| | | | |  | | Рейд ФМС РФ в Люблино. Москва, 29 октября 2010 года
| |
| |  | | | Итоги рейда ФМС РФ на Казанском вокзале в Москве. 24 января 2012 года | | | | |
«В основном мигранты – ответственные и трудолюбивые люди»
Константин Ромодановский: «Миграцию не остановить. Поэтому нужно извлечь из неё максимальную выгоду при минимальных потерях»
«Пока мы беседовали c директором Федеральной миграционной службы России Константином Ромодановским, ему докладывали о завершении «оперативного мероприятия» по депортации из нашей страны активисток так называемой группы «Фемен», которые голыми ворвались на избирательный участок, где голосовал Владимир Путин, и хотели похитить избирательную урну с его бюллетенем», - пишет в апрельском номере «Совершенно секретно» Григорий Нехорошев.
– Константин Олегович, насколько я знаю по сообщениям информагентств, сегодня депортирована последняя из активисток. А если они вдруг неожиданно вернутся и опять голышом прорвутся на какой-нибудь важный объект? Что будет?
– После депортации въезд в Россию закрывается. Поэтому если они снова въедут, то совершат незаконное пересечение границы. Сейчас нет такого чистого механизма, как привлечение к уголовной ответственности за их появление здесь. Сейчас как раз, после коллегии с участием В.В. Путина, мы вносим это предложение. Граждане, которые после депортации, после выдворения, после закрытия въезда появляются в Российской Федерации, должны привлекаться к уголовной ответственности. Я честно скажу, что не сторонник санкций «стражных», здесь может быть какой-то вариант общественных работ.
– Вы сейчас вносите этот законопроект в Думу?
– Пока разрабатываем. После согласований с заинтересованными ведомствами внесём в Правительство, а уже потом его рассмотрит Дума.
– Это такой европейский вариант? Там тоже за нарушения – трудовая повинность.
– Всё равно идём в сторону Европы, по большому счёту.
– И когда этот законопроект может стать законом?
– Как в определённой степени опытный чиновник, я считаю, что за весеннюю сессию это проблематично. Скорее всего, осенью, до конца года.
– А сколько нарушителей настоятельно попросили покинуть нашу страну в прошлом году?
– Порядка 30 тысяч человек выдворено. И более чем 30 тысячам мы закрыли въезд, тем, кто имеет два нарушения.
– И во сколько обошлось выдворение 30 тысяч человек?
– Выдворяло до 1 января МВД. На это деньги выделялись. И, насколько мне известно, они всегда оставались. Потому что процедура выдворения происходит таким образом: в первую очередь, за счёт самого иностранного гражданина, потом за счёт работодателя, и если исключается первое и второе, тогда за счёт государства. В основном эти процедуры реальны и выполнимы. Наибольшее количество выездов — это «самовывоз». Всё-таки люди включают голову и уезжают сами. Реже платит работодатель. И точечно уже – государство. Поэтому большого обременения этой процедурой для государственного кармана я не вижу. Я работаю семь лет почти, всегда оставались деньги.
– Я часто бываю на станции «Комсомольская»-кольцевая. Там какие-то невероятные процессы происходят: несколько сотен азиатских ребят что-то обсуждают, какие-то бумажки то ли продают, то ли покупают. Это толковище мигрантов очень раздражает пассажиров метро.
– Там работают в большей степени посредники – представители национальных диаспор. Причём это команды мигрирующие: то есть часть из них находится на «Комсомольской», часть уезжает в отстойник на «Красные ворота». Сидят там у заднего вагона. И они вот так через полчаса меняются. Мы их периодически вместе с милицией задерживаем, тормозим. Но, конечно, шашкой махнув, этот вопрос не решить.
К сожалению, если у них все документы в порядке, мы их отпускаем. Но если мы выявляем поддельные миграционные карты, поддельные документы, то передаем материалы в органы внутренних дел для возбуждения уголовного дела. Наших сил, естественно, здесь не хватает. Мы в одиночку этот вопрос не решим. Имейте в виду, что в Москве на линии миграционного контроля работают всего 343 человека. То есть миграционная служба-то у нас небольшая. Я этот вопрос руководству озвучивал. У меня всего пять тысяч сотрудников на всю Россию. То есть 900 с чем-то человек — это Москва, Питер, область. Даже три основных субъекта я не могу догнать до тысячи. Никто с меня не снимает выдачу паспортов, сейчас тем более весенний период идёт, проблемы начинаются опять.
– А сколько иностранных граждан сейчас находится в России?
