|
А «КРЫША» ВСЕ ВЫШЕ, А «КРЫША» ВСЕ КРУЧЕ
Услуги, связанные с «крышеванием» бизнеса в России, порой предоставляются на очень высоком уровне.
Коррупцию и «крышевание» часто считают синонимами, определяющими явление одного порядка, связанное с оголтелым мздоимством. В основе обоих определений — прямой или косвенный подкуп должностного лица, использующего свой административный ресурс в бизнес-целях. Однако есть нюансы. «Крыша» — лишь подвид формально коррупционного механизма, который подразумевает относительно благопристойный отъем денег у зависимого лица под предлогом выполнения услуг, вмененных «крышевателю» по должности.
«Крышевание» — не разовый контакт, а длительные устойчивые отношения сторон. Обе стороны не особенно противятся, а порой прямо заинтересованы в установлении таких отношений. Этот фактор и затрудняет вычленение подвида из общего коррупционного «тела». Впрочем, не лучше обстоят дела и с оценкой самого «тела». Генпрокурор РФ Владимир Устинов отмечает, что ущерб от коррупции в России составляет $15 млрд. А по данным фонда ИНДЕМ, рынок деловой коррупции превзошел доходы федерального бюджета в 2,66 раза и оценивается в $316 млрд.
По утверждению аналитиков, на взятки, отступные, коррупционное финансирование политиков, бизнесменов и чиновников идет каждый девятый рубль, а если рассчитывать по приведенным выше «максималистским» данным фонда ИНДЕМ, то каждый второй целковый россиянина.
По данным Transparency International, Россия занимает 86-е (из 133) место по уровню коррумпированности. Можно не сомневаться, если бы международные эксперты разработали алгоритм определения масштабов «крышевания», наша страна оказалась бы здесь впереди планеты всей.
Согласно исследованию TI («Международная прозрачность»), самыми коррумпированными организациями у нас считаются ГИБДД, Госдума, политические партии. Наибольшее количество взяток — до 75% — берется на уровне муниципалитетов, которых в России более 25 тыс. А по размеру подношений лидирует административно-политическая система. Удельный вес «крышевых» отношений в этом конгломерате, по мнению Георгия Сатарова, составляет не менее 20%.
По оценкам экспертов, за последние годы коррупционный рынок вырос вширь и вглубь. Вернее, ввысь. Речь идет о не совсем формализованных с точки зрения закона отношениях в государственно-экономической и политической сферах. Первые получили распространение в крупных АО, большой пакет акций которых находится в собственности государства. В 2003 году таковых по стране насчитывалось около 40 тыс. И при каждом АО был чиновник если не высокого, то приметного ранга, который за «правильное голосование» на совете директоров мог рассчитывать на солидные поощрения. Акционеры и менеджеры такого предприятия, в свою очередь, получают защиту в виде частокола из известных имен.
Не менее широкое распространение получило и чисто политическое «крышевание». «Сейчас появились административно-политические «крыши», — говорит депутат Госдумы Геннадий Гудков. — Это гроссмейстеры коррупционной игры. Не случайно порядка 70—80% крупных российских компаний работу своих департаментов по связям с общественностью ориентируют практически исключительно на установление контактов с органами власти».
Зачастую стимулы для ухода бизнеса под «крышу» создаются искусственно. Как заметил один очень высокий чиновник, «постоянная смена правил — это наш способ контроля над бизнесом». Такой контроль ведет к доходам от непроизведенного продукта и, как следствие, к инфляции. Уже сегодня существенная часть денег имеет символическую стоимость, которая закладывается в цену товара. По приблизительным прикидкам экспертов, не менее 10% стоимости, скажем, колбасы — это расходы производителя на всякого рода выплаты чиновникам.
ПРОЩАЙ, «КРЫША»!
Накачанные братки, черные «бимеры», «стрелки» и распальцовка — эти атрибуты классической «крыши» безвозвратно уходят в прошлое. В наши дни «защита» бизнеса выглядит куда как цивилизованней. И это внушает определенный оптимизм.
«Солнцевские» и «шаболовские»
Что такое «крыша», в нашей стране знают даже дети. Предприниматели, начинавшие заниматься бизнесом в конце 80-х — начале 90-х, — из личного опыта. Остальные граждане — по телерепортажам и модным сериалам о нелегкой, но красивой жизни бандитов.
К руководству фирмы приходили бритоголовые качки, которые обещали за определенное вознаграждение оберегать бизнес от неприятностей. Они же и устраивали неприятности, если бизнесмен не сразу понимал, что от таких предложений не отказываются.
