|
Хорошо помню, как в начале второй чеченской кампании крупные федеральные чиновники, отвечая на антивоенную критику оппозиции, повторяли фразу Анатолия Чубайса: «Там, в Чечне, формируется новая Российская армия».
После общения с нашими солдатами, офицерами и даже генералами, а также их матерями, отцами, женами и детьми, так или иначе прошедшими Чечню, мы теперь имеем полное представление о том, какая новая Российская армия в итоге сформировалась.
Когда одиннадцать лет назад, в 1995 году, офицер-кадровик штаба Московского военного округа вел со мной беседу по поводу командировки в Чечню, он постоянно отвлекался на телефонные звонки. И кричал в трубку кому-то ниже по званию: «Не хочет ехать в Чечню?! Увольняйте!».
Вакансий в войсках, воюющих в Чечне, было много, и они с трудом заполнялись всеми правдами и неправдами. И очень часто именно неправдами. Например, из беседы с группой молодых солдат, отправленных в мою 205-ю бригаду, я узнал, что их ночь перед отправкой продержали под замком в оружейной комнате, чтобы не разбежались. Поутру всех — в самолет, а родителям, караулившим у ворот части, сообщили: ребят отправляют на Дальний Восток.
Когда весной 1996 года при 205-й бригаде срочно формировали 204-й полк, были серьезные проблемы с нехваткой солдат и офицеров. Мы получали даже больных солдат-срочников, среди которых встречались и пациенты психиатрических больниц, и больные энурезом, и ребята с большим дефицитом веса. А в контрактники валом шли судимые. Да и многие офицеры только в Чечне узнавали, что их отправили на два года вместо обещанных шести месяцев.
Сейчас в 42-й дивизии, дислоцированной в Чечне, немало офицеров, которые после двух лет службы пишут рапорта на продление. Я встречал таких, кто отслужил в Чечне пять и более лет. Понятно: денежное довольствие в 3—4 раза больше, чем во внутренних округах.
Солдаты и сержанты-контрактники получают в Чечне со всеми надбавками от 20 тысяч рублей. В российских деревнях такие деньги и во сне не снятся. Прапорщики — от 25 тысяч, офицеры, в зависимости от должности, звания и выслуги лет, — 30—40 тысяч рублей.
И желающие продлить свою службу в Чечне нередко платят кадровикам и командирам от десяти тысяч рублей и выше.
В Чечне сегодня много солдат и сержантов из Дагестана. Немало женщин-мусульманок на должностях рядового и сержантского состава. Люди рассказывают: чтобы их призвали и отправили в Чечню, они платят в военкоматах от пяти тысяч рублей. А попав в Чечню, приходится платить постоянно. Объясню: если тебя призвали по контракту в военкомате, это еще не значит, что с тобой подпишут контракт. За подписание контракта платить приходится уже на месте и командирам всех степеней, и кадровикам. Женщинам предлагают откупиться не деньгами.
Солдаты и сержанты-контрактники платят мзду ежемесячно — включают ее под разными предлогами: например, на ремонт казармы. В итоге от двух до пяти тысяч рублей каждый месяц. В одной из придворных частей на Ханкале, где находится штаб группировки, солдаты платили командирам даже за какой-то патриотический лозунг, якобы заказанный художнику.
Многие офицеры теперь прибывают на службу в Чечню с женами и детьми. Семье офицера могут выделить всего лишь часть вагончика. Знаю человека, прожившего два года в таких условиях с женой и двумя детьми старшего школьного возраста. В другой половине вагончика пьянствовали холостяки. При этом на Ханкале построены дома для офицеров и их семей. Заплатил командиру или начальнику штаба — и будешь жить в благоустроенной квартире. Впрочем, эта практика укоренилась не только в Чечне. Во многих местах, чтобы получить служебное жилье, офицеры платят. Самые высокие ставки в Москве и Подмосковье — от 5 тысяч у.е. В Чечне — от $500 до $1000.
Один высокопоставленный генерал приказал офицерам жить отдельно от жен: аргументировал тем, что жены мешают службе. Разместили офицеров в комнатах по 4—6 человек на первом этаже, а их жен, всех вместе, — на втором. По ночам жены бегали к своим мужьям. И приходилось вести семейную жизнь в присутствии офицеров-холостяков.
