У "подножия" российской коррупции

"Коррупция в правительстве", о которой заговорили, поминая в том числе Геннадия Кулика, имеет давнее и в своем роде "законное" происхождение. Если вытащить ее "с корнем", то может статься: на этом "корне" висят не только отдельные персоны во власти, но и самая власть.
Кредитное соглашение правительства с компанией "Нога" (ударение на первом слоге, означает - планета Венера) - одна из самых загадочных и скандальных историй российского бизнеса. Беспрецедентны ее масштабы: в документах фигурировала сумма до полутора миллиардов долларов.

1998 - 1999 гг.: "Кто старое помянет..."

В свое время об отдельных сторонах и эпизодах этой истории сообщали многие средства массовой информации. В "МК" развернулась целая полемика между бывшим вице-премьером Александром Шохиным, который отвечал за урегулирование последствий сделки в 1993-1994 годах, и хозяином "Ноги" Нессимом Гаоном . В последнее время российские СМИ стали вновь проявлять интерес к этой давней истории, и здесь на первый план вышли политические причины: в 1991 году у истоков сделки стоял первый вице-премьер Геннадий Кулик, вновь появившийся в правительстве в 1998-м.
Запах коррупции в истории с "Ногой" несомненен. В некоем "общем котле", который кипел где-то между Россией и Швейцарией, вываривались и отмывались, судя по всему, громадные суммы. Только специальное и сложное расследование могло бы показать, сколько денег ушло на политические цели, а сколько просто прикарманили отдельные участники.
Сейчас на самом деле нельзя сказать, какую роль во всем этом сыграл Геннадий Кулик, был ли он инициатором сделки, ее лоббистом или просто "лохом", которого использовали втемную - в этом еще надо разбираться. Не очень понятна даже роль самого хозяина "Ноги" Нессима Гаона, который предстает из известных нам фактов то как обманщик, то как обманутый, а об отдельных аспектах сделки, возможно, и сам имеет смутное представление. Как, впрочем, и президент Борис Ельцин, неоднократно по просьбе разных лиц вмешивавшийся в конфликт с "Ногой".

198... - 1990 гг.: Предыстория

Появление в России Нессима Гаона - весьма пожилого и почтенного человека, известного швейцарского предпринимателя и не менее известного деятеля международного еврейского движения - сопровождалось отчасти даже комическими обстоятельствами.
В Швейцарии первым его нашел, по-видимому, в конце 80-х Генрих Боровик, который в то время исполнял должность председателя Советского Комитета защиты мира. Гаон финансировал в 1989 году одну из первых встреч членов как бы еще не совсем легального российского правительства с VIP США в Вашингтоне. Вице-премьер Кулик использовал его связи для финансирования затеи с чеками "Урожай-90", а также втянул Гаона в проект, смысл которого состоял в том, чтобы накормить Россию помидорами да еще ими же отдать долг иностранным заимодавцам.
На помидорах Гаон "нагрелся" на миллион долларов. Их было планово решено разводить в Крыму, куда с этой целью направлялись оборудование и специалисты из Израиля. Но даже они не сумели вырастить там помидоры нужных параметров, а вскоре Крым от России отчалил. Как сказал Гаон одной российской журналистке, которая по некоторым обстоятельствам так и не смогла опубликовать этот материал: "Надо было уже тогда сделать выводы и прекратить отношения с этой страной".
Однако истинный игрок редко может отойти от стола после первого проигрыша. И у Гаона действительно были шансы на крупный выигрыш, которые основывались на контактах с людьми из восходящей российской элиты. В свою очередь, они настойчиво искали новых связей на Западе, которые позволили бы накопить ресурсы для борьбы с Горбачевым и его элитой. Гаон не смог учесть одно обстоятельство: ротация российских элит происходила с такой скоростью, что, когда он открывал кредиты российскому правительству, это были одни люди, а когда пришло время отдавать долги - совсем другие.

