|
"3 октября очередная годовщина горьких событий 1993 года. Время идет, и то, что в горячке происходящего казалось бесспорным, единственно правильным, начинает обретать иную, неодноцветную окраску. Возможно, история еще заставит нас многое увидеть в другом ракурсе. Одно несомненно: трагедия была замешена не только на непримиримых политических противоречиях. В значительной степени она стала результатом личной неприязни, несходства характеров, походя нанесенных обид, неосторожной игры самолюбий. О том, что предшествовало расстрелу Белого дома, председатель правления Фонда "Единство во имя России", а в 1993 году один из руководителей блока "Гражданский союз", вице-президент РСПП Александр Владиславлев рассказывает обозревателям "Известий" Марине Заваде и Юрию Куликову.
"Ну, ребята, кончайте!"
вопрос: Для младореформаторов с их истовой верой в дистиллированный либеральный курс люди из другой "песочницы" в команде были неприемлемы. Тем не менее Гайдар в конце 1992 года, как писали, не отмел идею создания коалиционного правительства. Кто ему выкрутил руки?
ответ: Вы помните, что фактически с момента рождения правительства противостояние с хасбулатовским парламентом неуклонно нарастало? Накануне VII Съезда народных депутатов накал стал таким яростным, что Ельцин с его мощной интуицией был вынужден пойти на превентивные шаги. А поскольку в искусстве манипулировать людьми ему не было равных, Борис Николаевич решил передислоцировать ряды. Собственно, наступил тот час Х, предчувствие неизбежности которого заставляло младореформаторов отчаянно спешить. Президент, обращаясь к членам первого кабинета, молвил: "Ну, ребята, кончайте!".
Идея создать коалиционное правительство была предложена Ельцину руководством "Гражданского союза". В декабре 1992 года мы обсуждали с президентом разумность такого хода, позволявшего, сделав уступку Верховному Совету, сохранить Гайдара и одновременно скорректировать курс. Борис Николаевич тут же позвонил Егору: "Встречайтесь с Владиславлевым. Договоритесь о составе коалиции. Я останусь председателем правительства, а вы и Александр Павлович будете двумя первыми замами".
в: Егор Тимурович изъявил готовность?
о: А что ему оставалось? Предстоял драматичный отчет и.о. премьера перед враждебно настроенными депутатами. Альянс с "Гражданским союзом", чей лидер Александр Руцкой "корешил" с Хасбулатовым, позволял продолжить реформы, задобрив жаждущих крови оппонентов.
в: Являясь сопредседателем "Гражданского союза", как вы выносили агрессивные эскапады Руцкого?
о: Руцкой, когда мы с ним познакомились, еще не был оголтелым противником Ельцина. Достаточно управляемый вице-президент, который, задумав создать блок партий центристской ориентации, испросил на это согласие шефа.
в: В любом случае скрепя сердце Гайдар пошел на союз с вашим блоком?
о: В конечном счете Егор Тимурович отказался. Но поздно вечером, когда вместе с Василием Липицким, еще одним лидером ГС, я приехал к Гайдару, мы как будто обо всем договорились. А утром Гайдар выходит на трибуну, отчитывается. И ни слова о коалиционном правительстве. Всё. Тут же его освободили.
Я дико расстроился. Что стряслось за ночь? Впоследствии туман рассеял Бурбулис, признавшись: "Это я виноват в том, что коалиция рассыпалась. Ночью позвонил Гайдару: "Знаю о ваших переговорах. Никакого коалиционного правительства!"
"В ельцинском окружении Руцкой выглядел затравленным"
в: Любопытно все же узнать, что ждало бы Россию, не начни Ельцин гнать с глаз долой прежних любимцев. С одной стороны, реформаторы не смогли бы утверждать, что неудачи проистекают оттого, что им не дали осуществить начатый курс. С другой - может, страна и впрямь воспряла бы, если бы их не подстрелили на взлете? Вокруг Ельцина оказалась масса странных людей, до поры до времени не очень заметных в отбрасываемой командой Гайдара тени.
о: И не говорите мне о той дури, которая поперла как сорняки. "Царя Бориса" все больше играла корыстная, ординарная свита. На счету Ельцина много кадровых ошибок. По мере наматывания президентского срока он попадал в зависимость от жуликов, охранников, олигархов. Но первой и самой очевидной ошибкой президента, повлекшей за собой трагический шлейф, был Руцкой. Мы с ним впервые встретились, когда создавался "Гражданский союз".
