|
(продолжение >>>)
К распаду СССР в нашей стране до сих пор нет однозначного отношения. Либералы считают этот исторический факт благом. Более консервативные слои населения (в том числе большинство людей старшего поколения) — злом, которое до сих пор не могут простить Ельцину. Молодежь по большей части самостоятельного аргументированного мнения по этому поводу не имеет, поскольку в тот период времени в лучшем случае загрязняла пеленки. В одном все уверены совершенно точно: это случилось 8 декабря 1991 года, когда Ельцин подписал так называемые Беловежские соглашения. И придворные историографы, и жгучие оппозиционеры, клеймящие “банду Ельцина”, готовы в клочья порвать последнюю рубаху, отстаивая эту дату. И совершенно напрасно. Потому что фактически распад СССР произошел на 500 дней раньше. Если быть точным, то на 513 — 13 июля 1990 года. Именно этим числом датируется принятие Постановления Верховного Совета РСФСР “О Государственном банке РСФСР и банках на территории республики”. И, что небезынтересно, многие из тех, кто проклинает Ельцина за распад страны, в тот день поддержали его и голосовали за роковое решение.
Не на жизнь, а за деньги
Для того чтобы понять, что же произошло в тот день и почему, надо вспомнить общую политическую ситуацию в стране в переломный 1990 год. Это был период пика борьбы молодого российского руководства с Центром (так тогда называли правительство СССР). Вся страна разделилась на сторонников и противников Горбачева и Ельцина. Летом 1990 года Ельцин стал председателем Верховного Совета России. Политическая ситуация кардинально изменилась: основной соперник Горбачева из отставного функционера-бунтаря превратился в государственного мужа. Михаил Сергеевич никак не ожидал такого поворота событий. У Горбачева не хватило духу официально поздравить Ельцина с победой. Это было проявлением слабости с его стороны, и схватка за власть разгорелась с новой силой.
Николай ПЕТРАКОВ, академик, помощник Президента СССР*: “В 1988—1989 годах уже можно было купить любого чиновника. Началось растление капиталом. Диктат пропал, и либеральная интеллигенция заголосила про рынок, о котором она имела совершенно дурацкие представления: человек должен быть экономически свободен, нам нужны новые экономические отношения. А рынок — это прежде всего собственность. И бюрократы понимали это лучше, чем любой экономист-затейник со степенью. Они сразу сообразили: нужно, чтобы валяющаяся под ногами госсобственность стала их и чтобы за это ничего не нужно было бы выкладывать”.
Противостояние охватило все направления, но наиболее острым оно было в сфере управления финансами. И это имеет свое объяснение.
До лета 1990 года в СССР существовал Госбанк с сетью отделений, доходящих до всех районов страны. Сеть сберкасс работала с населением. Появившиеся в 1988 году три так называемых спецбанка — Промстройбанк, Агропромбанк и Жилсоцбанк, — хотя и числились самостоятельными, были фактически подразделениями Госбанка.
По словам Валентина Павлова, в то время министра финансов СССР, Госбанк “представлял собой единый расчетно-кассовый центр. Он не только контролировал оборот, но и позволял снизить издержки на расчетно-кассовых операциях, минимизировать наличные деньги, централизовать инкассаторскую службу, концентрировать ресурсы и т.п. Но главное, что Госбанк СССР обеспечивал кассовое исполнение бюджета.
Поэтому вопрос о том, куда делись бюджетные деньги, в советской системе просто не мог возникнуть! Любая попытка их “увода” на сторону немедленно попадала бы под статью Уголовного кодекса. Украсть можно только тогда, когда система позволяет это сделать”.
Пара сотен созданных за два года коммерческих банков в 1990 году еще были слабы, чтобы играть какую-то роль в экономике страны. Они обслуживали кооператоров, наиболее смелые проводили операции по превращению безналичных денег в наличные. Большинство новых российских банкиров не просто были неопытными, но и даже не имели элементарного финансового образования. Они исполняли столь незаметные роли в экономической жизни страны, что их еще даже не стреляли. Это начало происходить гораздо позже. Зато государственные спецбанки имели и профессиональных специалистов, и филиальную сеть, покрывающую всю территорию государства.
