|
"В тот вечер, после которого у Бадри случился приступ, они говорили с Березовским один на один, и разговор был очень резкий" Джозеф Кей в интервью "Газете"
Имя сводного брата Бадри Патаркацишвили Джозефа Кея (или Иосифа Какалашвили, как звали его в Грузии) стало широко известно в январе, когда он объявил себя душеприказчиком Патаркацишвили в соответствии с завещанием последнего. Это оказалось неожиданным для многих, равно как и известие, что владельцем принадлежавшей Патаркацишвили телекомпании «Имеди» теперь также является Кей. Между тем гражданина США Джозефа Кея назвать темной лошадкой нельзя: он работал в Москве и возглавлял коммерческую службу Общественного российского телевидения (ОРТ), известен он и в Майами, где расположен искусственный остров Фишер, одно из престижных мест отдыха состоятельных людей. Этот остров - собственность компании Fisher Island Holdings LLC, президентом которой является Кей. О том, что происходит сегодня вокруг завещания, как и почему Бадри Патаркацишвили пошел в политику и как пытался из нее уйти, а также о подробностях его загадочной смерти Джозеф Кей рассказал обозревателю «Газеты» Вадиму Дубнову.
- Я начну прямо с цитаты информагентств: 13 мая Джозеф Кей проиграл дело в суде истцам со стороны вдовы Бадри Патаркацишвили Инны Гудавадзе и признал, что не может считаться душеприказчиком покойного. Это действительно так?
- Не совсем. Это был не суд, а договоренность между юристами, которые представляют мои интересы и интересы Инны. Суда еще не было, и он еще не назначен. Я согласился, что до решения суда, которое подтвердило бы мои полномочия, я не являюсь распорядителем активов покойного Бадри.
- Если я правильно понимаю, телекомпания «Имеди» не обсуждается в той полемике, которая идет вокруг завещания, и ваши права на нее не оспариваются.
- Да. «Имеди» - это не вопрос завещания, а вопрос сделки, которую я совершил вместе с Бадри еще при его жизни.
- Но сделка была официально оформлена в такое странное время - после смерти Бадри и перед его похоронами.
- Ну и что?
- Слишком много странных совпадений. Что происходит с акциями «Имеди» при жизни Патаркацишвили, никому не известно, но едва он умирает, вдруг выясняется, что акции принадлежали некоему господину Джаошвили, и через несколько дней после того, как Бадри не стало, Джаошвили передает их вам. Согласитесь, есть о чем спросить.
- Не надо драматизировать совпадения. Господин Джаошвили был лишь номинальным владельцем акций «Имеди», и это было частью обычной схемы. Важно то, что о продаже «Имеди» мы с Бадри договорились задолго до его смерти. Именно о продаже, а не о передаче, как он первоначально предполагал. Я ему говорил: нет уж, я лучше куплю, чтобы быть полноценным и реальным владельцем. Бадри хотел расстаться с телекомпанией с того момента, когда понял, что превращение «Имеди» в политический инструмент было ошибкой.
- Когда он это понял?
- Чтобы ответить на ваш вопрос, надо очень точно знать, что происходило в грузинской политике. Я, к сожалению, не знаю, я не политик, мое дело - бизнес. Одно могу сказать точно: Бадри в какой-то момент понял, что его участие в политической борьбе было ошибкой.
- Он это понял после истории с Ираклием Кодуа, человеком из грузинских спецслужб, сумевшим записать свой разговор с Бадри, и эта запись стоила ему всех дальнейших перспектив?
- Нет, Кодуа - не главное. Намного раньше Бадри понял, что борьба с Саакашвили на его уничтожение является ошибкой.
- И все-таки - когда? Мне кажется, что это имеет отношение к загадке, почему он вообще ввязался в политику. Еще в августе - сентябре прошлого года никто особенно не предполагал, что начнется осенью, в ноябре, и какое деятельное участие примет в этом именно Патаркацишвили. Бадри, как и все время до того, пытался играть сбалансированную игру. Что случилось?
- Да, Бадри был бесконфликтным человеком, предпочитал договариваться, а не воевать. Так было, кстати, всегда и везде, в том числе и в России. И у него, между прочим, везде остались друзья.