Я быстро разобрался, что вице-президент из бравого Героя Советского Союза, командира авиационного полка никакой. Однако обвинять в этом Руцкого было бы нечестно и несправедливо. Да, его внезапное появление в Кремле обернулось большой бедой. Но кто его зазвал? Ельцин! Он разглядел в рядах отколовшихся от КПСС "коммунистов за демократию" напористого летчика-афганца и предложил стать вторым лицом в государстве.
Борис Николаевичу было выгодно идти на выборы в таком тандеме, он пригласил Руцкого, чтобы привлечь голоса левого электората.
В принципе Руцкой - нормальный парень. Честный, прямодушный. Мы часто собирались в его кремлевском кабинете по поводу "Гражданского союза". Никаких проблем! Но в ельцинском окружении он выглядел затравленным.
А началось все, казалось бы, с пустяка. "Человека забыли"... Не знаю, намеренно это было сделано или вышло случайно, но когда "ближний круг", подсчитав 12 июня 1991 года голоса, отправился обмывать победу на выборах, Руцкого не взяли. При том, что их с Ельциным избрали "в связке": президент России и вице-президент. Для Руцкого такая невнимательность, естественно, стала оскорблением.
Возможно, все как-то рассосалось бы, но приближенные Ельцина их упорно сталкивали. Это объяснимо. У Руцкого была масса врагов, завидовавших ему и видевших себя на вице-президентском месте. Я догадываюсь (и позже получил подтверждение своей версии), что к Саше был приставлен близкий Ельцину человек, который якобы "сдавал" президента и раскрывал девяносто пять процентов "конфиденциальной" информации. На самом деле известной всем. Руцкой ему верил. Он не знал, что главные пять процентов от него утаивались, что задачей "засланного казачка" было взвинтить его, заставить сорваться, дабы затем вышвырнуть из Кремля.
Не исключаю, что сам Ельцин придумал этот коварный ход. Я отмечал его умение манипулировать людьми, истоками восходящее к партийному прошлому. Во всяком случае, Борису Николаевич поступил, как все генеральные секретари, поручив неугодному вице-президенту заниматься сельским хозяйством. Этот участок было проще всего завалить, виновного - выгнать. Ельцин не учел природного перфекционизма Руцкого. Он безумно ответственно отнесся к поручению, обложился книгами, советовался с профессионалами... Правда, дело-то неподъемное.
А Руцкого продолжали загонять в угол. Приведенная Бурбулисом молодая команда игнорировала вице-президента. Его не приглашали ни на одно совещание у Ельцина, не позволяли присутствовать на встречах и проводах главы государства во "Внуково-2". Как же можно было все это выдержать!
В таких обстоятельствах обозначившееся движение президента и "Гражданского союза" навстречу друг другу являлось результатом постоянного маневрирования. Руцкого приходилось вечно успокаивать, удерживать, уговаривать не лезть на рожон. В своем кабинете в Кремле он материл Ельцина такими словами, каких я, выросший на улице, честно, не слышал. Во время одного из подобных взрывов я не выдержал: "Саша, с тобой объединились солидные люди. Если не прекратишь ругаться, то пошел ты куда подальше".
в: Подействовало?
о: Слегка смягчился. Но совсем отучить его было нельзя.
В начале 1993 года я встретился с Ельциным после затянувшейся паузы. Уход Гайдара, формирование в ухудшившейся ситуации нового кабинета... Наворот событий откладывал запланированную аудиенцию. Борис Николаевич посетовал: "Давно не удавалось побеседовать. Но я слежу за вашим "Гражданским союзом". Я предложил: "Скоро у нас съезд. Мы вас приглашаем. Обещаю, обойдется без эксцессов".
Ельцин приехал в Колонный зал. Держался приветливо, доброжелательно. Заметно было, что заинтересован в ладе с "Гражданским союзом". Руцкой выступает с докладом. Я его заранее попросил взять миролюбивый тон, провести линию на согласие. А не знал, что тот "лазутчик" Руцкого уже настрополил: "Кончай Ельцина! Он на волоске висит". Руцкой и понес президента по кочкам... Вслед вообще какая-то провокация началась. На сцену вывалилась шумная, нахальная молодежь и тоже давай палить по Ельцину. У меня сердце упало. Я ведь президенту слово дал, что все пройдет спокойно.
