|
15 лет со дня августовского путча 1991 года. Сегодня те события воспринимаются, возможно, ненамного свежее, чем, например, штурм Зимнего. У страны сменились руководители, а у общества - ценности. Все меньше защитников Белого дома собирается на памятные мероприятия. Где сейчас те романтики, которые, не думая о последствиях, отстаивали демократию всеми доступными в той ситуации средствами? Сергей Евдокимов встретил корреспондента "Известий" у подъезда типовой многоэтажки в Митине. Он живет здесь уже 8 лет, а соседи и знать не знают, что этот поджарый мужчина в джинсовой рубашке навыпуск - тот самый майор Евдокимов, один из главных героев августа 1991-го. Никто даже имени его тогда не знал: просто скажи "майор Евдокимов" - и все понимали, о ком речь. Начштаба танкового батальона, который, оказавшись у Дома правительства (тогда термин "Белый дом" еще не был в ходу), самовольно с десятью танками перешел на сторону Ельцина. Большинство гражданских называли это честным поступком, большинство военных - предательством. - Мы стояли в поселке Калининец и в ночь на 19 августа получили приказ выдвигаться в Москву, - вспоминает Сергей Евдокимов. Судя по количеству побитой техники, сил в Москву стягивали немало. Зачем — не объяснили. Позже, при подходе к городу, кто-то сказал, что вроде бы студенческие волнения, а про заявление ГКЧП нам вообще никто не сказал. По Минскому шоссе въехали в Москву, добрались до Дома правительства.
"По ошибке мне оставили боекомплект"
Сергей Евдокимов встретил корреспондента "Известий" у подъезда типовой многоэтажки в Митине. Он живет здесь уже 8 лет, а соседи и знать не знают, что этот поджарый мужчина в джинсовой рубашке навыпуск - тот самый майор Евдокимов, один из главных героев августа 1991-го. Никто даже имени его тогда не знал: просто скажи "майор Евдокимов" - и все понимали, о ком речь. Начштаба танкового батальона, который, оказавшись у Дома правительства (тогда термин "Белый дом" еще не был в ходу), самовольно с десятью танками перешел на сторону Ельцина. Большинство гражданских называли это честным поступком, большинство военных - предательством.
- Мы стояли в поселке Калининец и в ночь на 19 августа получили приказ выдвигаться в Москву, - вспоминает Сергей Евдокимов. — По дороге вижу: то одна бээмпэшка (боевая машина пехоты. — "Известия") в кювете лежит, то другая в столб врезалась. Судя по количеству побитой техники, сил в Москву стягивали немало. Зачем — не объяснили. Позже, при подходе к городу, кто-то сказал, что вроде бы студенческие волнения, а про заявление ГКЧП нам вообще никто не сказал. По Минскому шоссе въехали в Москву, добрались до Дома правительства. Под моим руководством оставили роту, это 10 танков, и поставили задачу блокировать Калининский мост. Остальные пошли дальше, к центру города. При выполнении этого маневра случилась нестыковка. Снаряды по нашим правилам хранятся не в танках, а в специальной машине сопровождения. Она должна следовать за главными силами, а тут солдат, видно, что-то недопонял и остался со мной. Пока разобрались — колонна ушла. Ну не отправлять же машину со снарядами блуждать по незнакомому городу! Так при мне остался боекомплект всего батальона.
Едва евдокимовские танки приблизились к Дому правительства, их облепили толпы москвичей. Пока одни разговаривали с танкистами, другие прикручивали к евдокимовскому танку здоровенный российский флаг с полотнищем два метра на метр, а третьи возводили на пути колонны баррикады. Если честно, то большинство тех баррикад — как домики трех поросят против волка. Это нам всем просто повезло, что там поставили Евдокимова.
"Это я его сагитировал"
Как майор Евдокимов перешел на сторону Ельцина — отдельная история.
— Это я его сагитировал, — с гордостью говорит "Известиям" бизнесмен Сергей Братчиков.
Придя к Дому правительства, он тут же принялся "решать вопросы". Залез к Евдокимову на броню. Разговорились. Оба Сергеи, оба Николаевичи, оба москвичи, почти ровесники, оба из военных семей.
— Серега, ты нормальный мужик и должен встать на защиту законного президента, — заявил Братчиков тезке-майору.
— Как комдив прикажет, — уклончиво отвечал майор.