- Так что заставило его сжечь мосты с грузинской властью?
- Березовский.
- Зачем это Березовскому? Он хотел свалить режим Саакашвили?
- Не просто свалить, но и сделать так, чтобы у власти в Грузии встал его старый друг.
- А старому другу это зачем было нужно?
- Об этом лучше, конечно, было бы спросить у самого Бадри. Я думаю, что Березовский смог его убедить.
- Но подождите, Бадри столько лет выстраивал систему балансов, благодаря которой во многом был одним из самых могущественных людей в Грузии, и вот так запросто в один прекрасный все сломать?
- Вы недооцениваете Бориса. Это демон. Гипнотизер. Вот скажите: где Эммануил Зельцер, адвокат Бадри? Эмик Зельцер сидит в минской тюрьме. Зачем он поехал в Минск? По совету Березовского. Мол, поезжай в Минск, там у Бадри был бизнес. Не успел Зельцер приземлиться в Минске, как его арестовали.
- А какой бизнес был у Бадри в Белоруссии?
- Не знаю. Как утверждает Березовский, он купил крупный белорусский нефтеперерабатывающий завод.
- Но в Белоруссии не так много крупных нефтезаводов, они все на виду.
- Не знаю. Точно знаю, что Березовский очень часто ездит в Минск и встречается с Лукашенко. Но вернемся к Зельцеру. Я его перед отъездом спрашивал: «Зачем ты едешь в Минск? Я уже не понимаю, на кого ты вообще работаешь?» А он отвечает: «Пойми, Борис будто бы проник в меня».
- Верите?
- Эмик в тюрьме, а человек, который поехал вместе с ним, по фамилии Мотькин, на свободе. Вот, посмотрите, он мне в тот день эсэмэски одну за другой шлет: не могу дозвониться до Зельцера, не знаю, где он. Как же, интересно, ты можешь не знать? Это рука Бориса, его почерк. Хотя я не думаю, что он обладает сверхъестественной силой. В чем он гений?
- Это вы сказали, что он гениально обработал Зельцера. Но как все-таки он убедил Бадри? Вступить в войну с режимом - это не в Минск съездить. Да и Бадри все-таки не Зельцер.
- Понимаете, у Бадри было особое отношение к людям, с которыми он дружил. А к Березовскому в особенности. Вы знаете, с Бадри можно было обсуждать все, кроме его отношений с Борисом, - это была закрытая тема. Поэтому здесь можно только догадываться. Это были, конечно, непростые отношения. Но есть такая вещь: преданность и обязательства, которые проистекают из дружбы, как ее понимал Бадри.
- А Березовский? Он понимает дружбу так же?
- Нет. Один раз Бадри сорвался. Как-то он позвонил Борису и сказал, что очень срочно требуется помочь одному человеку, их общему другу. Знаете, что ответил Березовский? Он спросил: "А сколько мы теряем от ухода этого человека?" Бадри положил трубку и долго не мог прийти в себя.
- Тогда тем более Бадри не мог не знать про особенности человека, с которым он дружил.
- Он все понимал. Но Борис был неудержим. Он же фактически выжал этим из Бадри все жизненные силы. Он его и убил. Морально.
- Отдает, извините, какой-то мелодрамой. Героя, свято верящего в мужскую дружбу, травит циничный злодей, для которого дружба - только способ предательства. Как-то схематично, как-то недотягивает до уровня наших героев, не находите?
- Мелодраму, согласен, здесь увидеть можно. Потому что все есть: вероломство, страсть, смерть. Нет, конечно, Бадри не был таким уж законченным романтиком и идеалистом. И, конечно, Борис знал, на что давить.
- На что же?
- Конечно, кроме дружбы были и амбиции. А как их могло не быть у человека, который добился всего, которого все уважали? Знаете, Бадри мне еще лет пять назад говорил, что Шеварднадзе хочет сделать его своим преемником. Я не думаю, что у Бадри были резоны меня обманывать.
- То есть еще до революции?
- Да, и именно революция помешала этому. Бадри внутренне, видимо, был готов к тому, чтобы пойти в политику и побороться за президентство. И Березовский, кстати, приезжал сюда и встречался с Шеварднадзе именно в то время.