Объявляется перерыв. Хмуро поплелся в комнату для президиума. Заглядывает помощник и зовет к президенту. А справа - еще одна комната. Приоткрываю дверь: сидит Ельцин в полном одиночестве. Заметил меня и говорит: "Александр Павлович, я уверен: это не ваша работа. Но вы видите, я не могу быть с "Гражданским союзом". Хотя сейчас больше, чем когда бы то ни было, необходимо единение". Поднялся и вышел. На этом и для меня "Гражданский союз" рухнул.
"Я же летчик, а не он!"
в: Октябрьский триллер неминуемо приближался?
о: Сегодня может показаться, что большинство политиков были лишь зрителями разворачивающейся жестокой корриды. В действительности предпринимались разные шаги, чтобы снять напряжение. В мае, когда обстановка накалилась и на Калужской площади произошли столкновения, приведшие к человеческим жертвам, состоялось несколько секретных встреч лидеров противоположных политических направлений.
в: Кто это был?
о: Не скажу. По сей день некоторые скрывают от категоричных соратников, что уселись за один стол с антагонистами, хоть и во имя святой цели - не дать безумию вылиться на улицы. А за несколько месяцев до расстрела Белого дома последнюю попытку замириться с Руцким предпринял президент. Он пригласил нас с Аркадием Вольским в Кремль для консультаций. На входе - рамка металлоискателя. Я прошел нормально, Вольский же сделал шаг - как зазвенит! Снова идет. Звенит. Вольский подходит к охранникам и с наигранной серьезностью спрашивает: "Ребята, а может, металлоискатель заело? Вряд ли я мудозвон" (смеется). В самых неподходящих местах находил возможность терпко пошутить.
Не успели мы зайти в кабинет Ельцина, как тот предлагает: "Давайте поговорим за обедом. У меня недавно был бывший посол США, и научил серьезные разговоры вести во время еды. Я вас приглашаю в столовую". Там мы и просидели четыре часа.
в: Пили?
о: Борис Николаевич предложил: "Может, к обеду по чуть-чуть водочки?" Мы с Вольским отказались. Тогда Ельцин говорит: "Но от вина уж вы не уклоняйтесь. Попробуйте, это "Каберне". Антирадиационное лекарство". Выпили мы по фужеру, и он потек. Но немножко, немножко.
Разговор вначале зашел о команде. С уходом гайдаровских министров Ельцин чувствовал нехватку грамотных кадров и просил порекомендовать ему толковых людей: "Мне хотелось бы, чтобы, невзирая на инцидент с "Гражданским союзом", мы продолжали работать вместе". Затем Ельцин перешел к главному: "Я знаю ваше влияние на Руцкого. Вы должны сделать все возможное, чтобы разлучить его с Хасбулатовым".
Я возразил: "Борис Николаевич, Руцкой - очень гордый человек. Это ваш выбор. Он не раздумывая пошел за вами. А вы его не единожды обижали. Если собаку держать на привязи и всякий раз, проходя мимо, тыкать в нее палкой, а потом вдруг бросить кость, она все равно вас укусит. Так же - с Руцким. Залучить его обратно - тяжелейшая задача. Тем паче что кто-то из ваших его провоцирует".
Ельцин расстроился: "Неужели ничего нельзя поправить? Что я должен сделать?" Я задумался: "Давайте попробуем поступить таким образом. Вы просите подобрать вам людей. Я попытаюсь сказать Руцкому: президент хочет, чтобы мы вместе составили такой список. Ничего не гарантирую, но, возможно, Александр Владимирович будет ошеломлен доверием. И это поможет Руцкого вернуть". - "Прекрасно. Только не откладывайте в долгий ящик". - "Да я прямо от вас ему позвоню".
Вышли втроем в приемную. Я попросил секретаря набрать Руцкого. Говорю: "Саш, я сейчас у Бориса Николаевича. У него к тебе просьба. Можешь срочно подскочить к нам с Вольским в РСПП?" - "Есть".
