|
27 октября 1957 года из небольшой заметки, стыдливо набранной на шестой полосе "Правды", советский народ с изумлением узнал, что прославленный маршал Георгий Константинович Жуков больше не министр обороны и не член ЦК. Через несколько дней власть соизволила объяснить причины: Жуков якобы пытался поставить себя над партией и оторвать от нее армию.
Об истинных причинах своего устранения Жуков сам рассказал в рукописи воспоминаний, которые он назвал "После смерти Сталина". В отличие от "Воспоминаний и размышлений", разошедшихся миллионными тиражами, эта книга так и не вышла из печати. Лишь недавно специалисты получили доступ к этому документу и поняли, почему мемуары "народного маршала" столько лет пролежали под замком. То, что написал Жуков про Хрущева и Брежнева, тогда не могло быть опубликовано даже в одном экземпляре.
Открытое недовольство партийной элиты Жуков вызвал ранней осенью 1957 года. Отдыхая на даче в Крыму, Брежнев в присутствии министра обороны и первого секретаря ЦК завел речь о том, что неплохо бы оставить во главе советской группировки в Венгрии старого главкома, которого Жуков намеревался перевести на Дальний Восток.
- Надо же считаться с мнением товарища Кадара, - нервно сказал Брежнев.
- Надо считаться и с моим мнением. И вы не горячитесь, я такой же член Президиума ЦК, как и вы, товарищ Брежнев, - ответил Жуков, славившийся своей прямотой. Хрущеву ответ не понравился, он ушел, не попрощавшись.
Через пару дней на дне рождения жены первого секретаря Свердловского обкома Кириленко маршал снова вызвал недовольство первого секретаря.
"Во время ужина состоялись выступления, тосты и опять выступления. Во всех выступлениях преобладало всемерное восхваление Хрущева. Все восхваления он принимал как должное и, будучи в ударе, прерывал выступающих и произносил внеочередные речи.
Мне это не понравилось, и я, по простоте своей, сказал: "Никита Сергеевич, следующее слово в порядке заявки имеет Аверкий Борисович Аристов" (секретарь ЦК КПСС. - Прим. публ.).
Хрущев обиженно: "Ну, что ж, я могу совсем ничего не говорить, если вам нежелательно меня слушать".
После чего у Хрущева испортилось настроение, и он молчал. Я пытался отшутиться, но из этого ничего не получилось. Этим тут же воспользовались подхалимы и шептуны, и мы с Хрущевым расстались в этот вечер весьма холодно.
Откровенно говоря, я потом ругал себя за свой язык, зная, что Хрущев, будучи злопамятным, такие выпады против его персоны никому не прощает".
"Откладывать вашу поездку не следует"
В наследство от Сталина Хрущеву достались испорченные отношения с Югославией. После ХХ съезда связи стали налаживаться, закрепить успех был призван официальный визит министра обороны СССР на Балканы, в Югославию и Албанию. В конце концов, рассудили в Москве, Жуков - маршал и герой войны и Тито - маршал и герой...
"Накануне вылета я позвонил в Крым, чтобы доложить о том, что завтра вылетаю в Югославию, но мне сказали, что Хрущев с группой членов президиума вылетел в Киев, где Главком Сухопутных войск Малиновский по моему заданию проводил сбор высшего командного состава Сухопутных войск... Я позвонил по "ВЧ" в Киев. К телефону подошел В. И. Чуйков (командующий Киевским военным округом. - Прим. публ.). Доложив о ходе сбора, он мне сказал: "Вам бы надо самому быть на нашем сборе. Дела-то здесь у нас очень важные".
Я сказал Чуйкову: "По решению руководства я завтра утром должен вылететь в Югославию, а у вас, Василий Иванович, я надеюсь, будет все хорошо".
Чуйков продолжал: "Так-то оно так, товарищ маршал, но все же вам лучше было бы быть здесь самому". Интуитивно я почувствовал, что Чуйков неспроста так мне сказал. Я попросил к телефону Хрущева.
С Н. С. Хрущевым у меня состоялся хороший разговор. Я сказал Хрущеву: "Не следует ли мне дня на три отложить свою поездку в Югославию и прибыть в Киев на сбор, говорят, что там, на сборе, возникло много интересных вопросов?" Хрущев: "Откладывать вашу поездку в Югославию не следует. Я думаю, что мы здесь сообща как-либо справимся, а когда вернетесь из Югославии, я расскажу все, что было здесь интересного".
Успокоенный таким дружеским разговором, в утро следующего дня я с группой генералов и офицеров вылетел в Севастополь, откуда на крейсере "Кутузов" (в действительности крейсер "Куйбышев". - Прим. публ.) отбыл через Босфорский пролив в Югославию...
Дорогой товарищ Тито...
В Белграде Жукова встретили с истинно балканским гостеприимством. Георгий Константинович был очарован страной, народом, очень легко нашел общий язык с югославскими лидерами - Тито, Ранковичем, Карделем. Ничего "антикоммунистического" он в Белграде не обнаружил, о чем с военной прямотой доложил Хрущеву:
"Перед отлетом в Албанию я послал Хрущеву шифротелеграмму, в которой сказал, что югославский народ и его руководство с большой симпатией относятся к Советскому Союзу... Я предлагал пересмотреть наши взаимоотношения в сторону их улучшения.
Оказывается, в президиуме ЦК мое предложение было истолковано так, как будто я пытаюсь диктовать свою линию президиуму, и как будто не отвечающую марксистско-ленинской линии ЦК по югославскому вопросу. Однако несколько лет спустя, после поездки Хрущева в Югославию (в сентябре 1963 г. - Прим. публ.), Югославия была признана действительно социалистической страной и, безусловно, дружественной нашему народу, а тогда, в 1957 г., меня за такую точку зрения выругали по возвращении в Москву из Югославии, хотя за эти минувшие годы ничего в Югославии и не изменилось...
Находясь в Албании, я получил сведения о том, что Президиумом ЦК созван партактив военных работников и что до моего возвращения в Москву мне из Москвы не могут передать, по каким вопросам проходит партактив, на котором присутствует весь руководящий состав армии и флота и в полном составе Президиум ЦК партии.
Вполне естественно, меня не могло не насторожить и не взволновать то обстоятельство, что актив собран почему-то в мое отсутствие. Я запросил своего первого заместителя Конева. Он ответил через мой секретариат в том же духе. Настроение было испорчено. Через пару дней мы вылетели из Албании в Москву".
|