1991 - 1992 гг.: Сотрудничество

2 января 1991 года Совет Министров РСФСР уполномочил Минсельхоз провести переговоры с "консорциумом западных коммерческих банков" о кредите в 550 млн. долларов для закупок продовольствия и потребительских товаров. Этим же решением были выделены квоты дизельного топлива и мазута для покрытия кредитов. Предполагалось, что со стороны России гарантом сделки выступит "Внешэкономбанк", а с Запада "локомотивом" консорциума впряжется "Банк насьональ де Пари".
Однако с точки зрения "Внешэкономбанка", который в это время еще оставался структурой СССР, такое постановление Совмина РСФСР было филькиной грамотой, а такого правительства как самостоятельного субъекта международных финансовых операций вовсе не существовало. Таковы были обстоятельства, в силу которых партнером российского правительства по генеральному соглашению о кредитах и поставках стала швейцарская компания "Нога" - довольно известная, но все же не способная заменить собой в одном лице и Внешэкономбанк, и специализированные внешнеторговые организации.
Между тем суммы в договорах фигурировали просто астрономические. По соглашению от 12 апреля 1991 года "Нога", взявшая, в свою очередь, кредиты западных банков, открыла российскому правительству кредит на 500 млн. долларов, в августе того же года еще на 50 млн., в ноябре - на 372,5 млн. долларов, в январе 1992 года - на 400 млн. долларов, а всего, по подсчетам "Ноги", не считая процентов, - 1 млрд. 426 млн. долларов.
Эти кредиты предоставлялись в форме открытия "Ногой" аккредитивов непосредственным поставщикам товаров, с которыми "Нога" заключала свои договоры. В общем объеме предполагавшихся поставок фигурировали: потребительские товары на 270 млн. долларов, продовольствие на 230 млн., пестициды на 200 млн., теле-и радиооборудование, оборудование для фабрик детского питания и другие позиции. В свою очередь, Россия должна была расплачиваться поставками нефтепродуктов через своих уполномоченных экспортеров по специальному графику.
Детальный анализ в ходе последующих разбирательств показал, что в действительности форма кредитов скрывала бартерные сделки с заложенными в самой их природе возможностями манипуляции ценами. Более того, график поставки нефти из России опережал график поставки товаров в Россию, то есть скорее как раз российское правительство кредитовало "Ногу".
Однако эти выводы, несмотря на наличие уже нескольких решений международного арбитража, остаются спорными. Соглашение с "Ногой" не сопровождалось обычными в таких случаях межбанковскими соглашениями, поэтому контроль за его выполнением оказался практически невозможен. В ходе последующих разбирательств каждая сторона вытащила кучу собственных разрозненных бумаг, а отследить общий баланс проводок оказалось негде. Кроме того, заключив договор без посредников, правительство де-факто лишило Россию так называемого суверенного иммунитета, что позволило рассматривать ее как сторону, отвечающую всем своим имуществом, включая авуары российского правительства в зарубежных банках.
Вопиющую невыгодность, безграмотность и просто нелепость этих соглашений можно отнести за счет самонадеянности "первой группы россиян", которую они проявили в азарте борьбы за власть в 1991 году. Такой версии долгое время придерживался, в частности, Александр Шохин, который в декабре 1992 года в ранге вице-премьера получил поручение разобраться с претензиями "Ноги" и занимался ими до осени 1994 года. Впрочем, при недавней встрече Шохин сказал мне буквально следующее: "Когда в процессе работы с "Ногой" в 1993 году на меня стали оказывать давление, у меня уже тогда появилась мысль, что это не просто глупость".

1993 - 1994 гг.: Конфронтация

14 декабря 1992 года, в первый день своего пребывания в должности Председателя Правительства, Виктор Черномырдин получил письмо от Гаона. Смысл его состоял в том, что российская сторона прекратила поставки нефти по договорам с "Ногой", образовавшуюся задолженность порядка 300 млн. долларов надо бы погасить, желательно полюбовно, без суда.
Кулика в это время в правительстве уже не было, но сохранились три заместителя трех министров: финансов - Головатый, экономики - Ольховиков и внешних экономических связей - Шибаев, которые владели предысторией сделки. Они подтвердили, что сумма российского долга "Ноге" примерно соответствует заявленной Гаоном претензии, и предложили временный мир в виде уплаты ему десятой части - 30 млн. долларов. В обмен на это Гаон вроде бы обещал воздержаться от арбитражного иска.
Вопрос решался под давлением. В конце февраля 1993 года вице-президент Руцкой направил Черномырдину письмо с просьбой обратить внимание на урегулирование финансовых споров с "Ногой": "Полагаю, что потеря доверия к нам со стороны частного иностранного капитала не скомпенсируется (так в оригинале) никакими государственными кредитами...".
У правительства был фонд, предназначенный для раздачи некоторых сумм в процессе переговоров с бесчисленными кредиторами СССР. На совещании у премьера в марте 1993 года Олег Давыдов (министр МВЭС), Андрей Вавилов (первый замминистра финансов) и Александр Шохин поддержали предложение трех "замов". Черномырдин подписал распоряжение, и Минфин провел в пользу "Ноги" 30 млн. долларов деньгами, а не нефтью, как предусматривалось соглашениями. Одновременно Минфину было поручено сделать выверку с целью уточнить окончательный размер долга.
Однако то ли три замминистра неправильно поняли Гаона, то ли он так рассердился, когда Россия отказалась поверить ему на слово, но, получив 30 млн. долларов, он не только возбудил спор в Арбитражном институте Торговой палаты Стокгольма, но и добился в июне 1993 года обеспечительного ареста счетов российского правительства в Люксембурге и Швейцарии.
Таким образом, главный юридический изъян сделки с "Ногой", который состоял в потере Россией суверенного иммунитета, выявился сразу же и в самой угрожающей форме. Но проявились и другие "врожденные" пороки: из-за отсутствия межбанковского соглашения Минфин РФ не мог сложить концы с концами и понять, кто кому и сколько должен. Гаон же, ссылаясь на некую "конфиденциальность", отказывался представлять документы, которые подтверждали бы его платежи по внутренним договорам "Ноги".