Приезжаем на Старую площадь. Руцкой уже там. А мы договорились встретиться не в моем кабинете, а в большом зале заседаний, по нашей информации, "чистом" от жучков. Догадывались, что беседа будет протекать на непарламентском языке. Как в воду смотрели. Только я упомянул о Ельцине, Руцкой завелся: "Какой же я дурак, что с ним связался!" Я тоже перестал сдерживаться: "То, что ты дурак, ладно. Но мы с Вольским, получается, еще большие дураки, раз связались с тобой". Руцкой побагровел. Я продолжаю: "Если ты сейчас вздумаешь буянить, я за себя не ручаюсь". А зал длинный. Вольский нервно ходит туда-сюда. Сторожит.
Гляжу, Руцкой утихомирился. "Прошел "псих"? - спрашиваю. - Теперь спокойно выслушай". И выдаю все, о чем с Ельциным условились. Тут Руцкой опять как взовьется: "Палыч, ты конформист. Не верь ему! Не верь!" Оскорбления сыплются. Я убеждаю: "Ну, Саш, брось, все по-честному". - "По-честному?! А ты знаешь, что он меня уже сколько лет не пускает себя встречать, провожать во "Внуково"? Завтра летит в Канаду, будет вести переговоры с тамошним премьером. Клинтон к ним присоединится". Я прервал: "Стоп! Вот ты завтра президента и проводишь. Пойдем ко мне в кабинет, ему позвоним".
Набрал по "вертушке" номер: "Борис Николаевич, разрешите Руцкому проводить вас в аэропорт". - "Конечно. Только он один и будет". Положил трубку, смотрю на Руцкого: "Ты слышал?" А "вертушки" - громкие, голос собеседника звучит отчетливо. Руцкой сияет: "Палыч, ну ты даешь!" На следующий день прибегает. Бросается, виснет на мне, пылко благодарит. Дважды с самолета упасть и в плену у моджахедов побывать - такое не проходит бесследно! Я тоже счастлив: страсти - чем черт не шутит! - утихают...
Спустя пару дней работаю я в своем кабинете. И вдруг в полной тишине - страшнейший удар! Дверь справа от стола отлетает, бьет в книжный шкаф. Вбегает этот разъяренный бык, глаза налиты кровью...
в: Руцкой?
о: Он. Орет, ничего разобрать нельзя. Стекла дрожат. Минут через пять сел, чуть не плачет: "И ты, Палыч, хорош. Выгораживал Ельцина. А он вчера подписал соглашение с Клинтоном о создании Российско-американского космического агентства. С их стороны сопредседатель - Гор, с нашей - Черномырдин. Я же летчик, а не он!"
Я похолодел: этого Руцкой не простит. Конец. Хватаюсь за соломинку: "Саша, ты не бюрократ, не понимаешь, что соглашение подготовлено месяца три назад. Они обо всем договорились еще до того, как вы с Ельциным снова подружились. А сейчас президент даже не смотрел что подписывал. Ему протокольщики страницы переворачивают, он не глядя автограф ставит". Вопль: "Нет!" И исчез.
Я понимаю: катастрофа неотвратима.
Прошло много лет. Все эти годы мы с Руцким не общались. Я ужасно тяжело пережил события осени 1993 года, винил себя в том, что не удержал Руцкого на краю пропасти... Периодически мы пересекались на каких-то приемах, однако если я его замечал - разворачивался и уезжал. Не хотел видеть. Потому что Хасбулатов для меня не существует. А с Руцким связывали теплые отношения, мы много месяцев были вместе в очень сложное время. Но я не мог простить расстрела Белого дома, в чем была и его вина.
И вот в сентябре 1998 года Иосиф Кобзон устраивает свадьбу дочери в Хаммеровском центре. Мы с женой приглашены. Гигантское фойе. Не меньше тысячи человек. Вокруг друзья, играет музыка, гости задушевно беседуют. Внезапно я встречаюсь взглядом с Руцким. Как поступить? Не уйдешь же со свадьбы. Стою, не реагирую. Краем глаза вижу, он срывается с места и несется на меня. Подумал: драться собирается. Что ж, я готов. А Руцкой уже рядом, гостей раздвинул. Кричит: "Палыч, ты почему меня тогда не осадил?" При всех! Я шепотом: "Саш, ну праздник же, перестань". Он свое: "Почему не осадил?"
Потом мы снова долго не виделись. Зачем? Какое-то отторжение внутри. Пустота. И только когда год назад Вольский умер и его отпевали в Новодевичьем монастыре, у нас в первый раз произошла нормальная человеческая встреча. Руцкой приехал попрощаться с Аркадием. Подошел ко мне немного смущаясь. Мы обнялись.»
|
