|
Со дня выхода Указа Президиума Верховного Совета СССР от 13.02.74 г. о лишении А. И. Солженицына гражданства и выдворении его из страны минуло почти четверть века. Газеты того времени пестрели громкими обвинительными заголовками: "Предательство не прощается" ("Правда", 15.02.74 г.), "Позор предателю" ("Советский патриот", 17.02.74 г.), "Презрение народа" ("Красная звезда", 17.02.74 г.), "По заслугам" ("Социалистическая индустрия", 17.02.74 г.), "Такое не прощаем" ("Комсомольская правда", 17.02.74 г.)... Писателя, как водится, в единодушном порыве клеймили представители всех профессий и сословий от академика до колхозной доярки. Складывалось впечатление, что если и были несогласные с решением Верховного Совета, то в дискуссию с властью они вступали лишь в пределах своих "хрущевских" кухонь. Но это не так. С первых же дней опубликования Указа о выдворении Солженицына в редакции центральных газет, в ЦК КПСС стали приходить письма от тех, кто решился жить не по лжи.
Они могли отмолчаться и никто бы никогда не упрекнул этих людей в том, что их голоса пополняли общий хор оскорблений и травли писателя. Но молчание на Руси всегда считалось знаком согласия. И потому самые совестливые и отчаянные писали в защиту изгнанника, сознательно обрекая себя на допросы в КГБ, а то и на годы лагерей. В конце многих писем указывались не только имена и фамилии, но и адреса, и домашние телефоны.
В канун юбилея Александра Исаевича у нас в редакции родилась идея разыскать людей, которые 25 лет назад публично высказались в поддержку Солженицына, или, на худой конец, узнать, как сложились их судьбы.
Итак, читатель, отправляемся в небольшую историческую экспедицию.
С первым адресом повезло сразу. Врач-рентгенолог из Москвы Леонард Борисович Терновский. который 17 февраля 1974 года направил открытое письмо в газету "Известия", сделал для редакции такую приписку: "Считаю своим долгом послать его вам заказным, с уведомлением о вручении. Чтобы вы не имели права говорить, что решение об изгнании Солженицына поддержали единодушно все граждане нашей страны". Квитанция этого уведомления до сих пор хранится в домашнем архиве Терновского.
Почтальон принес квитанций необычайно быстро, вспоминает Леонард Борисович. Я даже удивился: вот ведь умеет же наша советская почта, когда захочет, работать оперативно! Естественно, был готов ко всему. Отправляя то письмо, припас пару сменного белья, сухари... Но КГБ первое время водил меня на "длинном поводке". Были, правда, допросы и обыски. А посадили в 1976-м...
Сейчас Терновский по-прежнему работает в одной из московских клиник.
Письмо в "Известия" считает главным поступком своей жизни.
А вот ученого Льва Левитина, написавшего 18 февраля 1974 года открытое письмо академику Колмогорову, застать по указанному им адресу на улице Сторожевой в Москве не удалось. Дверь открыла пожилая дама, сообщившая, что эту квартиру в 1974 году ей выделило государство. Выяснилось, однако, что новая хозяйка вполне осведомлена о судьбе диссидента Левитина:
Он написал письмо, в котором осудил заслуженного академика за участие в травле Солженицына, уже оформив все документы на выезд из СССР. Кажется, Левитин эмигрировал в Израиль или США...
Интересуюсь, как жилось первые годы в бывшей квартире эмигранта не обнаружились ли "жучки", не коснусь ли соседи. Оказалось, что вскоре после новоселья зачастили вежливые мастера то телефон проверить, то водопровод починить. Несколько раз на имя Левитина приходили письма. Откуда, новая хозяйка уже не помнит. Всю корреспонденцию от греха подальше она сжигала. В общем, смеется дама, тоже в какой-то степени соучаствовала конспирации правозащитного движения.
Еду дальше. Следующий адрес на столичной улице Паперника. На звонок по домофону домохозяйка Гусякова не откликнулась. Старушки у подъезда, услышав эту фамилию, переглянулись. Потом перекрестились.