К середине 90-х практически все предприятия имели таких «покровителей». Как правило, охраной дело не ограничивалось. «Крыша» предоставляла своим клиентам довольно широкий спектр услуг — искала должников, выбивала долги, работала с нечистоплотными партнерами.
Безраздельное господство «бригад» закончилось во второй половине 90-х. Большинство компаний в крупных городах переходит под опеку спецслужб, то есть так называемой «красной крыши». Почти все предприятия малого бизнеса стали клиентами сотрудников МВД, крупного — ФСБ. «Середняков» эти могущественные конторы поделили примерно поровну.
Правоохранительные органы имели по сравнению с бандитами целый ряд неоспоримых конкурентных преимуществ. Они брали меньше денег (силовики, в отличие от братков, тогда еще не привыкли к роскошной жизни), а неприятности могли доставить как бандитам, так и предпринимателям не в пример больше. Не случайно именно в это время появляется поговорка «Круче «солнцевских» только «шаболовские» (на ул. Шаболовской находился ЦРУБОП, однако сразу оговоримся— мы предостерегаем от буквального понимания термина «шаболовское крышевание»).
«Первая организация по защите бизнеса была создана еще во времена Рушайло (Владимир Рушайло, в 1998—1999 годах — замминистра МВД, глава ГУБОП, в 1999—2001 годах — министр МВД. — «Профиль»), — вспоминает высокопоставленный чиновник МВД. — Идея была простая — работа напрямую, без посредников. В условиях недофинансирования правоохранительных органов это была хорошая идея: осуществлялись реальные социальные программы, оказывалась помощь людям, закупались машины, техника для силовых структур. Тогда за счет фонда на Шаболовке для сотрудников даже питание было бесплатным. Кроме того, работа в такой структуре позволяла выплеснуть нерастраченную энергию многим бывшим сотрудникам».
Во времена разгула организованной и не очень преступности прежде всего ценились физическая защита и силовые варианты поддержки. Поэтому на первый план вышли предприятия, хоть как-то связанные с силовыми подразделениями спецслужб, такими как «Альфа», «Вымпел», ФСО и т.д.
Организовывались они довольно просто: несколько сотрудников выходили на пенсию (пенсионный возраст в органах — 38 лет) и создавали предприятия или ЧОП под звучными названиями вроде «Альфа-секьюрити» или «РУБОП-безопасность», которые заключали договоры об охране предпринимателей. В случае, когда на бизнесмена пытались «наехать» или «забивали ему стрелку», в дело вступали действующие сотрудники органов.
На братков такие встречи производили неизгладимое впечатление. Работники силовых структур на законных основаниях могли носить и применять оружие. Одно это начисто отбивало охоту связываться с ними.
В середине 90-х годов после осмотра места очередной «стрелки» в руки экспертов МВД попала пуля. Специалисты долгое время не могли идентифицировать оружие, из которого она была выпущена. Позже выяснилось, что выстрел был произведен из специальной бесшумной снайперской винтовки, более известной как «Винторез» (на тот момент на вооружении специальных подразделений были единичные ее экземпляры). Видимо, кому-то из бойцов спецподразделений пришлось ее применить.
Результат известен. К началу 2000-х «бригады» или были уничтожены, или занялись легальным бизнесом. Их место заняли организации, уже тесно сотрудничавшие с правоохранительными органами. В наши дни классическим, бандитским «крышеванием» продолжают заниматься лишь «бригады» в маленьких провинциальных городках, этнические банды, клиентами которых являются работающие в России соплеменники, а также группировки, контролирующие разного рода нелегальный бизнес — контрабанду, наркоторговлю, незаконную вырубку леса и т.д. Единственное исключение — проституция. В этой отрасли, говорят, абсолютно все «крыши» — «красные».
Сами пришли
Деятельность современной «красной крыши» совершенно не похожа на трудовые подвиги «бригад» 90-х.
Во-первых, с течением времени изменился характер угроз, с которыми сталкивается бизнес. Главным «пугалом» стал не бандит, а нечистоплотный чиновник или милиционер, участвующий в спорах хозяйствующих субъектов и использующий при этом свое служебное положение. Соответственно, изменился и спектр услуг, которые предоставляет «крыша». Безопасность бизнеса сейчас более актуальна, нежели безопасность бизнесмена. Поэтому самыми востребованными оказались услуги информационной поддержки и околоюридические услуги.
