|
Главная заповедь журналиста — не выступать публично против коллег. Этот пункт даже не включен в существующий кодекс профессиональной этики, потому что самый важный закон — тот, что не писан. Герои моей статьи тоже носят в карманах журналистские удостоверения, но поступают так, будто у них совсем другая профессия. А значит, и заповедь на них не распространяется.
В двух словах: журналисты и редакторы известной газеты по договоренности со следствием и втайне от меня использовали мое имя в оперативной игре при расследовании убийства Политковской. Выбор у меня невелик: либо и дальше работать живцом в чужой интриге, либо пресечь эти сомнительные игрища.
Жертва дежурки
В понедельник в “Новой газете” появилась статья Вячеслава Измайлова с заголовком “Убийцы Анны Политковской планировали расправу и над другими журналистами”. Цитаты: “В ходе журналистского расследования становятся известны новые факты… В интересах следствия мы пока не можем предать большинство из них огласке, но есть вещи, замалчивать которые мы не имеем права. Так как они касаются жизни и здоровья наших коллег-журналистов… Нам стало известно, что готовилась расправа и над журналистом “Московского комсомольца” Вадимом Речкаловым. Получив и проверив эти сведения, мы сразу же предупредили самого Вадима и правоохранительные органы”.
Этот текст вышел утром в бумажном издании, а к вечеру понедельника на сайте “Новой” появилось заявление редакции: “…При подготовке материала дежурной бригадой была допущена неточность в заголовке. Причастность лиц, возможно, планировавших покушение на журналиста “Московского комсомольца”, к убийству Анны Политковской не установлена, и утверждать, что это одни и те же фигуранты, мы не можем. Убедительная просьба к коллегам избежать нашей ошибки”.
Надо уметь нагородить столько путаницы в двадцати строчках. Во-первых, мое имя напрямую связано с делом Политковской не только в заголовке, но и в тексте. Я уж не говорю про абсурдную последовательность действий: получили сведения, проверили их достоверность, предупредили потенциальную жертву, предали огласке, потому что не имели права замалчивать. И, наконец: не повторите нашей ошибки.
Да еще и свалили все на беззащитную дежурную бригаду. Хорошо хоть не на корректора.
А вот теперь я расскажу, что случилось на самом деле.
Нетелефонный разговор
Вечером в четверг, 22 февраля, мне на мобильный позвонил дальний знакомый Вячеслав Измайлов и сказал: он только что узнал от своих источников, что меня “заказывали вместе с Аней”. Сказал, что информация вполне достоверная, а о том, кто и кому меня “заказывал”, пообещал сообщить при личной встрече: мол, разговор это не телефонный. Я предложил встретиться немедленно, но Слава сказал, что будет свободен только в понедельник, то есть через четыре дня. Дал номер своего мобильного телефона и телефона шеф-редактора “Новой” Сергея Соколова, который стоял рядом и был в курсе дела.
В понедельник около полудня, не дождавшись звонка Измайлова, я позвонил ему сам, и Слава назначил мне встречу на Бауманской, возле следственного управления Генеральной прокуратуры, объяснив это тем, что у него совсем нету времени, что он от следователя едет сразу в аэропорт и мы сможем очень коротко поговорить, если я подъеду к прокуратуре к половине второго. Я подъехал на своей машине. Спустя полчаса после назначенного времени Измайлов вышел из ворот прокуратуры, и вот какой состоялся у нас разговор:
Я: — Слав, залезай ко мне в машину, спокойно поговорим.
Измайлов: — Нет. Я спешу. Сейчас тебя поднимут туда. (Показывает на прокуратуру.)
Я: — Ни фига себе, Слав! Давай поговорим сначала.
И.: (Садясь с машину.) — Времени у меня мало. Мы плотно работаем с прокуратурой… Мы вышли на людей, которые причастны к убийству Ани. Это люди Рамзана Кадырова, да.
Я: — А другие версии не рассматриваются?
И.: — Нет. Все остальные версии уже отошли.
Я: — А информация, касающаяся меня, от кого? Этот человек на свободе?
