|
КПСС всегда была партией двойной морали. Суть первой отражалась на плакатах и транспарантах, второй - в засекреченных партийных циркулярах.
С 1985 года партаппарат вел отчаянную борьбу с ненавистными ему идеями - рынком, предпринимательством, частной собственностью. Каждого замыслившего жить своим умом в своим карманом готов был швырнуть в ритуальный костер. Деловым людям приходилось несладко, но, пожалуй, хуже всего было тем, кто хоть как-то проявил неповиновение партийному диктату и лояльность к новой российской власти. Этих "отстреливали" в первую очередь. Геннадий Фильшин, Владимир Ряшенцев, Артем Тарасов - каждое из этих имен связано с крупным скандалом, уничтожившим, может быть, целое направление в развитии независимого российского предпринимательства. Где сейчас эти люди? Как говорится, иных уж нет, а те - далече...
Казалось, не пора ли задуматься? Ведь в стране сохранилось не так уж много людей, способных ее накормить, одеть, обуть. Неужели не схватимся за голову, видя, как ручеек возрожденного российского предпринимательства, пробив ложе в вязкой глине воинствующего догматизма, устремился на Запад? Увы, страна Заветов ни в чем не нуждалась. Ее подданные способны вынести все: а нищету, в подаяние. Правда, с одной оговоркой: все это не должно касаться трепетно оберегаемого партийного аппарата, ибо он - священное хранилище идеалов, оправдывающих убожество жизни "для всех".
Идеи или деньги? - эту дилемму, судя по протоколам закрытых заседаний ЦК в Политбюро, долго и безуспешно пытался разрешить высший партийный клан. Ее суть - два возможных пути сохранения руководящей роли КПСС. Первый требовал радикально реформировать партию, отказавшись от малопривлекательной для подавляющего большинства населения коммунистической перспективы. Второй - сохранить прежний идеологический "гардероб", сделав основной упор на коммерциализацию всей партийной работы. Какое-то время аппарат шел обоими путями, но они все более расходлись, а потому пришлось сделать главную ставку: при отсутствии хоть сколько-нибудь привлекательной идеологии политическую власть решено было удержать, установив партийный контроль в ключевых звеньях рыночной экономики.
Программа партийного проникновения в экономику и особенно в независимые коммерческие структуры прорабатывалась с 1988 года, но к ее широкомасштабной реализации приступили где-то с середины прошлого года. В августе в недрах аппарата ЦК был рожден сверхсекретный документ, скромно именуемый "памятной запиской". 23 августа 1990 года она легла на стол В. Ивашко, и, ознакомившись с ней, он, полагаю, смог воспринять буквально следующую идею (цитирую по подлиннику): "Дело предстоит начинать практически с нуля, и работать придется в непривычных для партии условиях, приспосабливаясь к требованиям рынка и конкуренции. Перед партийными кадрами, которым будет доверена эта деятельность, сразу же во весь рост встанет задача "учиться торговать". При этом потребуется соблюдение разумной конфиденциальности и использование в ряде случаев анонимных форм, маскирующих прямые выходы на КПСС. Конечная цель, по-видимому, будет состоять в том, чтобы наряду с "коммерциализацией" имеющейся в наличии партийной собственности планомерно создавать структуры "невидимой" партийной экономики, к работе с которой будет допущен очень узкий круг лиц, определяемый Генеральным секретарем ЦК КПСС или его заместителем".
Задача была поставлена. А дабы ускорить дело, завтрашний день партаппарата был напрямую увязан с его возможными успехами на ниве коммерции. В начале сентября прошлого года Секретариат ЦК принял секретное постановление, в котором, в частности, говорилось: "Для того чтобы сохранить необходимые партийные структуры... необходимо предпринять меры к реализации конкретных проектов по дополнительному привлечению средств в бюджет от предпринимательской и коммерческой деятельности..."
И работа закипела. В короткий срок при участии КПСС была созданы коммерческие банки, одна из задач которых - отмывание партийных денег. Уже к концу прошлого года партия, как соучредитель, контролировала три достаточно крупных банка: московский "Главмосстройбанк", санкт-петербургский банк "Россия", алма-атинский "Компартбанк". А снизу рапортовали: депозитные ресурсы организации размещены в таком-то коммерческом банке области, края, республики". За неполных два года полностью или с участием средств КПСС было создано несколько сотен акционерных предприятий (заметьте- это в то самое время, когда не связанные с партией коммерческие структуры подвергались с ее стороны жесточайшему прессингу!). Руководство Российской компартии, видимо, чувствуя нарастающее недовольство рядовых коммунистов республики, в феврале 1991 года затребовало на эти цели из страхового фонда КПСС полтора миллиарда рублей. Немалый оборот для политической организации!