Во-вторых, в отличие от бандитских «крыш», близкие к силовикам структуры не занимаются вымогательством — предприниматели приходят к ним добровольно. Хотя добровольность эта в значительной мере условна.
Современная «крыша» берет деньги в том числе и за то, чтобы сделать общение с отечественным госаппаратом более удобоваримым (этакий GR). Те же, кто решил жить вольно, вкушают все прелести государства российского по полной программе. Речь идет и об участии правоохранительных органов в конфликтах хозяйствующих субъектов, и о произволе проверяющих органов, и об отсутствии нормальной судебной защиты — этот список каждый может продолжить самостоятельно. И список этот длинный.
Работающие без прикрытия бизнесмены вынуждены брать на себя часть коррупционных издержек счастливчиков, которые имеют покровителей в силовых структурах. Например, контролирующие органы не могут сильно развернуться с компаниями, ушедшими под сильную «крышу». Поэтому все их нерастраченное внимание привлекает «независимый» бизнес. Право слово, дешевле пожертвовать деньги на закупку методической литературы, скажем, ветеранской организации местного УБЭП и жить спокойно.
Организации ветеранов спецслужб легально оказывают услуги бизнесу. Как вы относитесь к этому явлению?
Николай Ковалев, председатель комитета Госдумы по делам ветеранов, экс-директор ФСБ РФ, генерал армии в отставке: «К ветеранскому движению это не имеет никакого отношения. Это бизнес, и, как к одной из форм легального бизнеса, я отношусь к этому вполне нормально. Другое дело, что могут возникнуть вопросы по поводу правомерности использования вывески — мы, дескать, ветераны спецслужб. Конечно, использование таких вывесок дает этим структурам более широкие возможности, нежели простым структурам, работающим в той же сфере. И в этом смысле здесь можно увидеть элементы недобросовестной конкуренции. Однако, с другой стороны, это своего рода свидетельство профессионализма, указание на то, что люди, работающие в этих структурах, пришли не «с улицы», что они прошли специальную профессиональную подготовку. Что же касается использования прежних связей, то это совершенно иная тема. Я могу констатировать, что сегодня использовать эти связи почти невозможно. Если же они используются, это носит в основном криминальный характер. С одной стороны, это нарушение правил несения службы для тех, кто находится на службе, с другой — элемент коммерческого подкупа со стороны тех, кто использует связи по прежнему месту службы. В любом случае это наказуемое взаимодействие. И примеров наказания за это очень много. Конечно, они не все становятся предметом гласности, потому что каждое силовое ведомство стремится просто увольнять такого работника, но, можете мне поверить, борьба с этим явлением ведется серьезная».
Арсен Фадзаев, зампред комитета Госдумы по физической культуре и спорту, бывший замначальника управления ФСНП РФ по Северному Кавказу, полковник налоговой полиции в отставке: «Ни для кого не секрет, что фонды бывших сотрудников спецслужб и правоохранительных органов активно помогают бизнесу и делают это в самых разных формах. В принципе, к таким фондам я отношусь нормально. Как и все граждане страны, ветераны спецслужб имеют право создавать любые структуры, предусмотренные законом. Другое дело, что есть и люди, и структуры, которые злоупотребляют своим правом. Есть и такие, кто банально «крышует» бизнес, — и это всем известно. Однако важно понимать, что запрет на те или иные виды деятельности не даст отдачи: будут создаваться другие фонды — благотворительные, социальные или еще какие-нибудь, и все будет, как и прежде. Решение проблемы, на мой взгляд, лежит несколько глубже. Нужно принимать меры более общего характера по искоренению коррупции, которая проникла во все сферы, в том числе и в правоохранительные, и по общему признанию, является одной из главных бед нашей страны. Увы, другие способы вряд ли удастся найти».
Виталий Маргелов, зампред комитета Госдумы по безопасности, бывший замдиректора СВР РФ, генерал-полковник в отставке: «Я совершенно не в теме, потому что ни с практикой, ни с теорией такого бизнеса не знаком. Я слышал, что такие фонды создаются, но лично меня это никогда не интересовало. Но лично я не пошел бы в такой фонд работать. Почему? Потому что там что-то может быть и не так…».