– По официальным данным, на текущую дату в России находятся 9 миллионов 538 тысяч 132 иностранца. А по неофициальным данным, в три-четыре раза больше. Мы, кстати, раньше тоже говорили, что 25-30 миллионов. Потом пересчитали с помощью специальной компьютерной системы, которую мы недавно построили и запустили. И оказалось, что 25 миллионов — это въездов. А один человек въезжает несколько раз. У нас один таксист из Прибалтики 425 раз въезжал. Есть украинцы, которые въезжают от 400 раз и больше, их порядка тысячи. Тысячи иностранных граждан, они в приграничных зонах в день несколько пересечений делают. И у нас количество пересечений среднее за год 30–35 миллионов, а количество граждан 12–15 миллионов, в разные годы это число колеблется. Но если мы говорим о персоналиях, сколько было граждан, то машина нам их идентифицирует, систематизирует и пересчитывает...
Оперативную миграционную картину мы получаем в автоматическом режиме из нашей информационной системы, так называемой интерактивной «Миграционной карты России», где фиксируются все контакты иностранных граждан с представителями госорганов: на границе при въезде, в органах ФМС при постановке на миграционный учёт, при устройстве на работу, получении вида на жительство, разрешения на временное проживание и т.д.
В основном, насколько я знаю, это трудовые мигранты. Их количество зависит от квот на иностранную рабочую силу, которые выделяют соответствующие государственные службы. Квоты выделяет Министерство здравоохранения и соцразвития. Мы разрешение на работу без квоты не выдаем. Есть такой вариант, как дать разрешение на три месяца. Но я к этому отношусь крайне скептически. Плохо отношусь, это всё левое. И я каждый год это ограничиваю, чтобы всё у нас было направлено, прежде всего, на защиту российского рынка, под механизм квотирования. И в прошлом году мы практически на нет это свели.
– А вот эта новая инициатива – продавать патенты тем, кто работает у частных лиц: нянечками, домработницами, ремонт в квартире делают, что с этим?
– Я считаю, что она удалась. Это была моя идея. Четыре с половиной миллиарда мы уже получили на этом деле, из воздуха, в принципе. Затрат никаких не было. Сколько стоит эта карточка? Она стоит полкопейки. И где-то 1,2 миллиона человек вышли из тени. Пожалуйста, вы хотите построить дом. У вас нет возможности обратиться в фирму, которая займётся этим вопросом. Вы сами нарисовали проект, сами набрали людей, двух молдаван, двух украинцев… То есть это относится к работе там, где нет прибыли. Если от их работы вы прибыль не получаете, как в данном случае, это элемент патентирования. Растет количество патентов. За прошлый год – миллион патентов практически. За первые два с половиной месяца этого года: рост более чем в два раза. Это говорит о том, что патенты берутся на больший срок. Мы в прошлом году посчитали: если разделить сумму денег на количество патентов, то в среднем патентник работал четыре с половиной месяца. Это уже какой-то шаг в сторону законного осуществления трудовой деятельности. И мы получаем деньги, региональные бюджеты получают, и люди себя чувствуют более спокойно. До смешного доходит. Моя заместитель была на приёме граждан. Приходит человек, говорит: я работаю помощником депутата и проживаю в России по патенту. Это же что-то?
– Смешно.
– К сожалению, у нас сложновато оформить свой правовой статус в Российской Федерации. Так что патенты – это элемент нормативной либерализации, я бы сказал.
– Смысл своей службы здесь вы как понимаете?
– Прежде всего, конечно, экономика.
– Насколько я понимаю, миграцию не остановить?
– Безусловно.
– И поэтому нужно извлечь…
– Максимальную выгоду при минимальных потерях: наибольший экономический плюс при минимальном правовом или правопорядковом минусе, так примерно. То есть, чтобы меньше было блуждающих на улице. Если люди приезжают, хотят работать, надо чтобы они легально работали. Ведь по большому счёту тех, кто слоняется праздно и совершает какие-то антиобщественные правонарушения – немного. Уровень «мигрантской» преступности – 3,4 процента. То есть из ста преступлений – 96 с копейками совершают российские граждане и только три с хвостиком – иностранные. Это по данным МВД. Мы совместили нашу компьютерную систему с этими данными, разбили правонарушения по статьям. Оказалось, 27 процентов из них – подделка документов. А дальше по нисходящей. Кража, грабеж – 20,67 процента.
– А если без процентов говорить, Константин Олегович? Часто звучат заявления, что выходцы из Таджикистана, Узбекистана, Киргизии совершают больше преступлений в Москве, чем все другие. Это что – легенда, навет на них?