1993 - 1994 гг.: Лоббирование

Выверка финансовых отношений с "Ногой" чем дальше, тем больше выявляла что-то несуразное. Правительство РФ обратилось к аудиторам ("Прайс Вотерхауз") и своим западным адвокатам ("Клири, Готлиб, Стин и Гамильтон").
В августе 1993 года Гаон послал Ельцину письмо. Выразить "безграничное восхищение смелостью и искусным управлением государственными делами" (цитата) - не штука, мало и ходатайств международных еврейских комитетов и конгрессменов США, которые поддержали обращение. Как говорят в России, "письму надо приделать ноги" - и оно попало-таки на стол адресату. Ельцин наложил резолюцию: "Черномырдину... Такие ситуации, убежден, не будут притягивать деловых людей в Россию. Объясните мне эту ситуацию. Я хочу понять, кто здесь больше прав или виноват".
В положенные сроки президенту ответили Черномырдин и Шохин. Они довели до его сведения, что, хотя Гаон и декларировал лояльность в августе, на самом деле он добился ареста российских счетов уже в июне. Шохин подробнее доложил о завышении цен на поставленные товары и о занижении цен на нефть.
На этой стадии за "Ногу" ходили, звонили и хлопотали не только высокие иностранцы вплоть до Билла Клинтона, но и русские люди, например Шумейко. Автор своими глазами видел письмо в поддержку Гаона от Виктора Илюхина, который выразил в нем трогательное удовлетворение крепнущими связями России с международным еврейским капиталом.
Весной 1994 года давление усилилось. Поручение заняться проблемами "Ноги" получил Олег Сосковец, который постепенно оттеснил от них коллегу по правительству Шохина. Сосковец дал поручение "продолжить работу в направлении поиска компромисса". Его поддержал Геращенко. Правительство раскололось: группа Сосковца выступала за компромисс и частичную выплату долга, а группа Шохина - за жесткую судебную процедуру.
В конце августа 1994 года на стол Ельцину легла записка без титула и подписи, но с явственным акцентом какого-то перевода, поданная "с целью предотвращения возможного охлаждения отношений с международным, в частности, еврейским, капиталом". Анонимный автор прямо указывал на Шохина и Вавилова как на главных врагов "урегулирования" и называл в качестве лиц, которым было бы целесообразно это поручить, Геращенко и Сосковца. К этой бумаге приколота резолюция Ельцина: "Черномырдину... Найдите виновников этой волокиты и накажите...".
Черномырдин привлек к экспертизе ФСК (Степашин), Генпрокуратуру (Ильюшенко) и Государственно-правовое управление (Орехов). После того как эти ведомства под эгидой Сосковца также дали заключение о целесообразности переговоров, премьер дрогнул. 8 декабря 1994 года Черномырдин подписал-таки распоряжение об урегулировании спора путем перечисления "Ноге" 50 млн. долларов и передаче Гаону с дисконтом так называемого Нигерийского долга (1 млрд. 750 млн. немецких марок по номиналу).
Шохин к этому времени уже ушел в отставку. Однако не успело распоряжение премьера от 8 декабря выйти из аппарата правительства, как буквально на уши встали министр внешнеэкономических связей Олег Давыдов и первый заместитель министра финансов Андрей Вавилов. Есть сведения, что мотивом этих действий мог быть их особый интерес к нигерийскому долгу, но сейчас мы не будем углубляться в эту историю. Как бы то ни было, Черномырдин по имеющимся у нас сведениям, позвонил Ельцину. Известно также, что после разговора с президентом премьер отзвонил начальнику аппарата правительства Бабичеву с просьбой не выпускать распоряжение от 8 декабря и соответственно не присваивать ему номер.
Официальным путем это распоряжение в рассылку не поступало. Однако в ходе последующих судебных разбирательств адвокаты Гаона сумели предъявить его международным арбитражным судьям. На него сослался также (даже назвав номер: 1927-р) и начальник Службы безопасности президента Александр Коржаков, наконец за своей подписью обратившийся к Ельцину в поддержку Гаона в декабре 1995 года. К эту времени в швейцарском суде рассматривался вопрос о банкротстве "Ноги", и выход на сцену Коржакова был, видимо, последним и крайним аргументом.
Но и это уже не помогло. "Нога" не смогла вернуть кредиты, собранные в 1991 году под сделку с российским правительством. По некоторым сведениям, ее долги с большим дисконтом скупил один из кредиторов - "Банк Насиональ де Пари". С делами этого банка связывают убийство в Париже примерно в это же время российского бизнесмена, которого мне называли в качестве оператора по сделкам с "Ногой".

