|
От ред. FLB: Журналист Олег Лурье, приговоренный к 8 годам лишения совободы «за вымогательство», написал письмо президенту России. Впрочем, он и сам не верит, что будет услышан. «Конечно, в глубине души я почти точно знаю, что вы не ответите на мои вопросы. И я понимаю, что Президент в России один, а журналистов по тюрьмам и лагерям полно», - пишет Лурье. Но надежда всегда теплится. А вдруг? Вдруг президент или его помощники обратят внимание на странную закономерность, с которой враги члена Совета Федерации Владимира Слуцкера один за другим оказываются за решеткой.
Олег Лурье: «Девять вопросов Президенту Медведеву»
Уважаемый Дмитрий Анатольевич!
Обращается к Вам, как к президенту страны, юристу и просто блоггеру «ЖЖ» журналист и заключенный бутырской тюрьмы Олег Лурье, приговоренный тверским районным судом г. Москвы к 8 годам «строгого режима» за преступления, которые не совершал.
«Потерпевшими» по моему делу являются член Совета Федерации Владимир Слуцкер и его супруга Ольга Слуцкер, по чьим заявлениям в правоохранительные органы уже отправлены в «лагеря» два человека. Я – третий. И все с завидной регулярностью получают по «восемь лет строгого режима», причем по абсолютно разным обвинениям. Общее у нас только срок и «потерпевшие». Удивительно? Не правда ли? Наверное, это просто совпадение.
Я сижу в тюрьме уже 16 месяцев, и сидеть мне, наверное, еще долго, так как впереди еще рассмотрение моей кассационной жалобы в Московском городском суде, потом надзорные жалобы будут направлены в Верховный суд РФ, а после предстоит Европейский суд по правам человека. Так что времени для размышлений у меня предостаточно.
И чем чаще я задаюсь сакраментальным вопросом «За что?», тем больше у меня возникает встречных вопросов и тем чаще у меня появляется ощущение, что я чего-то не понимаю в нашей российской действительности.
Дмитрий Анатольевич! Вы – всенародно избранный Президент и профессиональный юрист. То есть, у вас имеется счастливое сочетание гигантской власти и юридической грамотности, что само по себе радует меня, как избирателя. И, подтверждая это сочетание, вы, с завидной регулярностью, говорите правильные и красивые слова о борьбе с судебным произволом, о строгой законности, о соразмерности наказания, о сведении к минимуму применения лишения свободы, и о (страшно даже говорить) борьбе с коррупцией и с влиянием чиновников и бизнесменов на наш «самый гуманный» и «самый независимый» суд.
Все вы говорите абсолютно верно. Читаю и радуюсь, вот ведь как здорово, когда президент страны еще и грамотный юрист. Но! Я все равно многое не понимаю, может быть в силу своего откровенно гуманитарного образования. И поэтому прошу Вас, как президента, опытного юриста и, в конце концов, просто как блоггера уважаемого мною «живого журнала», объясните мне, пожалуйста, то, что я не понимаю. А не понимаю я следующее:
1. Как, еще за полгода до приговора, мне смогли точно сообщить, что я точно получу восемь лет строгого режима? Именно те «восемь строгого», которые получают все те, кто разгневал «великого и ужасного» сенатора Слуцкера? Может в России приговоры выносят не в суде, а в Совете Федерации? Если это так, то я пропустил что в этой жизни. Кстати, свидетелем того, что я знал заранее о «восьми годах строгого» были десятки журналистов, присутствовавших на заседании суда, которым я и сообщил сообщил об этом за несколько часов до оглашения приговора.
2. Как можно обвинить человека в совершении особо тяжкого преступления, вымогательства в особо крупном размере (п. «б» ч.3 ст. 163 УК РФ «от семи до пятнадцати лет строгого режима) на основании показаний лишь одного единственного человека, являющегося к тому же потерпевшим и лицом, заинтересованным в исходе дела. При этом суд «принципиально» не обратил внимания на то, что в деле по данному эпизоду отсутствуют какие-либо доказательства – нет ни записей, ни свидетелей, ни вещественных доказательств.
Нет ничего, чтобы подтверждало голословное обвинение. Но суду не понадобилось никаких доказательств для того, чтобы по данному эпизоду осудить меня на семь (? Он вроде про восемь лет всю дорогу говорит) строго режима.
У суда была одна проблема – все свидетели, как назло, заявили о том, что журналист Лурье к публикации статьи, якобы позорящей Ольгу Слуцкер, не имеет никакого отношения. Но суд успешно решил эту проблему, просто проигнорировав показания свидетелей. И все: семь лет (? Опять семь) «строгого». Не понимаю!
3. Как можно приговорить человека к 8 годам строгого режима за особо тяжкое и тяжкое преступления (по совокупности), а именно за вымогательство в особо крупном и крупном размере, если, как установлено судом, сенатору Слуцкеру и его супруге был нанесен только моральный ущерб? То есть, получается моральный ущерб в особо крупном размере? Такого еще мировая юридическая практика не видела. Но российское правосудие, как всегда, впереди планеты всей.
А может быть, все из-за того, что «потерпевшие» - особо большие люди, и, соответственно, моральный ущерб у них бывает только в особо крупном размере?
