Новостной портал Life.ru обнародовал сенсационную информацию, переворачивающую представление о бывших обвиняемых по делу Политковской. Экс-милиционера Павлюченкова, на показаниях которого строились обвинения против другого экс-милиционера Хаджикурбанова, могут уличить в лжесвидетельстве. Хаджикурбанов под следствием, верить ему нельзя, однако “МК” располагает аналогичными сведениями, полученными от незаинтересованного источника.
И все-таки дело Политковской развалилось в суде не из-за предвзятости присяжных или изрядных способностей адвокатов, а по причине скверной работы предварительного следствия. Состояла ли следственная группа сплошь из неквалифицированных сотрудников или, напротив, отменные профессионалы по каким-то причинам решили не напрягаться — вопрос открытый.
Вот только один пример негодной работы следователей. Главные обвинения — и против Сергея Хаджикурбанова, и против экс-главы Ачхой-Мартановского района Чечни Шамиля Бураева — строились на показаниях очевидно ненадежных свидетелей. Таких, как полковник ФСБ Павел Рягузов, который утверждал, что Бураев попросил его выяснить адрес Политковской. Таких, как бывший сотрудник оперативно-поискового управления ГУВД Москвы Дмитрий Павлюченков, который утверждал, что Сергей Хаджикурбанов предлагал ему организовать слежку за Политковской, а когда Павлюченков отказался, Хаджикурбанов якобы начал вымогать у него деньги.
С Бураева все обвинения были сняты еще на стадии предварительного следствия, но ведь Шамиль просидел под стражей девять месяцев. Выходит, все эти девять месяцев следствие шло по ложному следу.
Дело о вымогательстве 350 тысяч долларов Хаджикурбановым у Павлюченкова после оправдания Хаджикурбанова по делу Политковской расследуется сейчас Главным следственным управлением ГУВД Москвы. На днях неофициально обнародованы первые результаты. По информации Life.ru, на фоноскопическую экспертизу отправлена запись телефонного разговора предположительно Хаджикурбанова и Павлюченкова. Хаджикурбанов спрашивает: “Ну что там с деньгами? Бураев меня напрягает, мне надо долг отдать. Почему ты не выплачиваешь деньги?” Павлюченков отвечает: “Да, да, да, я должен, я верну...”
Если запись окажется подлинной, то это уже не совсем вымогательство. А если Павлюченков был действительно должен — и должен много, то и показаниям его против одного из кредиторов грош цена. Тут со страху и слежку за Политковской приплетешь, и убийство Кеннеди.
Информация Life.ru достаточно подробно подтверждается другим источником, уже нашим. А именно: бывшим обвиняемым в убийстве Политковской Шамилем Бураевым. Его объяснения ценны тем, что Шамиль в отличие от того же Хаджикурбанова не является заинтересованным лицом. Он полностью оправдан еще на предварительном следствии.
Имеет право на получении заслуженной компенсации от государства. И больше не поддерживает отношений ни с Хаджикурбановым, ни с Рягузовым, ни с Павлюченковым, ни с другими фигурантами дела. Ему вообще невыгодно сейчас разговаривать. И оправдываться Шамилю нет смысла. Уголовное преследование ему не грозит. Тем не менее то, что последует ниже, Шамиль рассказал на камеру две недели назад.
Сделка Рягузова
Сначала о полковнике ФСБ Рягузове как о типичном инструменте следствия по добыванию нужных показаний. Именно Рягузов сообщил следователям, что Бураев просил его узнать адрес Политковской. Вот что по этому поводу говорит Бураев:
— По моему мнению, Рягузова на это толкнуло следствие. Поскольку против Рягузова было возбуждено другое уголовное дело по краже человека. Я и следователю говорил: “Это вы Рягузова заставили, пообещав ему снять обвинение по другому делу. Вот он и дал показания на меня”. Но что это за показания! У меня с Рягузовым была очная ставка. Рягузов говорит: “Бураев попросил адрес женщины, фамилию не помню, оканчивается на “ая”. Я задаю Рягузову встречный вопрос: “Где я у вас это спросил? По телефону? Или я дал вам бумажку с ее фамилией?” Он не помнит. Но как может человек, служивший в Чеченской Республике, дослужившийся до полковника ФСБ, не запомнить фамилию Политковской? А объяснить это можно тем, что Рягузов просто страхуется, оставляет себе возможность отказаться от этих показаний, как только с него снимут обвинения по другому делу. Задаю Рягузову следующий вопрос: “Как вы мне передали адрес Политковской? По телефону? При встрече?” Он не помнит! Я опять спрашиваю: “Когда вы мне передали этот адрес?” Он опять не помнит — то ли в июне, то ли в июле, то ли в августе, а может быть, в сентябре. Короче, я не знаю, для чего Рягузов меня оговорил, но если он сделал это по просьбе следствия, то им просто нужен был повод для моего задержания.
