|
«Политические заключенные»: Кто они на самом деле?
«С легкой руки лидеров протестного движения словосочетание «политические заключенные» в последние месяцы прочно вошло в нашу жизнь. От частого повторения этот умозрительный термин обретает подобие какой-то виртуальной реальности
Освобождение «политических заключенных» стало главным требованием митингов на Болотной площади, на проспекте Сахарова и на Новом Арбате. На встрече с президентом Дмитрием Медведевым лидеры незарегистрированных политических партий передали президенту список из 32 «политических заключенных». А совсем недавно Борис Немцов в ходе пресс-конференции на открытом воздухе заявил, что, по его сведениям, некоторые из «политических заключенных» будут помилованы президентом. При этом, вопреки требованиям действующего законодательства, представители оппозиции утверждают, что для помилования не требуется ни личного ходатайства осужденного, ни его раскаяния в совершенном преступлении. А в некоторых случаях, видимо, еще и отсутствия вступившего в силу приговоров по некоторым из них.
Однако у специалистов другой взгляд на это. Президент гильдии российских адвокатов - Гасан Мирзоев считает, что с юридической стороны все выглядит иначе.
«Помилование - акт верховного лица государства, полностью или частично освобождающий осуждённого от наказания либо заменяющий назначенное ему судом наказание более мягким. Что для этого нужно? Осужденный должен признать себя виновным и раскаиваться в содеянном. И прежде чем обратиться с прошением о помиловании к главе государства, должен пройти все судебные инстанции, в том числе кассационные», - поясняет Мирзоев.
Между тем в свое время премьер-министр Владимир Путин заявил, что никаких политзаключенных в России нет – речь идет о лицах, осужденных за уголовные преступления.
Владимир Путин, избранный Президент РФ: «Я, правда, не очень понимаю, что имеется в виду под политической амнистией. У нас, по-моему, политических заключенных нет, слава богу, хотя все время говорят об этом, не называя фамилий. Хоть бы показали хоть одного человека, который сидит по политическим соображениям. Не знаю. Там некоторых забирают на 15 суток, так они давно уже на свободе. Кто еще, я не знаю. Мы же понимаем, о чем идет речь. Если бы человека уконопатили в тюрьму на 10–20 лет, если бы он сидел, как Нельсон Мандела, который боролся за свободу чернокожего населения… У нас же нет таких».
С ним согласны многие известные юристы и общественные деятели и – как это ни парадоксально – отдельные лидеры протестного движения. Они справедливо указывают, что включенные в список «политзаключенных» Равиль Гумаров, Тимур Ишмуратов, Лорс Хамиев, Фанис Шайхутдинов, Зара Муртазалиева осуждены не за политическую деятельность, а за совершение террористических актов или подготовку к ним. Кроме того, Гумаров и Ишмуратов в свое время состояли в боевых отрядах талибов, в результате чего оказались в американской тюрьме на базе Гуантанамо.
Но есть и другие примеры - Дмитрий Барановский получил 12 лет в колонии строгого режима за систематическое вымогательство и сейчас проходит и по другому уголовному делу – о рейдерском захвате имущественных комплексов в г. Москве.
Кроме того, неоднозначно оценивается и то, что в ходе протестных митингов произошла подмена понятий: вместо борьбы за честные выборы их участникам в качестве первостепенной задачи было предложено бороться за освобождение осужденного за мошенничество бизнесмена Алексея Козлова – мужа организатора митингов Ольги Романовой, а также за других лиц, осужденных за аналогичные деяния.
Фактически, борясь за права подобных «политзаключенных», многие протестные активисты требуют полного прекращения уголовного преследования за экономические преступления, что неизбежно открывает путь к тотальному разграблению страны. Когда еще нет вступившего в силу приговора суда, истерика по поводу него (того самого приговора) больше смахивает на завуалированную форму давления на суд. То есть цели те же, против чего выступают, но разные методы. Возможно, что такой целью был митинг на Болотной – решить частные проблемы по отдельным делам.
И в этом деле четкие очертания принимают только 2 дела – Козлова и Барановского, осужденных за мошенничество и вымогательство, связующей нитью которых является все та же Романова.
Для того чтобы показать, кем реально являются российские «политические заключенные», мы собрали мнения видных российских юристов, политиков, правозащитников, журналистов, находящихся по разные стороны политических «баррикад».
Александр Хинштейн, заместитель председателя Комитета Государственной Думы по безопасности и противодействию коррупции: «Никакого отношения к политике эти люди не имеют. Можно называть их жертвами произвола, хотя и это не так. Один только пример – господин Барановский. Утверждается, что он – борец с коррупцией и за это его привлекли к ответственности. Я знаю ситуацию с Барановским достаточно глубоко. Г-н Барановский на протяжении длительного времени занимался рейдерскими захватами. Для того чтобы обеспечивать реализацию своих замыслов и планов, создал якобы антикоррупционное движение, которое занималось простыми вещами, а именно, вымогательством. И, собственно, за это он и сел… Сегодня расследуется другое уголовное дело, по которому Барановский проходит в качестве обвиняемого, это не то дело, за которое он на сегодняшний день сидит, я надеюсь, что оно будет доведено до суда. Там речь идет именно о рейдерских действиях, связанных с незаконным отъемом имущества у других лиц. По этому, второму делу, он проходит вместе со своими соучастниками.
Ольга Романова, журналист, организатор протестных митингов: «Почему посадили Барановского, который далеко не ангел? Рейдер и вымогатель – две большие разницы. Если бы его посадили за то, что он сделал… Его осудили за то, что он в ресторане «Националь» «пытал» человека весом в 200 килограммов. Если бы его судили за рейдерство – а он начал называть фамилии. Невозможно быть рейдером одному».