4. А как же так случилось, что в основу обвинительного приговора судьей положены любительские аудио и видеозаписи неизвестного происхождения, признанные экспертизой (кстати, МВД РФ!) «непригодными для идентификации», и, соответственно, не имеющими ко мне никакого отношения. Суд очень внимательно выслушал заключение экспертов о непригодности данных записей для идентификации и на основании этих записей… признал меня виновным. Кафка отдыхает.
5. А еще я не понимаю, почему суд пришел к выводу о том, что именно я подготовил и опубликовал статьи, якобы порочащие чету Слуцкеров, чем нанес им непоправимый моральный ущерб. Но при этом почему-то наотрез отказался провести автороведческую экспертизу (об этом я просил суд 5 раз!).
Так же суд почему-то отказался поверить трем редакторам и владельцам интернет-сайтов, которые заявили на суде о том, что журналист Лурье никакого отношения к публикациям о Слуцкерах не имеет. То есть суд отказался доказывать мою причастность или непричастность к статьям о Слуцкерах, но при этом «выдал» мне 8 лет строгого режима. Не понимаю!
6. Еще мне непонятно, как я мог «вымогать» деньги у Слуцкера В. якобы за «непубликацию» (вот словечко-то!) статьи в интернете 6 декабря 2006 года, если эта же статья на этом же сайте была уже опубликована 5 декабря 2006 года, то есть за сутки до «вымогательства», в котором меня обвинили. Это уже не Кафка, а скорее, Кащенко получается.
И, кстати одна из тех самых загадочных «аудиозаписей» (которые экспертиза признала непригодными) тоже датирована 6 декабря 2006 года. Однако судью и это не смутило – она смело сослалась в приговоре на эту запись, забыв «почему-то» упомянуть о том, что экспертиза признала запись непригодной и так же забыв упомянуть дату – через сутки после публикации статьи в интернете.
7. И еще непонятно: как я мог что-то «вымогать» у «потерпевшего» Слуцкера и его «потерпевшей» супруги, если на суде господин и госпожа Слуцкер сообщили, что видят меня впервые и никаких требований и «вымоганий» чего-либо они лично от меня не получали.
8. Можно уже и не говорить о том, что я не понимаю таких, по мнению суда «мелочей», как отказ судьи вызвать в зал суда для дачи показаний 17 (семнадцать!!!) свидетелей защиты. Или запрет судьи на доступ к моей защите еще одного защитника. Причем все это происходило безо всяких объяснений со стороны госпожи судьи. Ей, наверное, просто так захотелось. А правосудие? А правосудие подождет. Говоря о законности и правосудии, я так же не понял как следствие полгода (шесть месяцев!!!) «забывало» сообщить мне о том, что в отношении меня возбужденно уголовное дело.
Может быть, это какие-то новые правила следствия и отечественного судопроизводства? Вы не в курсе, Дмитрий Анатольевич?
9. А еще мне непонятны Ваши слова, Дмитрий Анатольевич, о гуманизации правосудия. Может быть, я что-то неправильно понял или не разобрался? Дело в том, я являюсь отцом-одиночкой, самостоятельно воспитывающим семилетнюю дочку, на моем иждивении находится и 70-летняя мама. Также я страдаю рядом тяжелых хронических заболеваний, в том числе и подтвержденными заключением экспертизы. Но тем не менее меня 16 (шестнадцать!) месяцев содержат под стражей в бутырской тюрьме, где следователь в течении полугода пытался выбить из меня (в прямом смысле этого слова) признание «хоть в чем-нибудь».
А судья Тверского районного суда г. Москвы, даже не задумываясь о дальнейшей судьбе моей семилетней дочки и семидесятилетней мамы, отказалась применить ко мне условное наказание и отправила меня на восемь лет в лагеря строгого режима, ссылаясь на очень высокую степень моей «общественной опасности». Журналисты в этой стране всегда «общественно опасны». Вы о такой гуманизации правосудия говорили, Дмитрий Анатольевич? Или я опять чего-то не понимаю?
Вот такие вопросы у меня к Вам, уважаемый Дмитрий Анатольевич. Конечно, я не понимаю в собственном уголовном деле гораздо больше, но не считаю возможным занимать ваше время всем спектром моего непонимания отечественного правосудия. Поэтому вопрос только девять…
Конечно, в глубине души я почти точно знаю, что вы не ответите на мои вопросы. И я понимаю, что Президент в России один, а журналистов по тюрьмам и лагерям полно.
Вы не ответите на мои вопросы как Президент. Но тогда, может быть, как юрист разъясните непонятливому журналисту (а теперь еще и уголовнику) все «чудеса» отечественной Фемиды, о которых я рассказал? И тогда я, наконец-то, все пойму и спокойно поеду по этапу в тайгу валить лес вместе с другими журналистами и «пациентами» сенатора Слуцкера. Помните у Алешковского : «Мы рубим лес по-сталински, на щепки. А щепки во все стороны летят»? (02.06.2009 )
Олег Лурье, СИЗО «Бутырка» камера №13
P.S. Дмитрий Анатольевич! На всякий случай оставляю Вам свой почтовый адрес : 127055 Москва, ул. Новослободская , 45. ФБУ ИЗ-77/2 камера №13
Прим. FLB: Напомним, что сам пострадавший сенатор в это время занимается скандальным разводом с Ольгой Слуцкер. Делит несколько десятков нажитых миллионов долларов напополам.
|
