|
Пятьдесят лет назад Советский Союз не воспользовался очевидными «козырями» на переговорах с японцами, что до сих пор сказывается на отношениях двух стран, прохладных, как воды разделяющих нас проливов.
Тогда именно от Москвы зависело решение вопроса о досрочном освобождении японских военнопленных, допуск Страны восходящего солнца в ООН, а также разрешение на промысел морепродуктов в Охотском море. Все это японцы получили в октябре 1956 года в результате подписания советско-японского соглашения о рыболовстве и совместной декларации, прекратившей состояние войны между нашими странами. А вот СССР так и не сумел «закрыть» территориальный вопрос и добиться ответных шагов на свои уступки. Архивные документы и воспоминания участников событий показывают, как все происходило.
Первая сдача позиций произошла еще в Лондоне годом раньше. Причем она оказалась полной неожиданностью не только для японцев, но и для большинства членов нашей делегации на переговорах о заключении мирного договора. Как рассказал «Трибуне» ветеран дипломатической службы Сергей Тихвинский, в перерыве очередного раунда переговоров, проходившего в здании японского посольства, главы делегаций Яков Малик и Сюнъити Мацумото вышли в посольский сад. Сидя на… качелях, советский дипломат вдруг заявил своему японскому коллеге, что в случае подписания мирного договора СССР готов передать Японии остров Шикотан и гряду Хабомаи. По словам нашего собеседника, никто из его коллег-дипломатов не был готов к такому повороту.
Конечно, это не было чистым экспромтом. Еще перед началом переговоров Политбюро ЦК КПСС утвердил инструкцию, которая допускала отход на запасную позицию в случае крайней необходимости. Этой позицией и был вариант передачи японцам Шикотана и Хабомаи. Однако, по мнению дипломата, для отхода у советской стороны не было никакой необходимости. Видимо, указание пойти на уступки Яков Малик получил от Хрущева во время поездки в Москву на Пленум ЦК. Кроме того, руководитель советской делегации в Лондоне сообщил японцам, что СССР больше не настаивает на отказе от союзнического договора Токио с третьей страной. Советское руководство рассчитывало таким образом смягчить японскую позицию по территориальному вопросу и как можно быстрее заключить мирный договор. Однако, как показали дальнейшие события, позиции ослабила именно Москва, и японцы почувствовали это.
Еще одной уступки японцы добились летом 1956 года в Москве в ходе переговоров по рыболовству. Карьера некоторых японских политиков сильно зависела от поддержки рыбного лобби. Вообще на протяжении многих лет проблема рыболовства была для японцев гораздо важнее, чем территориальная. А посему бороться за отмену «линии Булганина», которая существенно ограничивала их право на добычу лососевых в Охотском и Беринговом морях, в советскую столицу прибыла солидная делегация в составе министра сельского и лесного хозяйства Итиро Коно и влиятельных рыбопромышленников. В результате переговоров Москва согласилась подписать соглашение об отмене «линии Булганина», не дожидаясь официальной нормализации отношений между двумя странами.
Среди прочих проблем камнем преткновения служили квоты вылова. Первоначально мы соглашались на 100 тыс. тонн рыбы в «урожайный» и 80 тысяч тонн - в «неурожайный» год. Японцам хотели на 20 тыс. тонн больше. Подписание документа было на грани срыва. И в этот момент, как вспоминал участник этого напряженного эпизода советник Николай Адырхаев, министр рыбной промышленности СССР Александр Ишков предложил пойти на уступки. Решили посоветоваться с министром иностранных дел Вячеславом Молотовым, однако той ночью дозвониться до него не удалось. Всю ответственность Ишков взял на себя.
Впоследствии за свою инициативу министр получил выговор, что по тем временам для члена правительства считалось очень серьезным наказанием. Рассказ о «рыбных» переговорах был бы неполным без упоминания о встрече японского министра с руководителем советского правительства Николаем Булганиным. По мнению некоторых японских исследователей и ветеранов дипслужбы, до сих пор эта беседа связана с некой тайной. Дело в том, что японский министр рыболовства Итиро Коно не разрешил присутствовать на этой встрече никому из сотрудников посольства, даже переводчику. Их беседу, на которой присутствовали Александр Ишков и заместитель министра иностранных дел Николай Федоренко, переводил Адырхаев. Он то и раскрыл тайну этих переговоров.
В начале встречи произошел трагикомичный случай - Коно опрокинул на стол стакан с горячим чаем. Японец очень долго извинялся, а гостеприимные хозяева его успокаивали, объясняя, что по русской традиции это на счастье. Так вот во время беседы японец посоветовал советским руководителям оказать давление на правительство Страны восходящего солнца, чтобы оно проявило больший интерес к нормализации отношений с СССР. К удивлению Булганина, гость предложил внести в будущее рыболовное соглашение пункт о том, что документ вступит в силу только в случае, если Япония возобновит переговоры о нормализации отношений не позднее какой-то определенной даты. Советская сторона воспользовалась данным советом. В соглашение была включена фраза «не позднее 31 июля». Переговоры о нормализации отношений возобновились именно 31 июля 1956 года.
Но вот мирным договором они так и не увенчались. Получилась, если использовать терминологию игры в домино, «рыба».
|