Елена Токарева, главный редактор агентства «Стрингер»: «По Барановскому, конечно, сомнений никаких нет – он человек, втянутый в рейдерские захваты. Организация у него была мощная и пиар-подготовка была отличная, шла не один год… Также в этом списке есть люди, которые в свое время сидели в тюрьме на американской базе Гуантанамо. Поучается, американцы их тоже за политику посадили?»
Юлия Латынина, писатель, журналист: «Я лично встречалась с господином Барановским, солнцевским братком, одним из лидеров подмосковного “Боевого братства”, который на меня совершенно неизгладимое впечатление произвел… Я совершенно не удивилась, когда он загремел по обвинению в вымогательстве взятки в 22 миллиона долларов.
Владимир Милов, соучредитель коалиции «За Россию без произвола и коррупции»: «Вопрос в том - это что получается, что я, Милов Владимир Станиславович, вышел в субботу на шествие по Большой Якиманке и митинг на Болотной площади, чтобы, оказывается, потребовать освобождения бывших талибов Гумарова и Ишмуратова и обвиняемых в терроризме Шайхутдинова и Муртазалиевой? У меня конкретный вопрос к Ольге Романовой и Геннадию Гудкову - а как вообще так получилось, что эти люди попали в отнесенный вами в Администрацию президента список? Я просил бы ответить без общих рассуждений о нашей неправосудной судебной практике и произволе силовых структур, а вот конкретно - что, требование Болотной состоит в том, чтобы освободить вот этих вот товарищей из тюрьмы?! И при чем здесь честные выборы вообще?»
Божена Рынска, светский обозреватель: «Нельзя использовать общенациональный протест для заведомо другой цели и тем более нельзя объявлять Козлова политзаключенным. Это заведомое передергивание карты».
Гасан Мирзоев, президент Гильдии российских адвокатов: «Сегодня в списке оппозиции больше тридцати дел, которые называют «политическими». Но судить, насколько люди из этого списка осуждены по политическим мотивам – очень неоднозначный вопрос. И в каждом деле нужно разбираться персонально. На недавних оппозиционных митингах были сделаны заявления и касательно освобождения «политических заключенных». Но в представленном списке есть те, кто осужден за терроризм, вымогательство, мошенничество и другие криминальные деяния.
Трудно отнести к «политзаключенным» таких лиц, как Равиль Гумаров, Лорс Хамиев, Фанис Шайхутдинов, Тимур Ишмуратов, Зара Муртазалиева, осужденных за подготовку и осуществление террористических актов и незаконное хранение оружия. В уголовном кодексе РФ нет статей, которые позволяли бы осудить человека по политическим мотивам, как это было в советские годы. Помиловать можно только тех людей, которые просят простить их за совершенное преступление. В ходатайстве своем осужденный должен признать свою вину».
Алексей Митрофанов, политик, депутат ГД: «Под политическими заключенными следует называть тех людей, которых сегодня судят за действия политического характера. Если брать историю Ходорковского - «политико-экономический» вариант. Признать, что он сидит за убеждения – трудно. Странная история с включением Дмитрия Барановского в список политзаключенных. Я не знаю, за какую политику он осужден? За захваты земель в Подмосковье? Политики Барановского не было никогда. Он не делал заявлений или политических действий».
Кирилл Кабанов, Председатель Национального антикоррупционного комитета: «Дела всех тех, кого называют «политическими заключенными» - различны. И принимать решения по ним нужно осторожно. Есть те, кто попал в список «политических заключенных», а является, например, участником имущественных споров».
Генри Резник, Президент Адвокатской палаты Москвы: «Сегодня сложилась такая ситуация, что в «чистом виде» говорить, что кто-то осужден за политические воззрения, позиции и деятельность политическую - сложно. Таких норм нет и они не конституционны. В идеале политическим заключенным можно считать только того человека, в отношении которого сфабриковано дело. А он не виновен в данном преступлении. Условно говоря, если бы против бизнесмена было сфабриковано уголовное дело, потому как он поддерживает оппозицию. Однако сегодня «политический» мотив уже становится синонимом «социальный».
Марк Дейч, публицист: «То, как попал в список «Политических заключенных» такая личность, как Барановский, можно только предполагать. Возможно, была неправильно подана информация тем, кто этот список составлял. Я думаю, что с таким же успехом к политическим заключенным можно отнести любого уголовника, который сейчас находится в местах не столь отдаленных. У нас тенденция даже намечается. Теперь часть тех, кто попадают за решетку по справедливому обвинению и по справедливому решению суда, тут же объявляют себя политическими заключенным. И потом пытаются строить на этом свою дальнейшую защиту и пытаются таким образом выйти на свободу. Что касается Барановского, то это человек, на котором пробы ставить негде. Я имею в виду его недавнее прошлое».
Дмитрий Киселев, телеведущий, участник программы «Исторический процесс»: «Получается, что оппозиции позволено все. Если вы против власти, то тогда можно не платить налоги, можно заниматься рейдерскими захватами, участвовать в террористических организациях, нарушать все кодексы – нравственные, административные, уголовные. Против – значит, «не тварь дрожащая, а право имеешь». И тогда тебя будут защищать оппозиционеры».
Многие отмечают, что желание называть себя политическим заключенным, вызвано, для того чтобы создать иллюзию правозащиты и шумиху вокруг своей персоны».
Сергей Зайцев, «Аргументы и факты», №14, 4 апреля 2012 г.
|