— Так президент же — верховный главнокомандующий, это повыше, чем твой комдив, так что никакого нарушения устава здесь нет, — не унимался настырный Братчиков. — Поворачивай пушки, давай демократию защищать. Или по парткому соскучился?
— Хороший ты мужик, Серега, но вдруг с Лубянки? — как бы в шутку отмахивался майор.
Закурили. Подумали.
— А если не я, а сам Ельцин прикажет, то выполнишь? — зашел с другого конца специалист по "решению вопросов".
— Ну если сам Ельцин — то конечно, — согласился с этой нереальной, как тогда ему казалось, гипотезой майор.
Тут Братчиков спрыгнул с танка и пошел "решать вопрос".
— Подхожу к подъезду со стороны набережной — там оцепление, — рассказал он "Известиям". — Я ребятам говорю: есть майор-танкист, с ним 10 танков и машина с боекомплектом, готовы перейти на нашу сторону, нужен только приказ президента. Те сомневаются. Мимо идет депутат Юрий Черниченко. Я и ему все это выложил. Он сразу смекнул и провел с собой внутрь здания. Там встретили Юшенкова, он был в военной форме, в погонах подполковника. Я ему все доложил. Потом повели меня к Руцкому. Он в черном костюме, со звездой Героя на груди. Ему уже докладывал не я, а Юшенков. "Приведите ко мне этого майора", — приказал Руцкой.
— Я про Серегин разговор уже и забыл — вдруг вижу: идет, — продолжает рассказ Братчикова Сергей Евдокимов. — И не один, а с Юшенковым, я его в лицо знал по телевыступлениям. "Вас хочет видеть президент", — говорит Юшенков. Провели меня к Руцкому, и он передал приказ Бориса Николаевича Ельцина защищать Дом правительства. Там на втором, кажется, этаже был макет этого здания, и мы с Руцким определились, где должны стоять мои танки.
На этом пути двух Сергеев разошлись лет на десять. Евдокимов под радостные крики толпы провел танки к Дому правительства. Головной боли добавилось.
— Почему-то очень многие норовили нанести урон технике, — вспоминает Евдокимов. — Поразительно грамотный народ — приходили со своими гаечными ключами, отвинчивали заглушки и пытались засыпать песок в подшипники. Даже колеса пробовали снять, но мы не дали.
"Уважаемые пассажиры, автобус конфискован для нужд демократии"
Тем временем, благополучно завершив посредническую миссию между руководством России и майором Евдокимовым, неуемный Братчиков рвался к новым подвигам. А на ловца, как известно, и зверь бежит.
— Сижу я в Белом доме, ксерю листовки — тут мимо проходят депутаты Арутюнов и Боголюбов и что-то озабоченно обсуждают, — рассказывает Братчиков. — Прислушиваюсь, оказывается Ельцин дал им указание запустить радиостанцию "Эхо Москвы". Она располагалась тогда рядом с ГУМом, и ее блокировала милиция. Подключаюсь к разговору и выясняю, что у них есть замечательный документ, подписанный самим Ельциным. Суть его такова: все должны оказывать помощь предъявителям этого мандата, а ответственность за все, что они сделают, берет на себя лично Борис Николаевич Ельцин. Подпись, печать. Железобетонный документ.
Решительный Братчиков тут же предложил изумленным депутатам захват радиостанции силой: мандат все спишет.
— Выходим на улицу — там мужик с матюгальником, — вспоминает Братчиков. — Беру, объявляю: "Нужны 50 добровольцев". Лес рук. Отбираю, кто порешительнее. Вышли на дорогу — тормозим рейсовый "ЛиАЗ". Показываю водителю бумагу с подписью Ельцина: хочешь — сам вези куда скажем, хочешь — выпрыгивай, я сам повезу. Он вылез, я сел за руль и в микрофон объявляю: "Уважаемые пассажиры, автобус конфискован для нужд демократии. Просьба воспользоваться другим транспортом" Пассажиры повыходили, мои ребята погрузились, и мы поехали. Подъезжаем к "Эху", а там милиция заперлась.
Милицейский офицер приказ Ельцина проигнорировал и посоветовал Братчикову убраться, пока цел. Но тот уже поймал кураж.
— Приказывайте штурмовать, — велел он оторопевшим владельцам чудодейственного мандата.
— Но они вооружены, — воспротивились депутаты.
— Ерунда. Вы приказываете или нет? С такой-то бумагой!