- Вы хотите сказать, что идея сделать Бадри президентом возникла у Березовского довольно давно и он убеждал в этом Шеварднадзе? И что он мог ему предложить?
- Не знаю. Но речь на их встречах об этом шла. Борису очень была нужна Грузия.
- Зачем?
- Как зачем? Это же стратегическое направление.
- Что в нем такого стратегического?
- А из-за чего тут такие страсти, в которые вовлечены и Россия, и Америка?
- Я бы не сказал, что Америка вовлечена так уж сильно и так уж стратегически.
- Хорошо, я скажу так: Борис рассматривает Грузию как трамплин для возвращения своего влияния на российскую политику. А где он еще мог в это играть? На Украине у него это не получилось, осталась только Грузия.
- Что значит «трамплин»?
- Сами посудите: Грузия - страна транзита. Газопроводы, железные дороги. Бориса эти темы всегда интересовали, и темы эти, как вы знаете, для России чрезвычайно чувствительны. Я знаю, что Березовский работал над созданием альянса всех железных дорог в этом регионе, которые связывают его с Россией. И мог бы создавать таким образом ей проблемы. Он вел такие переговоры в Азербайджане, в Грузии. Единственный способ для возвращения в Россию - это борьба с ее властью.
- Но даже если это и так, зачем Бадри было ссориться с Россией? Если я правильно понимаю, у него в России осталось довольно много влиятельных друзей. И когда Березовский избавлялся от своего бизнеса, Бадри был идеальной фигурой для этих схем.
- Да, у него и с Романом Абрамовичем, и с Алишером Усмановым, и со многими другими, с кем он работал, сохранялись неплохие отношения. Надо знать Бадри: он был очень широким человеком и действительно умел дружить.
- Кстати, вот еще сюжет на тему дружбы. По данным британского следствия, один старый друг Бадри по фамилии Луговой встречался там с еще одним старым другом Бадри по фамилии Литвиненко. Как Бадри к этому отнесся?
- Я не говорил с Бадри про Андрея. Но у Бадри и при войне Андрея с Борисом сохранялись хорошие отношения с обоими.
- Каким образом?
- Вы знаете, Бадри мог спорить с Борисом обо всем, кроме одного: он не спорил с ним о политике. В политической части он явно следовал за Борисом. Не являясь при этом таким врагом для России, как Борис.
- Тогда зачем ему было играть в игры Березовского?
- А почему вы думаете, что он непременно стал бы в них играть?
- Где-то в декабре Бадри под натиском грузинской власти начинает допускать ошибку за ошибкой. «Имеди» уничтожается, он теряет шансы на победу на президентских выборах в январе. В это время Бадри понял, что поход против Саакашвили был ошибкой?
- Наверное. Он понимал, что от «Имеди» надо избавляться. И как только власть это почувствовала, натиск ослабел. Бадри решил выйти из игры.
- Березовский это знал?
- В том-то и дело. Я думаю, Борис это почувствовал, и их отношения стали напрягаться. Я знаю точно, что Бадри собирался сказать это Березовскому прямо. И я знаю, что в тот вечер, после которого у Бадри случился приступ, они говорили один на один, и разговор был очень резкий. Это была ссора, и я уверен, что Бадри Борису сказал: "Все, я выхожу из игры". В общем, для Бадри это был тяжелейший стресс, которого он в итоге не пережил. Поэтому я и говорю, что Борис убил Бадри - морально. Вот вам и мелодрама.
- А завещание, получается, уже было написано.
- Бадри несколько раз писал завещание. Я точно знаю, что первое он написал еще в 2001 году.
- Как устроено завещание?
- В нем перечислены бенефициары. И среди них никого чужого нет. Есть жена. Две дочери. Есть две сестры, один брат. И мать. Есть вторая женщина, Ольга, с которой у Бадри были отношения, и, по моим данным, она тоже была женой. И у нее есть сын от Бадри, Давид.
Больше никого. В предыдущих завещаниях Бадри были еще некоторые люди, но последнее завещание ограничивается теми людьми, которых я вам перечислил.
- И друзей там нет?
- Нет.
- В каких соотношениях делится имущество?
- 25% одной жене, 25% другой. По 10% детям и по 5% на маму, сестер и брата.