Виктор Илюхин, зампред комитета Госдумы по безопасности, бывший начальник управления по надзору за исполнением законов о госбезопасности Генпрокуратуры СССР, госсоветник юстиции 2-го класса: «Сотрудники спецслужб уходят в отставку, как правило, в весьма трудоспособном возрасте — в 45—50 лет и при этом получают весьма скромные пенсии. Нет ничего удивительного, что они идут работать в разного рода фонды, охранные структуры и иные коммерческие организации. Ясно, что на новой работе они задействуют в том числе и старые связи. Рассуждая абстрактно, это недопустимо. Но в реальности воспрепятствовать работе бывших силовиков в подобных структурах, не нарушая при этом конституционные права этих граждан, боюсь, невозможно».
Кто что может
В настоящее время организации, предоставляющие услуги на рынке законной (и не очень) защиты бизнеса, можно разделить на три категории.
Благотворительные фонды помощи органам правопорядка. Эти организации, как правило, созданы действующими руководителями подразделений (в основном МВД) и местными администрациями. «Жертвователи» могут рассчитывать как на благосклонность территориальных подразделений милиции, так и на необременительное, а главное, своевременное получение разрешений и лицензий от местных властей. Проще говоря, часто речь просто идет о соблюдении действующего закона. Сочетание этих факторов привлекает арендодателей небольших торговых центров и владельцев магазинов, поскольку нарушений в сфере розничной торговли много, а необходимых согласований еще больше.
Большинство клиентов таких организаций составляют мелкие предприниматели. Но и крупные фирмы предпочитают не портить отношения с подобными фондами — в качестве примера можно привести сибирский банк «Северная казна»: за 2002 финансовый год около 30% благотворительных средств (14 из 55 случаев оказания финансовой помощи) было выделено силовым структурам — без учета СЭС и пожарных.
Так, деньги были перечислены фонду обеспечения безопасности экономики и правопорядка, социальной поддержки ветеранов и сотрудников правоохранительных органов «Стратегия» на проведение торжественных мероприятий в честь 65-летия со дня образования подразделений БХСС-БЭП. В следующем году банк профинансировал празднование 66-летия со дня образования подразделений БХСС-БЭП и т.д. (информация взята с официального сайта банка).
Фонды ветеранов спецслужб. Такие фонды действительно создаются ветеранами спецслужб. Чаще всего «ветеран» — это мужчина в возрасте от 38 лет и выше, имеющий специфические навыки и опыт, мало пригодные для гражданской жизни. К тому же располагающий широким кругом знакомств среди действующих сотрудников органов безопасности и правопорядка.
Многие (хотя далеко не все) из этих фондов созданы с целью заработка. Ветеранские организации отличаются от благотворительных не только составом, но и спектром услуг. В этот перечень входят помощь при конкурентных наездах (не секрет, что в выяснении отношений между предприятиями зачастую участвует милиция или иное силовое ведомство), информационные услуги, такие как предоставление данных о предприятиях (включая номера счетов и копии балансов) и физических лицах (наличие машин, квартир и пр.). Некоторые даже помогают в проверке благонадежности новых кандидатов на работу.
Как пример условно можно привести фонд поддержки сотрудников и ветеранов органов государственной безопасности «Содействие», который предлагает своим клиентам среди прочих следующие услуги:
— выяснение биографических данных и других характеризующих личность сведений об отдельных гражданах;
— проверка надежности партнеров, конкурентов (юридических и физических лиц);
— поиск условий и обстоятельств, конкретных участников событий, которые привели к нанесению ущерба предприятию;
— изучение связей участников (выход на источники угроз предприятию, аналогичные факты в прошлом, конфликты интересов внутри предприятия).
Услуги организаций подобного рода обходятся намного дороже, поэтому к ним прибегает в основном крупный бизнес, хотя эпизодически могут пользоваться и предприниматели среднего звена.
Экспертно-аналитические бюро. Это промежуточное звено между благотворительными и ветеранскими фондами. Как правило, такое предприятие открывают три-пять (иногда больше) отставников в звании от капитана до подполковника. Возглавляет его бывший начальник отдела или зам. начальника управления либо департамента. Организация имеет броское название типа «Бюро экономической и информационной безопасности» (заметим — любое совпадение или ассоциация с, возможно, существующей фирмой под таким названием случайно).
Перечень производимых ею работ будет мало чем отличаться от предложений ветеранских фондов. Тем не менее возможности ее скромны. Такие организации ограничены либо территорией, на которой они действительно что-то могут (отдельный район города и т.д.), либо направленностью (железные дороги, авиатранспорт). Обратной стороной медали является сравнительная дешевизна их услуг, что позволяет прибегать к помощи подобных фирм предпринимателям средней руки.