— Ладно, приказываем, — сдались депутаты.
Братчиков ногой вышиб дверь, навалился на офицера, следом вбежали его "коммандос" и без единого выстрела блокировали милиционеров.
— Я держал офицера, — рассказывает Братчиков — И по-нормальному с ним разговаривал. Договорились, что мы их отпускаем, оставляем им оружие, но они уходят.
Братчиков лично вышел в эфир.
— Я рассказал, что творится у Белого дома, и для пущего пропагандистского эффекта запустил "дезу", что вся гвардейская Таманская дивизия перешла на сторону Ельцина, — признался "Известиям" этот решительный человек .
"Я плеснул ведро бензина прямо под пушку"
Самые драматичные события тех дней произошли в ночь с 20 на 21 августа. Колонна из 34 боевых машин пехоты (БМП) Таманской дивизии зашла с севера в Москву. К баррикаде на улице Чайковского (сейчас это Новинский бульвар) подошло 14 БМП. Перед баррикадой цепочкой встали люди, взявшись за руки. Когда машины прижали людей к баррикаде, те буквально выскакивали из-под гусениц. Когда БМП прорвались под эстакаду, в военных сверху полетели камни и куски асфальта. По данным следствия, ушибы и ссадины получили 7 военнослужащих. Разумеется, эти царапины — ничто по сравнению с тремя погибшими защитниками Белого дома. Один из них умудрился открыть заднюю дверь БМП, где находился десант, и получил очередь в упор. Другой погиб под гусеницами этой же машины.
В ответ защитники Белого дома стали готовить бутылки с бензином. Делается это так: заливается бензин до самого верха, потом затыкается тряпочкой. Поджигаешь — кидаешь. Кто-то, полагая, что в ответ на это солдаты начнут стрелять на поражение и тогда жертв будет намного больше, просил не провоцировать военнослужащих. Какой-то немолодой мужчина даже выхватил у одного из ребят бутылку. В ответ получил сокрушительный удар по зубам. Больше охотников препятствовать изготовлению "коктейля Молотова" не нашлось.
— Но почему-то все кидали бутылки за башню, — вспоминает Сергей Братчиков. — А это нулевой результат: бензин горит на броне, а внутрь не попадает. И я догадался вот что сделать. Взял ведро бензина, подбежал к этой БМП, которая раздавила человека, и плеснул ей прямо под пушку, в воздухозаборник. И тут же спичку туда же. Полыхнуло — будь здоров. БМП тут же остановилась, люки пооткрывались, и оттуда солдаты стали выбегать в другие машины. И только командир не побежал прятаться, а пошел на цепочку людей. Майор, кажется. Автомат на плече. "Разойдись!" — орет. Все стоят. Он достал пистолет и выстрелил в первого попавшегося. Тот так и рухнул. Люди кинулись врассыпную, а майор ушел куда-то, в дома...
"Особист все выведывал, как построена оборона Дома правительства"
Поразительно, но главную ночь тех событий, с 20 на 21 августа, когда БМП окружали центр города и погибли три человека, майор Евдокимов проспал. 20-го в середине дня за ним приехал полковой замполит в сопровождении вооруженного разведчика и пригласил в штаб полка.
— Арестовывать не будем, — пообещал замполит.
В штабе с Евдокимовым беседовал начальник особого отдела.
— Особист все пытался выведать, как построена оборона Дома правительства, но я мало что знал. Да и того, что знал, не рассказал, — говорит Евдокимов. — Потом написал объяснительную, как все произошло. Ее, наверное, выкинули за ненадобностью 21-го числа, когда все стало ясно.
В полку поступок Евдокимова наделал шума. Звонили даже из Минобороны — кто такой, как допустили? Обо всем этом майору рассказали офицеры полка после того, как он вышел от особиста.
— Но я уже так устал, что говорю: мужики, дайте поспать, потом расскажу. И уснул, — говорит майор.
Разбудили его примерно в 6 утра.
— Комполка Денисов (сейчас военный комендант Москвы. — "Известия") нагрузил меня сухим пайком, дал машину и говорит: если будут спрашивать, скажи, что не мы тебя вызывали, а ты сам приехал сюда за сухим пайком.
Странная история. Похоже, что руководство Таманской дивизии специально выманило Евдокимова. Зачем? Чтобы ослабить оборону Дома правительства? Но если так, то это значит, что штурм все-таки не исключался. Следствие не дает четкого ответа на этот вопрос.