И.: — На свободе. Но завтра его будут допрашивать. Вызовут сюда (кивает на здание прокуратуры). Это чеченец, который живет в Москве. Я его давно знаю. Я подослал к нему человека, который его доскональный земляк. Они сели, поговорили по душам, и мы узнали, что одновременно с Аней эти ребята работали и по тебе.
Я: — Это публичные люди?
И.: — Один из них стал публичным совсем недавно. Имя его я не буду тебе говорить. Он год назад приезжал в Москву после твоего материала. Ты писал такой материал, я даже не стал проверять, что Басаев и Кадыров делят Чечню пополам? Когда он у тебя вышел?
Я: — 14 февраля, два года назад.
И.: — А в феврале год назад человек приезжал в Москву от Рамзана к человеку того же Рамзана, который давно живет в Москве. И разговор у них шел об Ане и о тебе. Вопрос стоял так: замочить! Мы по этим людям уже давно работаем, и следствие по ним работает. И в день, когда я это узнал, я сразу тебе позвонил, сразу сообщили следствию, Сергей Михалыч Соколов кстати сейчас там (кивает на прокуратуру)… И сегодня в прокуратуре я подробно рассказывал об этих людях, что они из себя представляют.
Я: — Ну, и мне тогда расскажи подробно.
И.: — Не могу. Сейчас тебе вынесут пропуск. Уже выписали. И поговоришь не с кем-то, а с самим руководителем следствия Гарибяном Петром Владимировичем. И у него ты спросишь все, что тебе интересно. Вон видишь лысого мужика (показывает в сторону прокуратуры), он тебе пропуск несет. А я тебе больше ничего сказать не могу. Следствие идет.
Я: — Слав, помнишь, когда Мовлади Байсарова в Москве замочили, ты написал, что о возможности такого убийства знал заранее, но молчал, чтоб не повредить следствию. Ты и про меня такую заметку хочешь написать? Давай, говори.
И.: — Нет. Ты сейчас пообщаешься с руководителем следствия. И если он захочет… Но мы их всех знаем, кто они такие. Как они отслеживали Аню, как наблюдали, мы все знаем. Слава богу, что я остался живой. А тебя хотели замочить вместе с Аней. Вы вдвоем значили для них больше, чем я.
Я: — Слав, а представь, что “заказ” по мне до сих пор не снят…
И.: — Не исключено. Ты же продолжаешь писать. Знал бы я их планы — было бы замечательно. “Заказчик” живет в Чечне, у него квартира в Москве. Все, что я могу тебе сказать.
Я заставил Измайлова назвать мне фамилию человека, который, по его мнению, меня и “заказывал”. Я не буду ее озвучивать, потому что не располагаю доказательствами. А информации сотрудников “Новой газеты” доверять нельзя. Да и в играх их участвовать я не намерен.
Я: — И че вы собираетесь делать дальше?
И.: — В следующем номере я напишу про все темные дела твоего “заказчика”, все, что я про него узнал. Чем занимался, какое отношение имел к боевикам, почему сейчас так возвысился. Он лично звонит домой с угрозами всем чеченцам, которые что-то плохое говорят про Кадырова. Тварь еще та. По Москве разъезжает на “Мерседесе” за 350 тысяч долларов. Он “заказал”, а его люди Аню убили. А 5 марта я напишу о том, что угрозы были и в твой адрес.
Я.: — Ладно, поступай как знаешь. А я уж буду думать, как мне поступать.
На прощанье Слава мне сказал: “В прокуратуру обязательно зайди. Они уже ждут тебя с пропуском. Лысый тебя ждет. Поднимись, познакомишься с руководителем следствия, телефон у него возьмешь. Это очень важно. Потому что мы делимся с ними своей информацией, а в ответ тоже от них получаем. Так что зайди. Но я тебе не говорил ничего”.
В прокуратуру я хожу только по повестке. Попрощавшись с Измайловым, я поехал к себе в редакцию.
Учите матчасть!