В марте вышел Закон СССР о собственности, и впервые заговорили об акционерных обществах. Было принято постановление о превращении в акционерное общество Жилсоцбанка. Готовились к акционированию Промстройбанк и Агропромбанк. Таким образом, правительство СССР предполагало сохранение их структуры и задействовало экономические рычаги для сохранения единого государства.
Николай ПЕТРАКОВ: “В январе 1990 года я помогал Горбачеву готовиться к поездке в Литву, к Бразаускасу. И предлагал сразу пресечь все разговоры о республиканской собственности. Большой театр кому принадлежит?
Это вопрос не собственности, а финансирования. Другое дело — акционерные компании. Я агитировал Горбачева создавать транснациональные компании. Акционировать рижский ВЭФ и контрольный пакет оставить в Москве. И уйдет от вас Латвия, не уйдет — собственность уже транснациональная, по всем международным правам. А то сейчас таллинский порт, который строила вся страна, — эстонский. Но Горбачев это не воспринял, так как вообще плохо понимал, что такое акционирование”.
Акционерные (негосударственные) союзные банки, если бы они были созданы, сломать или расчленить, а уж тем более присвоить было бы гораздо сложнее. И это совершенно не устраивало российскую элиту. Дело было не только в желании прихватить себе кусочек чего-нибудь, но и в том, что на стол российской власти попадало лишь то, что ей отписывало союзное правительство. А власть без денег — это фикция, как ее ни называй. И пока деньги оставались у Горбачева, победить его было невозможно. Правда, сам Горбачев, как считают участники этой истории, данного факта не понимал, предпочитая договариваться о “нормальных рабочих отношениях”.
12 июня была провозглашена независимость России.
Резерв российского командования
Первое, что надо было сделать, чтобы противостоять экономическому Центру, — сформировать команду из знающих и толковых специалистов, которые бы начали работать над документами по отъему собственности у СССР.
Валерий СКРИПЧЕНКО, зам. председателя подкомитета по банкам Комитета Верховного Совета РФ по бюджету и налогам: “В июне 1990 года мне позвонил Сорвин (начальник Свердловской областной конторы Госбанка. — Ред.) и говорит: “Слушай, в Москве началась приватизация специализированных государственных банков чиновниками правительства СССР. Надо что-то делать. Потому что пока мы будем реализовывать наши планы — станет поздно. Основные банки будут приватизированы”. В ближайший приезд в Москву я сразу пришел к Ельцину и передал ему озабоченность земляка. У меня к Ельцину тогда вход был свободный. Борис Николаевич выслушал и говорит: “Готовь постановление!” Но легко сказать: подготовить постановление! Для этого нужны специалисты. Я позвонил Олегу Тарасову (руководителю Российской республиканской конторы Госбанка) и говорю: “Назовите мне, пожалуйста, 15 лучших банкиров России”. Он мне назвал. Я позвонил Сорвину (он в то время был мой главный банковский советник) и его тоже попросил назвать 15 лучших. Потом сложил оба списка. Отобрал тех, которые попали в оба, то есть ценились и Москвой, и периферией. Значит, действительно хорошие люди. Так была сформирована рабочая группа по разработке Постановления Верховного Совета России “О банках России”. И мы начали писать”.
В команду вошли руководители региональных контор Госбанка и некоторые особо продвинутые владельцы коммерческих банков из регионов. И те и другие к тому же были обижены на союзное московское руководство.
Владимир РАССКАЗОВ, председатель подкомитета по банкам Комитета Верховного Совета РФ по бюджету и налогам: “Мы понимали, что участвуем в революционном процессе. Идет смена государственного и общественно-политического строя!
Всё — от составления списков до приглашения — было личной моей инициативой, не согласованной ни с кем. Госбанк СССР в то время уже выражал к нам снисходительное презрение и на контакты с нами — “выскочками” — не шел. Они, дескать, мэтры, и не нам, дескать, всякой шелупони, таким серьезным делом заниматься!
Председатель Союза промышленников и предпринимателей Аркадий Вольский, который всегда был сторонником В.В.Геращенко, однажды с большой трибуны заявил о нас как о людях, которые не отличают дебет от кредита. Но мы на эти выпады внимания не обращали”.