1990 - 1997 гг.: Второе дно (версия)

Разбирательство Арбитражного института Торговой палаты Стокгольма закончилось 1 февраля 1997 года в Нью-Йорке. Международные арбитры отвергли аргументы "Ноги" о якобы имевшем место признании российской стороной долга. Вместо требуемой задолженности в сумме 680 млн. долларов (с процентами) суд признал лишь нарушение графиков поставки нефти и удовлетворил претензии "Ноги" на 23 млн. долларов.
Однако еще в июне 1994 года адвокаты "Клири - Готлиб" представили возражения на иск "Ноги" и встречный иск Правительства РФ к "Ноге". Этот доклад, естественно, могли почитать многие должностные и просто заинтересованные лица в Белом доме и в Кремле. Возможно, в процессе работы с "Ногой" у них "замылился глаз", и они сразу не заметили некоторых странностей.
Между тем по мере чтения доклада "Клири - Готлиб" возникает странное впечатление "дежа вю": на что же эти схемы так мучительно похожи?.. Вот! На нашу родную, советско-российскую, обкатанную, изощренную и одновременно незамысловатую схему хищений бывшего "социалистического" имущества: приписки, туфта, "откаты" режут глаза на каждой странице исследования.
Мало того, что, ссылаясь на конфиденциальность, Гаон сумел "покрыть" документами лишь 40 процентов от общих кредитов. Мало того, что "Нога" завышала стоимость поставлявшихся ею товаров зачастую вдвое и занижала стоимость нефти. Мало того, наконец, что премии и скидки по отдельным договорам в пользу "Ноги" достигали трети, а прибыль могла превышать 100 процентов. Если внимательнее разбираться с отдельными позициями соглашений, то открываются совсем уж невероятные вещи.
В рамках одного из дополнительных соглашений в ноябре 1991 года "Нога" заключила договор с Гостелерадио России о поставках телевизионного и радиооборудования. К оплате российской стороне был предъявлен 31 млн. долларов по аккредитиву, который был открыт для фирмы "Жестикорп" - кстати, дочерней структуры "Ноги", никогда не специализировавшейся на продаже такого рода аппаратуры. О поставке оборудования "Нога" сообщила вице-президенту Руцкому. Однако Гостелерадио России получило оборудование лишь на 1 млн. долларов. Подтвердить документами поставку остального (30 млн.) "Нога" отказалась со ссылкой на конфиденциальность. Суд, естественно, должен был бы сделать вывод, что оборудования не было. Но мы не будем спешить вслед за ним. Мы можем допустить, что "Нога" в самом деле поставила какое-то телевизионное и радиооборудование в Россию в 1992 году. Однако вспомним, что это был за год, учтем, что вопросом интересовался Руцкой, и пожмем плечами: возможно, оно и попало в Россию, но не дошло до РТР.
Не будем задерживаться на многих других странностях этих расчетов, что заняло бы слишком много времени. Но мимо еще одной позиции пройти невозможно: это 40 млн. долларов "премии за страхование от политического риска", которые "Нога" в 1993 - 94 годах также пыталась включить в счет. Никаких документов представлено не было по традиционной причине: "конфиденциально". Из-за отсутствия подтверждения к судебному разбирательству претензия была снята. Вопрос о том, что это была за "премия", кто ее собирался платить "Ноге" или, напротив, кому ее собиралась платить (а может быть, и заплатила) "Нога", так и остается не выясненным.
В известных международных соглашениях нет прецедентов, и трудно понять, какой именно юридический механизм предполагалось использовать. Зато за всем этим начинает брезжить догадка, что именно этот предполагаемый механизм должен был прикрывать: "откат" - так это называется не в законе, но в практике российских деловых отношений. Все встает на места, если мы допустим, что в соглашения с "Ногой" заранее закладывалась примерно 30-процентная "верхушка", за это кто-то кому-то должен был "откатить" - поделиться завышенной, "туфтовой" прибылью. Но претендентов на нее оказалось слишком много: сначала это были одни люди, потом за ними в очередь встали уже другие...
