|
Вчера исполнился ровно год с момента создания Следственного комитета при прокуратуре. Накануне по этому поводу в штаб-квартире СКП прошло торжественное собрание, на которое, правда, не приехал ни один из высших чинов страны, кроме замглавы президентской администрации Александра Беглова. И это — крайне показательно.
За год своего существования СКП так и не сумел выбраться из-под завала скандалов и политических дрязг. Перечень его достижений звучит скорее как эпитафия…
Когда только СКП создавался, многие трезвые умы предупреждали о грядущей опасности. Новый закон вручал этому ведомству практически безграничные полномочия, не отягощенные никаким контролем извне.
Если прежде, еще со времен реформы Александра II, за следствием надзирала прокуратура, то отныне функции “государева ока” были сведены до уровня статиста. В итоге Следственный комитет оказался не подотчетен и не подконтролен никому, кроме друзей его председателя Александра Бастрыкина, которые с ходу начали задействовать новый орган в своих играх.
Спору нет, и Генпрокуратура была далека от абсолюта. Здесь тоже выполнялись политические заказы, процветала избирательность. Но одного у “старой” (или, как называют ее в самом СКП, традиционной) прокуратуры нельзя отнять: да, она выполняла функции дубинки, но эта дубинка хотя бы била по головам вполне профессионально. (Того же Ходорковского, кто бы что ни говорил, осудили за вполне конкретные дела.)
Подчиненные же г-на Бастрыкина очень скоро сумели наглядно доказать: для того чтобы посадить неугодного человека в тюрьму, не нужны отныне ни улики, ни доказательства. Одна только спущенная сверху команда.
Первый громкий скандал разразился в СКП менее чем через месяц с момента его рождения — осенью 2007-го были арестованы сотрудники наркоконтроля, которые занимались оперативным сопровождением самых громких коррупционных дел новейшей эпохи: “Трех китов” и китайско-чекистской контрабанды.
Генерал Бульбов, начальник Департамента оперативного обеспечения ФСКН, работал против своих бывших коллег не от хорошей жизни. Такое поручение тогдашнему директору ФСКН Виктору Черкесову дал лично Владимир Путин, пожелавший объективно разобраться в этих делах.
Излишнее рвение закончилось для Бульбова и его подчиненных тюремной камерой и чередой постоянно меняющихся обвинений — от взяток до незаконных прослушек.
Позже Дмитрий Довгий откровенно расскажет, как именно фабриковалось дело наркополицейских.
Бастрыкин приказал ему “закрыть” Бульбова любой ценой. Прямых материалов против полицейского не было. Тогда следователи взяли совершенно постороннее уголовное дело — о незаконной прослушке в ГУВД Москвы: “уговорили” одного из фигурантов дать показания на Бульбова, что он якобы тоже размещал “заказы”. И одного этого оказалось достаточно для ареста генерала.
(Стоит ли добавлять, что работа по контрабандным делам моментально была свернута, а “чистосердечно признавшийся” гражданин остался на воле.)
Когда Довгий выполнял команду своего учителя и наставника, он, конечно, не предполагал, что уже очень скоро сам окажется за решеткой по аналогичному сценарию.
Промолчи он после своего увольнения, проглоти обиду — на этом бы все и закончилось, уехал бы себе обратно в Питер и жил припеваючи. Но Довгий нарушил главный закон стаи: он осмелился вынести сор из избы. И этого простить ему не могли.
Наверное, в том, что случилось с Довгием, есть и доля моей вины. Это я убедил бывшего начальника ГСУ СКП дать откровенное интервью о том, что творится внутри Следственного комитета. О тотальном контроле спецслужб. О подоплеке в деле Бульбова. О другом громком деле — замминистра финансов Сергея Сторчака, которого посадили, дабы снять с дистанции министра Кудрина. (В тот момент главного финансиста страны прочили в премьеры.)
Это интервью наделало много шума, его обсуждали везде — от Кремля до Думы, ничего подобного страна еще не слышала. Причем волновало всех не столько искренность Довгия (в правдивости его слов никто как раз и не сомневался), а какая последует на это реакция.
Увы. Власть сделала вид, будто ровным счетом ничего не случилось. Лишь полтора месяца спустя мне позвонили из СКП и попросили дать объяснения. Оказывается, г-н Бастрыкин назначил все же проверку. Сам на себя. А вскоре Довгий очутился за решеткой, и это оказалось красноречивее любых слов.
(Стоит ли удивляться, что “чистосердечное признание” о передаче Довгию взятки банкир Валитов написал сразу после того, как ему предъявили обвинение в отмывании незаконно нажитых средств. Неудивительно вдвойне, что арестовывать Валитова не стали, хотя статья эта и отнесена к разряду тяжких — до 10 лет.)
