозаписью. В разговоре участвовали женщина, чей голос очень похож на голос директора овощебазы Русиной, и ещё несколько мужчин. Один из них, чувствуется, птица не местного полёта. Обозначим его условно «Москвич». Разговор относится к периоду, когда еще шел судебный процесс по делу Контеева. Участники беседы обсуждают ситуацию вокруг процесса и перспектив самой базы. Вот лишь некоторые фрагменты диалога:
Москвич : - И контактных лиц там тоже, в правительстве… Потому что сейчас такая сложилась ситуация, что мы там действительно можем повлиять на принятие ряда решений.
Голос, похожий на голос Русиной: … Хорошо, у меня такой вопрос: вот мне дальше надо будет бороться с Контеевым, надо, значит, это, в суды идти… Да, у меня 35 свидетелей, мне их надо всех возить, всех кормить, всех где-то жить, всех обеспечивать, всех, это, платить, чтобы они там… Да, и то, что я, вот, столько лет борюсь, естественно у меня какие-то обязательства, которые я, это, брала деньги... То есть, они щас требуют у меня деньги, вот... Вот этот вопрос решите?
Москвич: Сколько вы должны денег-то?
Голос, похожий на голос Русиной: Где-то порядка 200 миллионов...
Москвич: Чего?
Голос, похожий на голос Русиной: Рублей.
Голос, похожий на голос Обухова: На самом деле, у нас щас достаточно там одного телефонного звонка, и вы нам уже как партнёры, уже становитесь не интересными… То есть, мы, вот, один звонок, готовы оплатить достаточно…
Москвич:- Ну, а там все по-мощному, все эти люди, пожалуйста, всегда готовы поддержать...
Голос, похожий на Обухова: - Ну, как вопрос, может быть, че там, у Леоненко есть выход, может быть, на куратора?...
Из контекста можно понять, что речь, возможно, может идти о заместителе председателя Следственного комитета РФ, генерал-полковнике юстиции Елене Евгеньевне Леоненко - кураторе СК РФ по Уральскому федеральному округу. Или ушлые «москвичи»-переговорщики пытаются использовать её имя втёмную? Анализируя всю эту информацию в совокупности, нельзя не признать: за делом Контеева, вероятно, стоят весьма влиятельные люди. Настолько, что не позволили прервать героиновый трафик. А в таком случае, вице-мэр не мог не оказаться в тюрьме. Слава Богу, что не убили!
Об авторе: Игорь Корольков – известный журналист-расследователь. Лауреат премий Союза журналистов России и Академии свободной прессы в номинации «Лучшее журналистское расследование». Постоянный автор влиятельных федеральных газет и Агентства федеральных расследований FLB.ru. Соучредитель Фонда поддержки расследовательской журналистики.
|
