|
Как обращаются правители России с Россией - дело известное. Как говорится, испытано на себе многими поколениями россиян. Но выяснется, что даже в собственном доме - в Кремле - они успели все изменить до неузнаваемости. Московский журналист Константин Михайлов в своей книге «Уничтоженный Кремль» детально описал все, что мы с вами больше никогда не увидим в Кремле. Книга посвящена архитектурным и историческим памятникам Московского Кремля, разрушенным после 1917 года. Это первое наиболее полное и подробное описание их строительства, архитектурных достоинств, связанных с ними исторических событий. Особое внимание уделено причинам, обстоятельствам и деталям разрушения кремлевских памятников в ХХ веке. Как выяснилось, в ХХ столетии разрушено более половины зданий, находившихся в 1917 году внутри кремлевских стен, в том числе 17 храмов.
Читатели книги «Уничтоженный Кремль» узнают о взрывах 1929 года, когда уничтожали кремлевские монастыри, о соборе Спаса на Бору, разобранном ради депутатских буфетов и туалетов, о том, как Владимир Ильич Ленин лично выкорчевывал из кремлевской площади памятник-крест с Распятием Христовым. Среди кремлевских утрат минувшего столетия - ценнейшие памятники русского искусства XV - начала XX веков, связанные с главными событиями русской истории. Два монастыря, самый старинный собор, царский дворец, Оружейная палата пушкинских времен, древние иконы и фрески на кремлевских воротах. Многие из погибших памятников, доживи они до наших дней, ценились бы не менее хрестоматийных кремлевских достопримечательностей.
Книга «Уничтоженный Кремль», совместный проект издательств «Яуза» и «Эксмо» - первая в серии «Москва, которую мы потеряли». В ближайшем будущем должны выйти в свет две следующие книги серии, написанные К.Михайловым – «Москва погибшая. 1917-2007» и «Взорванная память. Уничтоженные памятники русской воинской славы».
ОТ АВТОРА:
Я впервые осознанно пришел в Кремль, страшно подумать, более четверти века назад, 14-летним школьником. В своем познании Москвы переходил я тогда, пожалуй, от азов к букам. Соборная площадь, Иван Великий, Грановитая палата, Царь-колокол… Не стану описывать, как был я поражен, ошеломлен, восхищен. У каждого человека, видевшего Кремль, свое первое свидание с ним. Но первое ощущение, первое про-чувствование Кремля, уверен, не забывается никем. Как первая любовь.
Отчетливо помню, что с Кремлем в те поры можно было поздороваться за руку. Да-да, именно за руку, как с живым существом. В огромную створку деревянных ворот Троицкой башни была вделана старинная, медная или латунная, дверная ручка – в виде человеческой руки. И я, проходя мимо, всякий раз пожимал ее, здоровался с Кремлем.
Потом, в 1990-е годы, эта ручка куда-то исчезла. Но привычка осталась: каждый раз, проходя через Троицкие ворота, я ищу ручку взглядом – и нахожу лишь отверстие в двери. И каждый раз ловлю себя на том, что испытываю досаду, легкую горечь: как будто бы это лично у меня отобрали что-то знакомое и дорогое, хотя, конечно же, эта дверная ручка никогда мне не принадлежала.
Здесь, может быть, таится один из смыслов историко-культурного наследия: тебе лично оно не принадлежит, но все же оно твое, потому что принадлежит всем. Или, как пишут в законах, является всенародным достоянием. И когда что-то из этого наследия гибнет, исчезает - мы переживаем это как личную утрату. Даже если это всего лишь дверная ручка.
А теперь подумаем: насколько же обокрадены все мы, если Московский Кремль потерял в ХХ веке чуть ли не половину своих архитектурных и исторических памятников? И мы, и наши дети, и дети наших детей, и Бог весть сколько еще поколений? Два монастыря, самый старинный собор, царский дворец, Оружейная палата пушкинских времен, древние иконы и фрески на кремлевских воротах, многие другие памятники… Посетители Кремля начала XXI века могут увидеть в нем гораздо меньше, чем видели их предки столетней давности. И не только потому, что они могли побывать там, куда простых смертных давно не впускают – прогуливались по кремлевским теремам и дворцам, поднимались на колокольню Ивана Великого. Но и потому, что десятков старинных зданий, доживших до 1917 года, в Кремле уже просто нет. Это наша общая огромная горькая утрата, и самое горькое в ней, быть может, в том, что она – навсегда. Никакие реконструкции и воссоздания утраченного, которые начались в Кремле в 1990-е годы, не вернут подлинных древностей.
До недавнего времени об этом не принято было писать. Труды по истории искусства обходились расплывчатым «не сохранилось». В десятках кремлевских путеводителей и книг о московской истории можно было прочесть упреки в адрес архитектора Баженова, сломавшего южную кремлевскую стену ради строительства нового дворца, Наполеона, велевшего взорвать Ивана Великого и кремлевские башни, или Николая I, приказавшего разобрать старинный храм Рождества Иоанна Предтечи на Бору, чтобы тот не портил вид из дворцовых окон. Но ни слова не было в этих книгах, например, о взрывах 1929 года, когда уничтожали кремлевские монастыри.
Теперь можно писать обо всем, но о погибшем Кремле знают в подробностях только историки и реставраторы. А это несправедливо. Среди кремлевских утрат минувшего столетия – ценнейшие памятники русского искусства XV – начала XX веков, храмы и дворцы, связанные с главными событиями русской истории, с именами ее прославленных деятелей – великих князей, царей, патриархов, митрополитов, полководцев, философов, богословов, ученых, писателей, художников, архитекторов. Многие из погибших памятников, доживи они до наших дней, ценились бы не менее хрестоматийных кремлевских достопримечательностей. И конечно же, они заслуживают того, чтобы о них помнили. А в музейном Кремле нет даже небольшой экспозиции об его утраченных памятниках.
Кремль – сердце Родины. Эту фразу мы слышим с детства. Горько узнавать, как на этом сердце делались операции без наркоза. Горько осознавать, какие раны оставил на этом сердце ХХ век. Недавний век, в котором большинство из нас родилось, в котором мы гордились своей страной, делали ракеты и были впереди планеты всей. И привыкли думать, что уж Кремль-то у нас в полном порядке и сохранности. Но если продолжать делать вид, что кремлевских утрат мы не замечаем и знать о них не хотим, то у нашего общества никогда не появится иммунитета против инициативных людей, готовых жертвовать нашими общими и вечными историко-культурными ценностями ради своих сиюминутных политических или хозяйственных выгод и надобностей
|