За пять с половиной лет такой жизни в Чечне муж-офицер вырос от старшего лейтенанта до подполковника. Жена — от рядового-контрактника до старшего прапорщика. На собранные за эти годы деньги они купили однокомнатную квартиру в 40 км от Петербурга, где сегодня с бабушкой живут их трое детей. А супруги продолжают служить Родине — теперь в Забайкалье.
Офицеры, даже старшие, майоры—подполковники, платят и за трудоустройство жен, призыв их на военную службу. Ставки в Чечне — в десятки тысяч рублей.
Когда военнослужащие (муж с женой) уезжают из Чечни к новому месту службы, они тоже должны заплатить, если хотят попасть в один военный округ. Не заплатишь — кадровики могут нечаянно и ошибиться.
Знакомого мне подполковника, не заплатившего кадровикам и командирам, отца троих детей, после пяти лет службы в Чечне отправили в Сибирский военный округ, а жену-прапорщика — в Ленинградский. Уже несколько месяцев они пытаются соединиться. А заплати 20—25 тысяч рублей, служили бы в одном округе, а прибавили бы еще столько же — и в одном городе.
Свой прейскурант существует в Чечне и на своевременное представление к воинскому званию, не говоря уже о досрочном представлении. Досрочное — от 1 тысячи у.е. и выше.
Иногда то же самое происходит и с наградами. Причем чем меньше в Чечне боевых действий, тем дороже стоит представление к орденам и медалям, даже посмертно. Подобные случаи крайне редки, но о них все равно знают многие, прошедшие Чечню.
При жизни получить орден Мужества стоит от 3 тысяч у.е. Недавно уволившемуся полковнику Главного штаба Сухопутных войск, чей сын-капитан два года назад погиб в Чечне, сообщили, что звезда Героя России, к которой собирались представить его сына посмертно, обойдется в 15 тысяч у.е. Полковник отказался — и указа о присвоении не последовало.
Так что за 5—6 лет в Чечне действительно сформировалась новая «рыночная» Российская армия, в которой существуют свои расценки за различные виды законных и незаконных услуг. И торгово-рыночный принцип устройства армии из Чечни распространяется по всей России. Только воевать такая армия уже не способна. Коррупция, неуставщина, бардак добрались и до президентского полка и до бригады охраны объектов Генштаба.
Я писал об этом, называя конкретные имена и фамилии, но в Министерстве обороны сохраняют спокойствие. Новый военный прокурор — бывший главный «кавказский» — Фридинский нашел общий язык с министром обороны. И преступность в войсках «стала резко сокращаться». В это пытаются заставить нас поверить, как и в то, что на чеченской войне сформировалась новая Российская армия.
Мы в этой таблице приводим перечень лишь основных услуг, более мелких — наберется не один десяток. Конечно, нет официального прайс-листа, но эти цены хорошо известны. В том числе и в Главной военной прокуратуре, и в Министерстве обороны.
Несколько лет назад при помощи «Новой газеты» командованию Московского военного округа удалось уволить с военной службы и возбудить уголовные дела на генерала С., в подчинении которого было около 50 военкоматов. Было доказано, что генерал пользовался несколькими удостоверениями и получал по ним льготы. При этом не служил ни в Чернобыле, ни в Афганистане, ни в Чечне. Зато имел несколько орденов. За всю свою офицерскую (почти 30-летнюю карьеру) он служил только в Москве. Имел несколько квартир и дач, оформленных на родственников.
Были данные о том, что за призыв с каждого из подчиненных ему военкоматов он получал от 10 000 до 20 000 у.е. После публикации в «Новой» и рапорта командующего МВО генерал-полковника Пузанова министр обороны С. Иванов отстранил генерала от должности, а еще через несколько дней Верховный главнокомандующий — президент России В. Путин — уволил генерала из Вооруженных сил.
К сожалению, такие примеры очень редки. По одной простой причине: если убрать эти товарно-денежные отношения из армии — будет ли армия?
|