– Мы говорим в среднем по России. В Москве – 18,6 процента. Но в Париже-то – 60. В Питере тоже выше, чем в среднем по России. Это особенность мегаполиса. И в Московской области тоже выше, по-моему – 9 процентов. Концентрация мигрантов здесь. Это же, грубо говоря, пересылка. Они через Москву все едут. И Москва не только место для осуществления трудовой деятельности. Но это и место скопления денег, людей, производства. 45 процентов приезжих направляются в Москву и Подмосковье, в Санкт-Петербург и Ленинградскую область. Эти четыре региона принимают на себя основной удар.
Уроды тоже приезжают. Но в основном здесь те, у кого в Таджикистане, Киргизии, Узбекистане по шесть-восемь детей. Конечно, есть такие, красавцы молодые, которые заводят две семьи. Но в основном это люди, которые треть тратят на себя, а две трети отдают.
– Вы хотите сказать, что эти люди более ответственны? Если у них по шесть-семь детей.
– Я в этом уверен. Отморозки есть везде, без грязи не бывает. Но в большинстве своём – ответственные и трудолюбивые люди.
– Кроме трудолюбия ещё и навыки должны какие-то быть…
– Сегодня, к сожалению, приезжают в подавляющем большинстве низкоквалифицированные или вовсе не квалифицированные работники, не знающие или мало знающие русский язык. По сути дела, наша миграционная политика долгое время «программировала» конфликтные ситуации, связанные с трудовой миграцией в России. Под «общую гребёнку» подпадали все: и учёный, приехавший трудиться в российском научном институте, и разнорабочий, не имеющий ни образования, ни профессии. Такое миграционное законодательство ориентировано на приток временных иностранных работников и похоже на миграционное законодательство континентальной Европы семидесятых-девяностых годов прошлого века.
У нас до сих пор, в отличие от большинства развитых стран мира, отсутствуют сколько-нибудь внятные механизмы отбора мигрантов, как постоянных, так и временных, с определёнными демографическими, социокультурными, экономическими характеристиками, с признаками, отражающими способность к адаптации и интеграции в российское общество. Вот цифры: за прошлый год было выдано 1 219 796 разрешений на работу в России, а количество квалифицированных и высококвалифицированных специалистов, получивших такие разрешения, – 38 178 иностранных граждан. Это не значит, что остальные – это неквалифицированная рабочая сила, умеющая только копать, профессию многие из них имеют. Но есть среди них, а в большей степени – среди нелегальных мигрантов – не готовые, а где-то и не желающие адаптироваться к жизни в России и потому остающиеся за социокультурным «бортом». Вот за счёт этой массы и могут формироваться те самые «анклавы», о недопустимости и опасности которых говорит Владимир Владимирович Путин.
Наши миграционные законы не должны работать против нас. Повторюсь, необходимо, чтобы трудовая миграция приносила России значительно большую пользу, основывалась на взвешенной миграционной политике и реальном государственном управлении миграционными потоками.
Моя задача — контролировать миграционную ситуацию. Но я на своей зоне ответственности не останавливаюсь, я пытаюсь идти дальше. Меня никто не заставлял два года назад создать Управление содействия интеграции. Я это срисовал во Франции и на свой страх и риск создал у себя такую же структуру. И вовремя. Люди, которые к нам приезжают, либо должны интегрироваться, либо, если приехали ненадолго, должны быть адаптированными. Тогда у нас понимание начнётся.
Это тоже вроде бы была не наша, а теперь наша сфера. Я не ухожу от ответа, а говорю: наша позиция наступательная. Но я не могу везде успеть. Вы не забывайте, что у меня помимо иностранных граждан есть ещё и российские. Да, у нас нет мандатов на внутреннюю миграцию. Но без понимания внутренней миграции невозможно определять потребность во внешней миграции.
– А какое количество мигрантов нужно? Кто это определяет научно?
– Да никто. Это должен сейчас сделать, по идее, каждый губернатор. Но у них до этого руки не доходят. И внутренней миграцией как таковой не занимается никто. Я на свой страх и риск создал отдел внутренней миграции год назад. Это только первые попытки. Нужны серьёзные исследования, анализ, где не хватает рабочих рук россиян и по каким специальностям, чтобы на эти рабочие места приглашать иностранцев. Сейчас мы понимаем, что нам нужно не меньше, чем 300 тысяч человек в год принимать на «оседание».
– Откуда такая цифра?
– Из расчётов демографов. Учитывают наши потери населения. Работы выдающегося демографа Вишневского посмотрите, чтобы опираться на первоисточники. Анатолий Григорьевич очень конкретно и чётко всё просчитал. Порядка 330 тысяч, по Вишневскому, нужно. Миллион на три года.
– Вы с демографами плотно работаете?