Дела Бульбова, Сторчака, Довгия — все они сотканы по одному и тому же сценарию. Схема проста до безобразия.
Находится некто, кто объявляет в нужный момент: я дал Бульбову (Довгию, Сторчаку — нужное подчеркнуть) взятку. И — пошло-поехало.
Хотя любой студент юрфака отлично знает, что взятка — крайне сложный предмет доказывания. Необходимо задержать мздоимца с поличным или хотя бы иметь железные доказательства его вины (например, видео- или аудиозапись переговоров).
Ничего этого ни у Бульбова, ни у Сторчака, ни у Довгия нет и близко. Следствие не сумело найти даже денег, которые якобы они получили. (Дома у Довгия до сих пор не проведено обыска.) Тем не менее все эти люди продолжают сидеть. И будут сидеть до тех пор, пока существует на земле Басманный суд.
(Арестованный вместе со Сторчаком банкир Игорь Кругляков, перенесший до того тяжелейшую операцию на сердце, был переведен в больничную палату только после личного вмешательства Путина; в противном случае он наверняка бы уже умер; срок действия его кардиостимулятора подошел к концу, но следствие это ничуть не тревожило. Напротив даже — мертвый Кругляков был бы намного сговорчивее, нежели живой.)
Эта поставленная на поток в СКП схема дает неограниченный простор для любой фантазии. Не нравится тебе Кудрин, стал опасен Черкесов, слишком независим начальник президентской службы безопасности Золотов? Значит, арестуем их ближайших соратников. Пусть потом отмываются, доказывают, что не верблюды. Даже если и развалится в итоге дело, результат будет уже достигнут — ложки нашлись, а осадок остался.
Только как может оно развалиться, когда СКП не подотчетен никому, кроме себя самого. (Материалы по делу Бульбова Генпрокуратура не могла получить больше месяца.)
Глупо было бы надеяться, что такая технология затронет исключительно высшие круги, ибо действия начальства — пример для подчиненных. Сотни людей по всей стране очутились уже под катком СКП — кого-то “заказывают” конкуренты, кто-то переходит дорогу местным властям. Раньше в дело мог вмешаться хотя бы прокурор. Сегодня он вправе лишь погрозить пальцем.
(Совсем недавно ко мне пришел один из коллег-депутатов, у которого в ходе рейдерской атаки арестовали сына. Все его попытки добиться справедливости оканчиваются ничем. А ведь это депутат Госдумы! Чего уж там говорить о простых смертных...)
Я никогда не любил сравнений с 1937 годом, но то, что происходит сегодня, — это фактически то же самое. Людей бросают за решетку по одному-единственному доносу, а потом глубокомысленно вещают о неотвратимости наказания и борьбе с коррупцией.
Интересно, а если я напишу нечто подобное и в отношении Александра Бастрыкина?
Например, что половину взятки Довгий вручил, допустим, ему? (Вполне логично, кстати. Довгий был самым близким к нему человеком, 8 лет шагали по жизни вместе: из юстиции — в МВД, из МВД — в прокуратуру, из прокуратуры — в СКП.) Следуя этой логике, Бастрыкина, значит, тоже должны, не медля, арестовать, тем более что Довгий с самого начала заявлял, что без ведома начальника не делал ни единого шага.
Но нет, Александра Ивановича никто не тронет, какие бы грехи он ни совершил. Даже после того как обнародовал я совершенно убийственные факты о наличии у председателя СКП иностранного бизнеса, с его головы не упал даже волос. И ответов на свои депутатские запросы я тоже по сей день не получил.
Вместо этого г-н Бастрыкин раздает возмущенные интервью, в которых возмущенно вопит, что его оклеветали и оболгали.
“Я обратился в солидную независимую юридическую фирму, — заявил он пару недель назад, — уважаемую и у нас, и на Западе, с просьбой провести полное расследование инсинуаций, прозвучавших в мой адрес”.
Час от часу не легче! Главный следователь страны, человек, обязанный знать законы как никто другой, идет за защитой не в суд (его ведь оболгали!), не в милицию (клевета — деяние уголовно-наказуемое) — в частную юридическую фирму! И не стесняясь в этом еще и признается.
А с другой стороны, что ему остается делать? Он ведь прекрасно знает, что все приведенные мной факты — истинная правда. Да и времени у Бастрыкина остается все меньше и меньше.
В недрах президентской администрации уже подготовлен проект закона о создании новой структуры — Единой службы расследований, куда вольется и СКП. И, естественно, возглавит ее совсем другой человек. Ну а Бастрыкину подыщут какую-нибудь непыльную работу — в награду за то, что он полностью дискредитировал президентскую идею разделения следствия и надзора.
Надеюсь, это случится еще до конца моих депутатских полномочий, потому что в противном случае мне придется сидеть по соседству с Довгием и Сторчаком…
|