- Почему возникли вопросы? Насколько я понимаю, Зельцер, когда оглашал завещание, был вне подозрений.
- Понимаете, завещание не было оглашено в полном смысле этого слова, чтобы все были собраны в круг. Ольги и ее сына Давида там не было. Об этом было сказано только Инне, детям и, как я понимаю, сестре. Ольге все было сказано отдельно уже здесь, в Грузии.
- Полномочия Зельцера Инной тогда оспаривались?
- Тогда нет. Но Инна заключила сделку с Борисом, по которой ему достается половина того, что ей удастся получить. Она призналась в этом нескольким людям, моим знакомым в Лондоне, которые в свою очередь близко знакомы с Инной и Борисом. В последнее время она стала, правда, говорить, что Борис Абрамович ей эту бумагу подсунул и она намерена это оспаривать. Я в этом сомневаюсь. И как только она заключила сделку с Борисом Абрамовичем, начались проблемы. Березовский отправил Зельцера на своем самолете к Лукашенко. Борис умеет это делать. У меня есть данные, что Мишель Данкен, адвокат Инны, во время ареста была там, в Минске. Но к этому времени она уже не была адвокатом Инны. А зачем же она там была? Я скажу: она является в то же самое время адвокатом Бориса Абрамовича.
Понимаете, чем я мешаю Борису Абрамовичу? Если нет распорядителя, если нет завещания, единственный человек, которому все принадлежит, - Инна, жена. Инна не хочет делиться с Ольгой. И я понимаю, почему именно меня Бадри назначил распорядителем. Он всегда мне говорил: если что со мной случится, я надеюсь, что Ольгу и Давида ты в обиду не дашь. И когда Зельцер объявил Инне завещание, когда она узнала, что есть вторая семья, она меня обвинила: как же так, вы все знали и мне ничего не говорили? Но должен сказать: когда Ольга была беременна, брат Инны знал об этом раньше меня. Так что вопросы не ко мне, а к ее брату.
- Откуда технологически всплывает тема подложности завещания?
- Они обвиняют Зельцера. Он, дескать, огласил подложное завещание. А Зельцер в тюрьме и ничего ответить не может. Пока он был на свободе, о подложности завещания никто ничего не говорил. И Инна ни разу об этом не говорила. И Борис меня ведь тоже отправлял в Минск.
- Почему вы Зельцера не отговорили ехать в Минск?
- Не смог.
- Или вы его все-таки в чем-то подозреваете?
- Я его не подозреваю по одной-единственной причине: он в тюрьме. Если, конечно, я не ошибаюсь, и он не в тюрьме, а где-нибудь водку пьет с кем-нибудь.
- У Березовского есть доля в «Имеди»?
- Он говорит, что есть. Не думаю. Все свои доли он продал Бадри.
- А какой бизнес Бадри вы уже нашли?
- Я не искал. Я не вступил в права распорядителя и не хочу этого делать до решения суда. Я даже не хочу говорить до поры, где и когда он будет. Я понимаю, что играю против Березовского, и потому отношусь со всей серьезностью.
- Березовский знал до оглашения завещания, что вы в соответствии с ним являетесь распорядителем?
- Нет, слава богу. Иначе меня бы уже, скорее всего, не было в живых. Когда Борис узнал, он немедленно предложил мне с ним поделиться так же, как поделилась Инна. Он ничего не скрывал. Он мне сказал одну вещь, я ее вам целиком не процитирую, чтобы не бросать тень на Бадри. Но там была фраза: «Я могу организовать одно показательное убийство, чтобы ни у кого не было больше никаких сомнений насчет того, кому нести деньги».
- Кто имелся в виду? Вы?
- Конечно, я.
(За комментарием "Газета" обратилась к Борису Березовскому. На предложение ознакомиться с позицией Джозефа Кея он ответил: «Меня совершенно не волнует, что может сказать Джозеф Кей».)
- Даже в той части, в которой он утверждает, что вы намерены его убить?
- Он может говорить все что угодно. Я не собираюсь читать или выслушивать то, что он говорит. Если вам нужен мой комментарий, так и напишите: меня совершенно не интересует то, что говорит мошенник Джозеф Кей."
5.06.2008.
|