– Да. Мы начали сотрудничать в рамках рабочей группы №7. Это группа по разработке стратегии «2020». Группа, в том числе, рассматривает вопросы миграции. И в рамках деятельности этой группы мы работаем над подготовкой концепции со специалистами из Высшей школы экономики.
– ФМС была инициатором введения экзамена по русскому языку для мигрантов. Как будет проводиться этот экзамен и за чей счёт: налогоплательщиков или мигрантов?
– В первом чтении уже прошёл закон об обязательном знании базового уровня русского языка для тех иностранных гражданах, кто работает в ЖКХ и в сфере обслуживания. Очень надеюсь, что скоро пройдут второе и третье чтения и закон заработает. Уверен, что реализация его не будет сложной – уже задействована система тестирования тех, кто получает гражданство. Платит за тестирование иностранный гражданин, тестирование проходит в учреждениях, которые находятся в ведении Минобрнауки.
– Считаете ли Вы необходимым введение миграционного контроля на границе?
– В 2008 году мы оттуда ушли, и считаю, что нет необходимости в наличии большого количества заинтересованных служб на границе. К тому же надеюсь, что в недалёкое время технический прогресс даст возможность урегулировать все вопросы без нашего присутствия.
– Недавно в газетах активно обсуждали скандал с артистами, которым ваша служба чуть не сорвала концерты.
– Это не скандал, а выполнение сотрудниками ФМС своих обязанностей. Чтобы к организаторам концертов не было претензий, у них должно быть разрешение на привлечение иностранцев к труду, а у артистов — разрешение на работу. И, конечно же, у них должны быть рабочие, а не туристические визы. Почему организаторы концертов не оформляют рабочие визы — вопрос не ко мне. Такие проверки ФМС проводит, как только поступает информация о нарушениях миграционного законодательства. Это не только концерты, а и другие различные области. За подобные нарушения миграционное законодательство предусматривает от 250 до 800 тысяч рублей за каждого незаконно работающего иностранца, а самому иностранцу грозит штраф — от 2 до 5 тысяч рублей.
– Миграционные правила ужесточаются и для россиян? Недавно вы говорили об усилении ответственности за нарушение правил регистрации, вплоть до принудительной выписки. Не слишком ли это жёстко?
– Речь шла о ситуации, когда в одной квартире или доме зарегистрированы десятки, сотни, а иногда и тысячи человек – это так называемые «резиновые дома». Их всего в России около 6 тысяч. Конечно, фактически они там не проживают, но благодаря такой регистрации имеют возможность брать кредиты, скрываться от правосудия. Проблему «резиновых домов» надо решать, и одно из предложений – возможность ФМС обращаться в суд для решения о снятии с регистрации из квартир фактически не проживающих там людей, но, подчеркну, пока это только мысли для обсуждения, в том числе общественности. И хорошо, что реагируют. Появились и другие варианты решения вопроса.
– А не планируется ли, наконец, всё же отменить «прописку»?
– Пока об отмене регистрации речи не идёт, но значительно упрощается процедура оформления. С 1 июля запускается межуровневое взаимодействие. Далее, если коротко: когда будет запущена «Универсальная электронная карта», то будут созданы условия для отмены штампа прописки.
– Ваше ведомство сейчас испытывает новые биометрические паспорта. Насколько они соответствуют европейским стандартам?
— Все страны Евросоюза уже помещают в чип сканированные узоры указательных пальцев обеих рук. Они активно работают над системой, связанной с безопасностью документа, основанной на отпечатках пальцев. Мы стараемся с ними идти в одном направлении и приходить к единым стандартам. В соответствии с поручением президента РФ, мы в прошлом году выполнили экспериментальный образец паспорта с внесёнными в чип узорами указательных пальцев обеих рук. Работаем над вопросами безопасности этой системы, планируем запустить его в пяти пилотных регионах. Мы спокойно в плановом порядке поэтапно проводим работу по доработке загранпаспорта, выпуску проездного документа беженца и вида на жительство для лица без гражданства. Миграционная служба будет готова к 2013 году выдавать их на всей территории России.
– Планируется ли введение в чип загранпаспортов дактилоскопических данных? Не боитесь ли вы, что эта информация может быть использована в мошеннических целях?
– Никакой базы отпечатков пальцев создаваться не будет. У человека снимаются отпечатки пальцев, информация вносится в чип и хранится только в нём. При прохождении границы, если у пограничника возникнут сомнения, он может сверить с отпечатками пальцев, хранящимися в чипе. Поэтому невозможно их использовать в мошеннических целях».
Григорий Нехорошев, «Совершенно секретно», № 4/275, апрель 2012 г.
|