Так оно в итоге и вышло. Шамиль просидел в следственном изоляторе девять месяцев. Рягузов на суде отказался от своих показаний, данных на предварительном следствии. И на сегодняшний день с Рягузова сняты все обвинения.
$25 000 для лучшего друга
— Хаджикурбанова я не считал бандитом, — продолжает Бураев. — Я считал его специалистом в борьбе с организованной преступностью. И когда он сказал, что собирается переводиться в Чечню, я готов был оказать ему любую помощь. И готов был с гордостью называть его имя, что вот есть у меня такой друг — Сергей Хаджикурбанов.
Когда его первый раз посадили в тюрьму, мне сказали, что это заказ со стороны руководства. Я не вникал. А еще до того, как его посадили, Хаджикурбанов вместе с Гайтукаевым предложили мне участвовать в приобретении магазина в Москве. Хаджикурбанов говорил, что в этом магазине работала женщина, которая имеет право выкупа, но денег у нее нет. Эту женщину из магазина незаконно выкинули, она судилась, выиграла, в суде ей помогал Хаджикурбанов, и теперь, чтобы довести дело до конца, нужны деньги. А я на это время имел небольшой заводик по производству асфальта, автотранспортный парк, тракторный парк. Решил я на этом магазине немного заработать. Все имущество заложил в банке, дал Хаджикурбанову 70 тысяч долларов — и больше я этих денег не видел. Когда Хаджикурбанова посадили в тюрьму, ко мне обратился Павлюченков. С ним меня еще раньше познакомил Хаджикурбанов, представив как своего друга, брата и очень героического человека, который чуть ли не в танке горел. И вот Павлюченков мне и говорит, что он собрал 25 тысяч долларов и нужно еще 25 тысяч для того, чтобы внести залог, и тогда Хаджикурбанова выпустят под подписку. С надеждой, что Хаджикурбанов выйдет и вернутся мои 70 тысяч, я занял эти 25 тысяч и передал их через Павлюченкова для Хаджикурбанова. Хаджикурбанова под подписку не отпустили. Я говорю: не помогают мои деньги, может, вернете? Никто толком не отвечает. Хаджикурбанов отсидел, освободился, и я у него спросил: “Ты хоть в курсе, что я для тебя деньги передавал?” Да, отвечает, в курсе. Ну, говорю, если сможешь, верни мне эти 25 тысяч, а не сможешь — значит, не сможешь.
Эта фраза Бураева несколько противоречит вышеприведенному телефонному разговору Хаджикурбанова с Павлюченковым, где говорится, что “Бураев меня напрягает”. Однако Хаджикурбанов мог Павлюченкову и приврать для убедительности: мол, “злой чечен” требует своих денег. Эксплуатация кредиторами страшного имиджа партнеров-чеченцев — довольно распространенный прием. Но в пользу Бураева надо отметить, что даже в статусе защищенного свидетеля Павлюченков не обвинял Бураева в вымогательстве.
