"Гасан": человек-кинжал

Когда прощался, он, протягивая руку, иногда усмехался: «Держи кровавую!» Видно, понимал, какое впечатление производит, какие разговоры ходят за спиной.

Похожий на дона Корлеоне
Я знал его под псевдонимом «Гасан». Встречались на конспиративной квартире. Кряжистый, смуглый, всегда хорошо одетый. Большая голова с крупными чертами лица, темные пронзительные глаза. Национальность? Не угадаешь: мог быть и кавказцем, и из Средней Азии… Говорил не то чтобы с акцентом, но с каким­то «не нашим» выговором, хотя речь – грамотная, чувствовался интеллект. Прихрамывал. Бросались в глаза руки с сильными, тяжелыми, как у грузчика, кистямиклешнями. Этакий дон Корлеоне…
Поговаривали, что он в больших чинах, куча орденов, когда­то был чуть ли не наркомом госбезопасности Туркмении. Сейчас на пенсии, но все равно привлекается – уникальный спец, редкий опыт и мастерство вербовщика.
Однажды я наблюдал, как «Гасан» работает.

Сорванная скатерть

Мы занимались одним африканским дипломатом (назову его Даниэль). Влип он то ли изза запретной в СССР валюты, то ли изза бабы – не важно. Однако у нас был интерес и к его стране, и к тому, что там поделывают американцы, да и сам «объект» показался пер­спективным. Парень был неплохой, но шалопай и «жизни не знающий». Попавшись, ужасно растерялся, послу о скандале доложить боялся – самое время «ковать железо».
Комбинацию задумали такую: «кто надо» из окружения Даниэля представляет ему меня. По роли я – никто, московский пижон, но у меня есть дядя, «очень влиятельный человек», способный все уладить. По просьбе друзей Даниэля я хлопочу за него перед дядей, тот неохотно назначает встречу в кабинете одного из столичных ресторанов. Дядей определили «Гасана» – он из Даниэля все вытянет!
И вот мы сидим в кабинете. Официант расставляет на столе приборы. Вдруг доносившаяся музыка сама собой стихает, и за дверью в гулком коридоре раздаются шаги.

Но что это были за шаги! Я выше говорил: «Гасан» прихрамывал, точнее, тянул ногу. Теперь представьте, как идет такой человек: «туп!» – ступает здоровая нога, «ширк» – подтягивается вторая. Туп… ширк… туп… ширк…– медленно раздается в полной тишине. Идет судьба. Она все ближе, ближе… Официант на мгновение замер.
Дверь распахнулась. «Гасан» стоял на пороге. Глаза жуткие, с такими приходят убивать. Помолчал секунду, шагнул к столу, сгреб своей клешней скатерть и сдернул рывком. Разлетелись фужеры, вилки. «Гасан» повернулся к официанту.

– Ты что постелил? А?!! – он рявкнул так, что люстра качнулась. – Ты грязь постелил!!! – хотя скатерть была свежайшая. – Сменить!!! Не видишь, кто ко мне пришел?

Имелся в виду Даниэль, но «дядя» на него и не смотрел. Глянул я: мне показалось, что африканец бледнеет под черной кожей.
Нависло молчание. Официант трясущимися руками стелил новую скатерть. Гасан уставился на меня.
– Саша! – для Даниэля я был «Саша». – Ты говорил, что у твоего друга проблемы? Может, погуляй? Мы тут сами потолкуем.
Я с облегчением вышел.

Было не по себе. Я все понимал: что официант «из наших», что «Гасану» подыграли (короля ведь играет свита!) – но, помилуйте, мы лишь подавали реплики, а главную роль исполнял великий артист! На пустом месте, глазами, голосом да срыванием скатерти нагнать на Даниэля такого страху…
Подлинная фамилия «Гаса­на» – Тахчианов. Пантелеймон Тахчианов.

Париж, 1930-е

Кто читал мемуары генерала Судоплатова, помнит: Рудоль­фа Клемента, видного троцкиста, убили в Париже Алек­сандр Коротков, будущий глава советской нелегальной разведки, и «наш боевик, бывший офицер турецкой армии». «Турок» и был Тахчианов («офицер» – его легенда). Тот же Тахчианов (тоже на пару с Коротковым) убил в Париже перебежчика, в прошлом крупного чекиста Агабекова. В обоих случаях трупы расчленяли в ванной, куски тел складывались в чемодан, который выкидывали в Сену. Скорее всего, именно он ликвидировал в Париже невозвращенца Навашина. И еще одного невозвращенца, Думбадзе. Почерк характерный. Кто-то использовал яд, кто­то стрелял – Тахчианов предпочитал старый, добрый кинжал, мгновенный удар в сонную артерию.