Я не воспринял всерьез слова Измайлова. Потому что он, судя по всему, мало что смыслит в журналистских расследованиях. Любой профессионал на его месте, узнав о дублере погибшей, сначала тщательно изучил бы заметки этого дублера, а потом подробно расспросил его хотя бы о том, получал ли он угрозы. Известно, что Политковская угрозы получала, и если преступники действительно работали по двоим, то и методы их давления могли совпадать. Если одновременно работают по нескольким людям, а убивают одного, все оставшиеся в живых — источники информации. Пусть косвенной, но ценной. Но Измайлов за весь разговор не задал мне ни одного вопроса. Он даже не удосужился просмотреть мою заметку, из-за которой, по его же словам, якобы все и началось. А главная его цель заключалась в том, чтобы любым способом затащить меня в прокуратуру и таким образом пристегнуть к своим делам.
Я чуть ли не силой запихнул Славу в машину и заставил со мной говорить. Отсутствие любопытства выдает его с головой. Измайлов как будто не проводит расследование, а только имитирует его. А имитация расследования — классический прием пиарщиков. Учите матчасть, Вячеслав Яковлевич! Узнать бы еще, кто организовал эту кампанию.
Видимо, в прокуратуре тоже все понимают, потому что после того, как я не пошел к Гарибяну, меня и не беспокоили.
Анонсированная Измайловым статья про “заказчика” не вышла, я решил, что история закончилась, стал про нее забывать. Поэтому появление моей персоны на страницах “Новой” было для меня неожиданным.
Я не препятствовал этой публикации лишь потому, что информация уже была достаточно широко распространена Измайловым и среди журналистов “Новой”, и в следственном управлении Генпрокуратуры. Мое имя уже начали использовать в своих мутных делах. Максимальная гласность в такой ситуации — залог безопасности. По крайней мере, есть возможность публично раскрыть интригу и отмежеваться от бывших коллег. Из следующей главки вы поймете, почему они этого заслужили.
“Верь утренней заметке…”
После того как на сайте “Новой” появилось опровержение их собственной статьи, я позвонил Измайлову.
— Ты верь утренней заметке, — успокоил меня Измайлов. — Потому что когда она появилась, ребята из Администрации Президента встали на уши. Они начали давить на наших друзей из Генпрокуратуры, и те нас попросили опубликовать опровержение. И мы это сделали, чтоб сохранить с ними отношения. Я отвечаю только за то, что подписываю, а редакцией не руковожу.
Пришлось звонить тому, кто руководит. Шеф-редактору “Новой” Сергею Соколову.
— Сергей Михайлович, что означает заявление редакции?
— Идут активные следственные мероприятия, мы не можем связывать два этих преступления. Иначе сорвется оперативная игра.
— В опровержении вы написали другое. Будто во всем виновата дежурная бригада, которая допустила неточность в заголовке.
— Да, виновата дежурная бригада.
— И второй вопрос. Почему у вас в газете не появился анонсированный материал по человеку, которого вы считаете причастным к убийству Политковской?
— Измайлов не привел в своем материале достаточных доказательств.
Журналисты и менеджеры
После таких комментариев я снимаю с себя все моральные обязательства по отношению к бывшим коллегам из “Новой”. И я предупредил об этом Измайлова, потому что перед Соколовым у меня и не было никаких моральных обязательств. Пусть они без меня играются в свои оперативные игры. Пусть проводят липовые журналистские расследования, когда из пяти версий, ни одна из которых не имеет достаточных доказательств, выбирается та, которая больше нравится. Определенная категория журналистов любит к месту и не к месту рассуждать о чрезвычайной опасности своей профессии и греться в лучах посмертной славы коллег. Вот концовка злополучной понедельничной заметки Вячеслава Измайлова, посвященной моей скромной персоне: “Все чаще журналисты, пишущие на расследовательские темы, сталкиваются с угрозами. И если они не действуют и журналист продолжает честно исполнять свой долг, то угрозы воплощаются. Не в жизнь, а в смерть. Журналисты “Новой газеты” знают это очень хорошо: Игорь Домников, Юрий Щекочихин, Анна Политковская… И мы свой выбор сделали. Да, нам постоянно угрожают, но мы будем продолжать журналистские расследования, в том числе всех обстоятельств, связанных с убийствами наших товарищей. Нам будет (выделено мной. — В.Р.) о чем рассказать читателям”.
Типун вам на язык, Вячеслав Яковлевич! Не дождетесь!
|