Танки майора Евдокимова последними покинули Москву и под дружелюбный рев толпы проследовали к месту постоянной дислокации.
— Тот флаг, что мне на машину водрузили, я снял с древка — и за пазуху, на память, — вспоминает Евдокимов. — Дали нам в дорогу продуктов, водки несколько бутылок. Добрались мы до части, дернули с офицерами по соточке за победу демократии — и по домам. Это уже утром 24 августа было. Дома никого. Младшая дочь в садике, старшая в школе, жена на работе. Завалился я спать, а вечером Люба, жена, возвращается, разбудила меня. "Вечно ты в разные истории попадаешь", — говорит. А по глазам вижу — другое думает: "Все ты правильно сделал". И родители тоже одобрили.
"От безысходности работал даже похоронным агентом"
В дивизии у Евдокимова и раньше была бесперспективная для армейской среды репутация правдолюба. А после августовских событий отношения с командованием еще больше разладились.
— Как-то приехали ко мне корреспонденты, начдив говорит: скажи, что это я приказал тебе поставить танки у Белого дома. Не стал я этого делать. Потом на следствии командование тоже это говорило следователю, но я давал другие показания. И я решил уйти из дивизии.
С большим трудом Евдокимову удалось перейти в конце 1991 г. в Тимирязевский райвоенкомат.
— Очень трудно шел перевод, даже несмотря на помощь людей, с которыми я познакомился в августе, — говорит Евдокимов. — Военкоматовские места по понятным причинам считаются хлебными, и мне постоянно говорили: нет вакансий. А когда все-таки перевели, увидел, что мест свободных навалом — выбирать можно было.
Новый министр обороны Шапошников не забыл заслуг Евдокимова. И в 1992 году, несмотря на то, что тот находился на майорской должности, присвоил ему звание подполковника. Военная карьера закончилась в 2000 году — 45-летний Евдокимов был уволен на пенсию в связи с выслугой лет.
Хорошую работу подыскать было непросто. Пригласил его как-то к себе неуемный Братчиков. Но фирма разорилась. От безысходности Евдокимов поработал даже похоронным агентом. Но потом все наладилось. Сейчас он замначальника службы безопасности на одном из режимных заводов Подмосковья. В свободное время клеит из детского конструктора модели танков и играет на гитаре.
— Если объективно, то все эти демократические преобразования ухудшили мою жизнь, — признается подполковник Евдокимов. — Когда при советской власти военный получал 400 рублей, это было много. Сейчас я и до среднего уровня не дотягиваю, а в армии вообще еле сводил концы с концами. Но не только же деньгами все меряется, я что считал правильным, то и сделал. И не жалею.
Ни на работе, ни соседям Евдокимов о тех августовских днях не рассказывает.
— А зачем? — говорит он. — Чтобы люди пальцем показывали: "О, о, вон герой пошел"? Я этого не люблю...
"Мне не нравится, как управляют страной"
А у Сергея Братчикова — дым коромыслом и хвост пистолетом. После августа 1991 года богател, разорялся, снова богател. Сейчас преуспевает. Офис на Большой Дмитровке. Золотой "Ролекс" за 30 тысяч долларов. Громадный "Форд Эксплорер". Сергей — заместитель гендиректора ЗАО "Историко-архитектурный комплекс Никольское-Урюпино", восстанавливает памятник старины.
— Хороший бизнес, красивый, — говорит он.
Параллельно пишет сценарии. Фильм "Марш-бросок" снят по его сценарию, написанному совместно с Эдуардом Володарским.
— Мне не нравится, как управляют страной, — делится он. — Ни при Ельцине не нравилось, я за него, кстати, второй раз голосовать не пошел, ни сейчас. Но и к тем, кто сейчас себя называет демократами — Немцов, Хакамада и прочие, — я в оппозиции. Я тысячу раз говорил себе за эти 15 лет: "Серега, неужели за это мы боролись?" И всегда отвечал себе: случись опять такое, я поступил бы так же.
Мы едем в его форде, он увлеченно читает свои стихи про то, как "вечно будет жить держава, пока защитники живут", жестикулирует и ерошит волосы, позабыв про руль. Машина, тем не менее, идет как по струнке. Дорога делает поворот, и в последний момент Сергей, не прекращая декламировать, кладет ладони на руль и мягко вписывается в поворот. Все под контролем.
|