И все же бесспорный лидер парткоммерции - Московский горком. Его инвестиции в экономику города (причем в те ее сферы, где легче всего извлечь прибыль) нарастали лавинообразно. Культурный центр на Большой Полянке, совместное предприятие "Визит", малое предприятие "Лингвест"- в этих и многих им подобных есть немалая доля партийных денег. Вкладывались они, чтобы удваиваться, утраиваться и тем самым обеспечивать жизнеспособность партийных структур. Что бы ни случалось... Но апофеозом коммерческих прожектов Ю. Прокофьева стало создание, вместе с обкомом, "закрытого акционерного коммерческого общества, где 65 процентами акций будет владеть КПСС и фактически определять политику организации". На эти цели, как уставный взнос, у Н. Кручины были истребованы здания в Москве стоимостью около 120 миллионов рублей. Чем же обосновывалась необходимость всех этих затрат? Интересами народа, служение которому якобы является единственной целью КПСС? Отнюдь. Вот аргумент Прокофьева, высказанный им В. Ивашко: "Это тем более актуально, что с 1 июля текущего года вступает в действие Закон РСФСР "О собственности в РСФСР", фактически запретивший общественным организациям заниматься производственно-коммерческой деятельностью и намечающий отчуждение собственности, используемой не в соответствии с уставными задачами. Моссоветом также активно ведется работа по возможной национализации партийного имущества". Заместитель Генсека удовлетворился аргументами и 9 августа подписал совершенно секретное постановление о передаче зданий, якобы принадлежащих КПСС, на баланс закрытого акционерного общества.
Дело двигалось, но руководству казалось - медленно! И слишком явно. А потому на места летели директивы: "...подготовить предложения о создании каких-то новых "промежуточных" хозяйственных структур (фонды, ассоциации и т. п.), которые при минимальных "видимых" связях с ЦК КПСС могли бы стать центрами формирования "невидимой" партийной экономики". Но как это сделать? Выход один: меньше создавать самим, больше вкладывать в действующие структуры. Партийная касса широко распахнулась для коммерсантов. Условие ставилось одно: не забывать об интересах КПСС и ее аппаратов. А интересы, как известно, бывают разные-и большие, и малые. Вроде тех, что преследовало управление делами ЦК Российской компартии, предлагая полумиллионную беспроцентную ссуду торгово-промышленной ассоциации "Луч": "Ассоциация обязуется в течение трех лет проводить еженедельное обслуживание 400 сотрудников аппарата ЦК КП РСФСР продовольственными товарами, в том числе поставки совместного предприятия "Монгрифлес", а также промышленными товарами один раз в течение трех месяцев 400 сотрудников управления в аппарата ЦК КП РСФСР, в том числе товарами, поставляемыми для торговли на рубли СП "Монгрифлес".
Спрятать партийные деньги в надежных коммерческих структурах, а затем жить на проценты от прибыли-вот одна из первоочередных задач ленинского ЦК последнего созыва. КПСС все более и более начинала походить на политического ростовщика... И все же не это было ее главной заботой. Сохранить собственность - вот вопрос, звучавший не менее трагично, чем гамлетовское "быть или не быть", ибо от ответа на него зависело, пожалуй, все.
В вопросе о собственности, как в никаком другом, проявилось лицемерие коммунистической партократии. Ей было что терять, о чем беспокоиться. Только в распоряжении управления делами ЦК КПСС находилось свыше 60 крупных объектов общей стоимостью около 1 миллиарда 800 миллионов рублей! А сколько еще принадлежало тем, кто на ступеньку ниже,- обкомам, горкомам, райкомам... Могла ли политическая организация законным путем, только за счет членских взносов приобрести столь гигантское по размерам имущество? Никогда! А потому требование о его национализации вмело под собой все юридические основания. Но в ответ на "притязания" неизменно следовал армейско-милицейский контрдовод: "Не сметь!"
Отстаивая свои права на собственность, партаппарат старался не вспоминать одно немаловажное обстоятельство: диктатор никогда ни за что не платит. У него одно "законное" основание - "Отдай!" Именно так, по праву сильного, в свое время партии досталось: пять административных зданий ЦК в центре Москвы, здания института современных общественных проблем и института теории и истории социализма, здание Центрального музея В.И. Ленина, санатории "Россия", "Форос", им. Х-летия Октября, "Нальчик", им. Ленина, им. Фрунзе, им. XVII парт-съезда, "Марьино", дома отдыха "Красное знамя", "Зеленая роща", "Солнечный", объекты гостиницы "Октябрьская" в Москве, издательств "Правда", "Политиздат", "Панорама", типографии "Красный пролетарий" и еще многое другое. За все это партия не уплатила ни одной копейки. И это лишь то, что связано с высшим органом - ЦК. А если учесть награбленное нижестоящими комитетами?
Благополучие КПСС построено на костях простых людей. Понимали сей прискорбный факт партийные лидеры? Думаю, понимала. Но что им было делать? Покаяться? Сама мысль о покаянии вызывала животный страх. Куда ближе аппаратной натуре иная тактика: незаметно попрятать награбленное по чужим сусекам. Что-то в долг, что-то в аренду, что-то под заклад. Наступит для партии тяжелая година, потребуют люди: "Верните!" Разведут тогда руками поднаторевшие в заботах о благе народном партийные функционеры и с благородным негодованием в голосе ответят: "Да что вы, люди! Нет у нас ничего". Да и никогда не было".
|