Георгий ДЖАВАШВИЛИ, председатель “Форум-банка” из Челябинска: “В жаркий полдень 12 июня получаем известие: только что принято постановление Верховного Совета СССР об акционировании спецбанков... Мы прекрасно понимали, чем грозит это для независимости банков Российского государства. Ах, они так — тогда давайте создавать Государственный банк Российской Федерации!
Я сидел ошалевший: вот пробил час. Государственный банк Российской Федерации — это же надо! Валера как депутат-свердловчанин связывается с Ельциным. Ельцин дает команду: мужики, в шесть часов вас ждет Силаев, а в девять часов — ко мне. Всё — вперед, поехали! И вот мы, человек семь, садимся в старый инкассаторский “ГАЗ-53” и едем в Белый дом, на Краснопресненскую набережную.
Рождалось все спонтанно. Сидели часов до двух ночи. После разговора с Силаевым Ельцин уже не сомневался в необходимости создания Государственного банка России. В принципе все было решено в тот же вечер. Надо срочно писать записку на утверждение Верховного Совета Российской Федерации.
Написали мы за ночь обоснование, записку для Верховного Совета. Наутро ее откорректировали, отпечатали, а внизу — все наши фамилии! Юрий Агапов (председатель “Кредо-банка”) волнуется: а нас потом не расстреляют? Отдельно там было о создании Государственного банка Российской Федерации. Это была грандиозная бомба! Очевидно, с этого дня началась история зарождения самостоятельной российской банковской системы”.
Дмитрий КУРИЛОВ, управляющий Воронежской областной конторой Госбанка СССР: “9 июля 1990 года управляющий Российской республиканской конторой Госбанка Тарасов вызвал шестерых начальников областных управлений Госбанка: А.В.Бездольного (Калинин), В.В.Рудько-Селиванова (Приморье), Т.А.Пигалову (Рязань), С.В.Сорвина (Свердловск), К.Б.Шора (Москва) и меня. В кабинете присутствовали, кроме Тарасова, два депутата Верховного Совета РСФСР В.В.Скрипченко и В.П.Рассказов. Разговор начал Скрипченко сообщением о том, что Борис Николаевич Ельцин поставил вопрос, как нам создать собственную российскую банковскую систему, как вывести из подчинения союзного Госбанка Российский республиканский банк.
Во второй половине дня поступило указание срочно отправиться всем в Дом правительства. Первая встреча состоялась у Хасбулатова, следующая — у Явлинского. Кстати, сильной разницы позиций у Хасбулатова и Явлинского я не заметил, оба были озабочены действиями Центра и искали пути увеличения самостоятельности российских структур, но Хасбулатов вел разговор напрямую, а Явлинский осторожничал, задавал нам много вопросов, наводя нас на ту же мысль”.
Очень характерная деталь: одни из участников “заговора банкиров” принимали в нем участие с самого первого дня, других же подтаскивали в последний момент. Скорее всего, чтобы, с одной стороны, не было преждевременной утечки информации, а с другой — чтобы они придали коллективный характер заранее сформулированному и преподнесенному им практически готовым решению.
К 12 июля текст проекта постановления фактически был готов. Он начинался с преамбулы: “Существующая система банков является полностью принадлежностью Союза ССР, подчинена правительству СССР и в своей деятельности нацелена на реализацию политических и экономических мер союзных органов. В последнее время принимаются ускоренные шаги к трансформации банков, их структурных подразделений, к законодательному закреплению монополии банков в руках союзных органов власти”.
Но главной ударной силой документа было предложение “немедленно принять постановление Верховного Совета РСФСР о передаче всей действующей на территории РСФСР сети банков и их учреждений в ведение и собственность Российской Федерации”.
От российского правительства документ завизировали тогдашний министр финансов Борис Федоров, Григорий Явлинский, как зампред, курирующий финансы и экономику, и премьер России Иван Силаев.
Все было готово к штурму, который Ельцин назначил на следующий день. О чем некоторые участники “заговора банкиров” и не догадывались, полагая, что впереди у них еще много времени для совершенствования документов. И хотя решение буквально висело на волоске, будущий первый российский президент не оставил никаких сомнений в том, кто в доме хозяин.
О том, как провели молниеносную банковскую атаку на СССР и к каким последствиям это привело, — в завтрашнем номере“МК”.
* Здесь и далее должности
(продолжение >>>)
|