— Последний раз я встречался с Дмитрием Павлюченковым, когда он взял деньги у Николая Николаевича — родственника моего друга и названого брата Яна Сергунина (бывший вице-премьер Чечни, убит в Москве в июне 2004 года. — В.Р.). 30 тысяч долларов за какую-то помощь — сестра у него, что ли, сидела. Эти деньги ушли через Гайтукаева к Павлюченкову. Гайтукаев пропал, вопрос не решался, Николай Николаевич обратился ко мне, чтобы я нашел Гайтукаева. Я с трудом нашел, и мы вдвоем приехали к Павлюченкову. Я сказал Павлюченкову, что Николай Николаевич просит либо решить вопрос, либо вернуть деньги. На что Павлюченков ответил, что деньги он действительно взял, но нужный человек уехал в отпуск, а если Николай Николаевич будет настаивать, то Павлюченков его посадит. А в 2007 году, накануне освобождения Хаджикурбанова (тут Бураев, видимо, ошибается: Хаджикурбанова освободили в 2006-м. — В.Р.), Рягузов сказал мне, что Павлюченков подонок, понасобирал кучу денег со всех друзей, чуть ли не полмиллиона долларов. Я ответил, что мне эта тема неинтересна…
Выгода и следствию, и заказчику
Из сказанного ясно, что Рягузов, Хаджикурбанов и Павлюченков, являясь действующими сотрудниками силовых структур, непрерывно занимались левым бизнесом, как правило, незаконным. Это не откровение, однако следует понимать, что, имея таких обвиняемых, можно с легкостью получить от них любые показания. Павлюченков скрывается от кредиторов, его включают в программу защиты свидетелей, а взамен он дает показания на Хаджикурбанова по делу Политковской. Рягузов, уличенный в похищении человека, взамен на обещание о снятии обвинения дает показания на Бураева. В свою очередь Бураева — как человека обеспеченного, публичного и имеющего репутацию законопослушного — вовсю использует Ломали Гайтукаев, с которым Бураев вырос в одном селе, или, как говорит сам Бураев, “в детстве купались в одной речке”.
Следует объяснить, что связывало законопослушного Бураева с явным аферистом Гайтукаевым, кроме купания в одной речке. А связывали Бураева моральные обязательства перед семьей Гайтукаевых. 15 лет назад двоюродный брат Шамиля Бураева — ныне покойный Рашид — украл у Гайтукаевых 10 тонн лимонной кислоты. Шамиль Бураев никак не участвовал в этой краже, но как самый богатый представитель фамилии нес за нее ответственность перед Гайтукаевыми. Именно поэтому он посылал Гайтукаеву передачи, когда тот сидел в тюрьме, клал ему деньги на телефон. Зыбкая связь, основанная на чужом преступлении, удерживала Бураева в поле зрения Гайтукаева, а тот, используя свое психологическое преимущество, то и дело навязывал Бураеву свое общение. Время от времени Гайтукаев, используя своих знакомых Хаджикурбанова и Павлюченкова, разводил Бураева на деньги, которыми располагал предприимчивый и простоватый Шамиль. И тем привязывал его к себе еще крепче, потому что Бураев, как он сам и говорит, рассчитывал эти деньги вернуть.
Есть еще и племянники Ломали Гайтукаева — братья Махмудовы. Скептики высказывают мнение, что они причастны к убийству, так как были в тот день на улице Лесной, но их вину просто не смогли доказать. А что, если их просто использовали как отвлекающую группу? Быть-то они там были, перезванивались, передвигались, их телефоны попали в биллинги. А при этом настоящие убийцы безо всяких телефонов, а, например, с портативными радиостанциями могли действовать незаметно и без опаски.
Бураев практически незнаком с братьями Махмудовыми — просто из-за разницы в возрасте. Бураев, пока не сел в тюрьму, не знал и фамилии Павлюченкова. Единственным человеком, который знал всех и которого также знали все, был Ломали Гайтукаев. Уж не он ли постепенно и сколотил всю эту компанию? При этом по делу Политковской у Гайтукаева наилучшее алиби из всех возможных. Он в это время сидел в тюрьме.
Заказчику и главному организатору убийства Политковской было несложно спланировать идеальное убийство. В его распоряжении — трое сотрудников МВД и ФСБ, и у каждого рыльце в пушку. Привязать их к убийству Политковской — дело техники, но это еще не значит, что все эти люди имели к убийству прямое отношение. Их могли использовать, как тех же братьев Махмудовых — втемную и для отвода глаз.
Все это выглядит невероятно сложным, однако и результат получился для заказчика отменный. Следствие зарылось во взаимоотношениях троих проходимцев, ни на шаг не продвинувшись в расследовании за все эти годы. Дело развалилось потому, что опиралось на зыбкий фундамент — шкурные показания, от которых их авторы при первой возможности отказывались.
Если следствие по делу Хаджикурбанова выяснит, что Павлюченков действительно должен был ему денег, то и последний обвиняемый в этом процессе — Сергей Хаджикурбанов — будет окончательно оправдан. А Павлюченкова осудят за дачу ложных показаний. Это и станет финалом первой попытки расследовать убийство Политковской. Все ни при чем и на свободе, кроме одного лжесвидетеля.