Некоторые подробности его биографии я обнаружил в книге А. Колпакиди и Д. Прохорова «КГБ: приказано ликвидировать». «Пантелеймон Иванович Тахчианов родился 20 сентября 1906 г. в селе Веришам бывшей Карской области (ныне территория Турции) в крестьянской семье. В 1918 г., когда русские войска вынуждены были оставить Карскую область, семья бежала в Россию и обосновалась в Крыму». Пантелеймон батрачил у немцевколонистов, был бойцомчоновцем, работал башмачником в кустарной мастерской. Как комсомольца его послали на учебу в совпартшколу, потом – в ГПУ. На разных должностях служил до 1932 г.

Параллельно «отличающийся поразительными способностями к языкам» Тахчианов закончил вечернюю школу. В 1932-м его, «как владеющего турецким, греческим и французским языками» (позднее овладел английским, итальянским и немецким), хорошо себя зарекомендовавшего на оперативной работе в ИНО ГПУ Крыма, зачисляют в особый резерв ИНО ОГПУ и готовят к работе за границей. Во Франции он был не только боевикомликвидатором, но и вербовщиком­агентуристом, позднее, как пишет Судоплатов, «стал одним из руководителей нелегальной разведки в 1940х годах» (действительно элита, мастер на все руки). Потом служил в контрразведке.

Где он еще отметился? Наверняка – в Испании в годы гражданской войны. Учитывая, что Коротков на «острые акции» предпочитал выезжать со знакомой командой, смею допустить, что «Гасан» был и в послевоенной Чехословакии, и в Венгрии 1956го…

Другая сторона медали

Когда по предложению «Аргументов неделi» я занялся этой фигурой, то обзвонил знакомых, знавших «Гасана» во «внеслужебной обстановке». Результат удивил. Казалось, мрачный боевик должен был внушать тайный ужас даже тем, кто не знал, чем он когда­то занимался, – нести, так сказать, «печать профессии». Но нет! Все вспоминали обворожительного умницу, интересного, эрудированного собеседника. Он очаровывал женщин («загадочный», «обаятельный» – такие я от них слышал отзывы), его уважали мужчины. Кто он по профессии, посторонние не знали, известно было, что занят «чем­то секретным» – оттого иногда исчезает на месяцы. Может, ученый? Многие считали его иностранцем­эмигрантом – сказывались заграничный шик в манере одеваться, акцент. Происхождение? Сам «Гасан» говорил, что он грек. У него была интеллигентная женапрофессор, сын. Интересно: вспоминавшие путались в его именах – для когото Пантелеймон, для когото Гасан, еще Омар, Виктор, Виктор Александрович…

Один рассказ показался мне трогательным (и характерным). Некогда «Гасан» был рыцарст­венно влюблен в девушку. А она вышла за другого. И вот соперники случайно встретились на улице. «Как вышло – так вышло! – сказал «Гасан». – Но учти: если она хоть раз из-за тебя заплачет – я тебя убью». Муж – человек неробкого десятка – через много лет признался, что глаза «Гасана» запомнил на всю жизнь.

Парад ветеранов

Как все это сочеталось в одном человеке? Вот он кровавый боевик, а вот – душа компании, общий любимец! И я вспомнил, как однажды наблюдал их всех вместе – «судоплатовскую команду» легендарных «стариков», друзей и соратников «Гасана».

…Хоронили знаменитого ныне Эйтингона, когда­-то руководившего убийством Троцкого. Я как бы представлял на похоронах «чекистов нового поколения». Помню, скорбно застывшего у гроба Героя Советского Союза Рамона Меркадера – это он когда­то проломил Троцкому череп. Помню темные очки Маклярского – видно, надел, чтобы скрыть слезы (хитроумный полковник Маклярский, разработавший в Отечественную операции «Березино», «Монастырь», «Басмачи», которые сегодня считаются классическими). Печально стоял в сторонке академик N (мало кто знал, что маститый ученый был некогда нашим нелегалом, и этот период его жизни – как шпионский роман). Молчал, опустив голову. Потом, пошептавшись с кем­то, подошел к маленькому Судоплатову, стал щупать пульс – N был врач по профессии, а Судоплатов прощался с лучшим другом, все боялись, что у «деда» схватит сердце…

Незаурядные люди, они не были чиновниками от спецслужб и выбранному делу служили убежденно и истово. А в остальном…
Герои? Убийцы? Палачи? Жертвы (ведь многие из них и сами сидели)? Задайте этот вопрос себе, и пусть ответ у каждого будет свой.