А знаете. говорю, что эта в ту пору 62-летняя женщина написала письмо в "Правду" в поддержку Солженицына?
Старушки повздыхали:
Куда лезла? У нее супруг был парализованный, после инфаркта, а она туда же, бодаться с дубом!
В феврале 1974-го Гусякова написала "правдистам":
"Вы утверждаете, что простой народ осуждает Солженицына за его произведения. Лжете: у нас не. только простой народ не может напечатать то, что думает, а даже и такие известные люди, как Л. Чуковская и М. Ростропович..." Что сталось после такого признания с Гусяковой, можно предположить, исходя из сообщенного ею в том же письме факта своей биографии. 22 ноября 1973 года отважная женщина решила пожаловаться на произвол районных властей в приемную Президиума Верховного Совета СССР. Поход за правдой закончился принудительной доставкой в психиатрическую больницу N 13 г. Москвы.
Четвертый адрес в Москве -и снова удача.
Правда, искусствовед Евгений Викторович Барабанов, проживавший в 1974-м на Ярославском шоссе, оказался в командировке в Германии. За отца отвечал его двадцатипятилетний сын:
28 января 1974 года отец напечатал в "Самиздате" свою статью "Путь совести", посвященную Солженицыну. Наверное, это была последняя капля, переполнившая терпение госбезопасности. Отца осудили и этапом отправили в мордовский лагерь для политических заключенных...
На мой вопрос о том, как сын из сегодняшнего дня воспринимает этот гражданский поступок отца, младший Барабанов пожал плечами:
Рост самосознания был возможен в тоталитарном государстве. Теперь капитализм: каждый сам за себя...
Помнит мытарства Солженицына и российская глубинка.
Настоятель храма в костромском селе Карбаново отец Георгий (Эдельштейн), который в середине 60-х годов жил в Рязани по соседству с Солженицыным, вспомнил такой случай. Политзаключенный Борис Вайль, ныне проживающий в Дании, был едва ли не единственным в стране зеком, которому разрешили выписать в лагерь журнал "Новый мир". Зачитанный до дыр номер с солженицынским "Иваном Денисовичем" Вайль после освобождения подарил отцу Георгию, а тот преподнес на 50-летие самому Александру Исаевичу. Для Солженицына это был лучший подарок его повесть о лагере, которая прошла неволю и чудом вырвалась на свободу.
В феврале 1974 года широкую известность получило московское обращение десяти известных советских диссидентов по поводу выдворения Солженицына. Авторы обращения требовали опубликовать "Архипелаг ГУЛАГ" в СССР и создать международный общественный трибунал по расследованию преступлений ЧК ГПУ НКВД КГБ. В числе подписантов московского обращения была и правозащитница Лариса Богораз, супруга погибшего позже в мордовском спецлагере политузника Анатолия Марченко.
После высылки Александра Исаевича мы решили продолжить сбор материалов о ГУЛАГе, о преследовании инакомыслящих, рассказала Лариса Иосифовна. С 1976 года стал регулярно выходить самиздатовский сборник "Память". Появление на Западе "Архипелага" и расправа над Солженицыным в буквальном смысле всколыхнули всю страну. За правду люди готовы были принять любые испытания...
Советские правозащитники эпохи Солженицына, подобно декабристам, разбудили свой народ. Однако сегодня мало кто знает и помнит об этих людях. Прошедших лагеря диссидентов не встретишь ни в коридорах власти, ни за редким исключением в депутатском корпусе. В информационной блокаде оказался и сам вернувшийся четыре года назад на Родину Александр Исаевич.
По мнению бывшего узника пермских лагерей ярославского писателя Бориса Черныха, невостребованность "старой гвардии демократов" стала одной из главных причин нынешнего хаоса.
Бывшие политзаключенные могли бы стать нравственной опорой нации, поделился Борис Иванович, который в 70-х годах получил срок за чтение Солженицына и свое открытое письмо в ЦК ВЛКСМ. Однако власть и нравственность в России по-прежнему несовместимые понятия. А потому мы, как и четверть века назад, состоим в жесткой оппозиции к режиму...
|