Можно допустить, что в схему были заранее инкорпорированы какие-то посредники и теневые финансовые потоки. Ибо ничем иным нельзя объяснить бросающиеся в глаза несуразности конструкции. Это и отсутствие банковского контроля, и небывалые гарантии "Ноге" вплоть до отказа целого государства от иммунитета перед частной фирмой. Это и та, на первый взгляд, наглость, с которой почтенный старец, уважаемый раввин, владелец швейцарской компании с международной репутацией, вдруг этаким нахрапом, без документов, используя методы шантажа, требует сотни миллионов долларов у президента и премьер-министра России.
То-то и оно, что, по нашей версии, Гаон вовсе не наглец, а лицо, в этой истории скорее пострадавшее. Он попал в патовую ситуацию, заложившись перед западными банками, и теперь всего лишь просит вернуть ему свое. Ему трудно сделать это по суду, поскольку в документах действительно нет того, что он просит. Это осталось на уровне неких договоренностей - и можно представить себе уровень этих договоренностей, которые были достигнуты, но раз за разом теряли смысл из-за ротации в элитах.
Один из моих собеседников, занимавший в 1993 - 94 годах высокий пост в правоохранительных органах и имевший прямой доступ ко всем материалам по "Ноге", утверждал в разговоре без записи, что "Ногу" якобы еще до Ельцина купил КГБ и использовал как канал для увода за рубеж "золота КПСС". Другой, которого я с этой версией познакомил, подумав, сказал, что скорее всего здесь уже не "деньги партии", а средства для первой выборной кампании Ельцина (действительно, выборы российского президента на июнь были объявлены в марте, а первое соглашение заключено в апреле 1991 года). Но технически это могли делать примерно одни и те же люди, работавшие как рядом с Горбачевым, так и рядом с Ельциным.
Одно можно сказать с уверенностью: столько денег, сколько просочилось сквозь хитрые схемы "Ноги" (при условии, что они рассматриваются сквозь призму нашей версии), не мог присвоить не только один, пусть даже самый высокопоставленный, чиновник, но и какая-то группа просто лиц. Для этого требовалась устойчивая и четко работающая организация со своими людьми, в том числе и в западных финансовых структурах. Такими кадрами и навыками располагал КГБ, использовавший подобные схемы для организации помощи братским компартиям и для обеспечения резидентов. В КГБ этим занимался целый "14-й" отдел, которым командовал умерший при не совсем ясных обстоятельствах генерал, известный под фамилией "Третьяков".

2000 г.: Перспективы

Расследование истории с "Ногой" ни в коем случае нельзя считать законченным. Мы просим Нессима Гаона не спешить с опровержениями, так как в "МН" готовы с большим вниманием выслушать и его мнение. Возможно, с его позиции история предстает в ином свете. Мы допускаем, что Гаон мог быть и не осведомлен о каких-то деталях сделки, а какие-то вопросы вместо него решали доверенные лица и посредники. В конце концов почтенный предприниматель вполне мог дать убедить себя, что деньги необходимы "для борьбы с мировым злом коммунизма".
В ближайшее время нам предстоит очередной тур этой "борьбы" в виде парламентских и президентских выборов. И на них опять потребуются деньги, большие деньги, очень большие деньги. Но мы уже не так наивны и в смысле наших взглядов на природу "зла", и в том смысле, что слова "финансовая схема" многим из нас уже не кажутся непостижимым "биномом Ньютона".

P.S. Есть сведения, что сегодня вопросами "гуманитарной помощи" в правительственном аппарате ведает один из бывших руководителей "Продинторга", который мог бы рассказать о деталях сделки с "Ногой".