«Не надо подставляться»
Павел Бузин, полковник, ветеран группы специального назначения «Вымпел»: «Прежде всего надо определиться. Организации, созданные ветеранами органов правопорядка, силовых структур и специальных подразделений, охраняют бизнес, а бандитские группировки «крышуют» его. Разница между моими коллегами и братками-ребятами начинается с первого же момента работы с бизнесменом. Принцип работы у бандитов был простой. Организовалась некая фирма. Они брали ее на примету и сразу же начинали собирать на нее компромат. На нее, на ее руководство, на простых сотрудников. Первые три года бандиты дают фирме нагулять жирок. А потом в кабинет хозяина предприятия приходят некие люди, и на столе изумленного фирмача появляется папка. После ознакомления с документами бизнесмену без обиняков называют сумму, которую он обязан платить ежемесячно. При этом никакой гарантии безопасности, охраны бизнеса или защиты информации «крыша» не дает. Фирма по их меркам считается отработанной. Охранные фирмы при нашей организации работают совершенно по-другому. Организуется какая-то контора. Ее руководитель приходит к нам и говорит: не могли бы вы заняться охраной нашего бизнеса? И с первого же дня мы начинаем заниматься их безопасностью, то есть делаем все, чтобы их бизнес не страдал от внешних недоброжелательных выпадов. Конечно, нам приходится пересекаться с бандитами, но мы не сотрудничаем и не помогаем друг другу. Что же до советов бизнесменам, оказавшимся под пятой братвы, то единственное, что я могу им сказать, — не надо было подставляться: вести черную кассу, уходить от налогов. Вряд ли мы будем помогать жадному барыге, который тихо набивал свою мошну, а когда прижали бандиты, побежал к нам и начал просить о защите. Мы работаем с порядочными бизнесменами, которые не только умеют зарабатывать деньги, но и в случае несчастья помогают нашим ребятам, пострадавшим при исполнении долга в Чечне. Я твердо знаю, что с их стороны помощь будет оказана».
Записал Дмитрий Руднев
«Бизнесмены, связавшиеся с криминальными структурами, заканчивают плохо»
Александр Агафонов, подполковник внешней разведки, президент группы компаний «Эгида», ветеран спецподразделения «Вымпел»: «Сейчас действуют как реальные, так и криминальные фонды (фонды, которые по происхождению и по сути остались криминальной «крышей», но приняли оболочку фонда). Реальные структуры заключают с клиентами договоры об обеспечении комплексной безопасности бизнеса, в которых прописаны все услуги и их цена. Затем за клиентом закрепляются сотрудники и начинается работа. Естественно, в договоре не может быть прописано то, что противоречит УК. Наиболее востребованными сегодня можно назвать информационные, охранные услуги, сопровождение сделок, то есть сбор информации о контрагенте, о его взаимодействии с «крышами», история бизнеса, рекомендации. Если клиент после заключения сделки все же теряет деньги, то меры по возвращению законные — от разговоров до тяжб. Спектр услуг реальных и нереальных организаций приблизительно одинаков. Различаются методы. Криминальные методы решения вопросов с конкурентами и контрагентами, конечно же, более эффективные. Но коммерсанты, которые пользуются услугами таких структур, как показывает мой опыт, обычно заканчивают плохо. Сами же эти структуры их либо убивают, либо разоряют. Потому что всякий раз, когда такая вот структура попадает в сложную ситуацию и ей срочно нужны деньги, она обращается к тем бизнесменам, которые им наиболее близки и которых они считают себе обязанными».
Записала Мария Баринова
Бюро добрых услуг
Перечень услуг организаций, занимающихся «опекой» бизнеса, весьма разнообразен. Видное место среди них занимает информационно-аналитическое обеспечение. Этой красивой формулировкой обычно обозначается продажа информации об организациях, включая номера счетов и сведения из годового баланса. Что касается физических лиц, то, как правило, справка или аналитическая записка сообщит вам дату рождения, место прописки, а также список имущества, которое числится за гражданином.
Не стоит льстить себя надеждой, что вся эта информация получена шпионским способом или из особо секретной базы данных. Как и простые смертные, ветеранские фонды и информационно-аналитические бюро обычно закупают диски с ворованными базами на черном рынке. Минус такого «аналитического» подхода — информация, устаревшая минимум на месяц, а максимум на несколько лет. Более того, с ее помощью невозможно выявить активы, которые оформлены на подставных лиц или дальних родственников, да и по зарубежной собственности сведения раздобыть, скорее всего, не получится. Единственным плюсом является стоимость услуги. Если бы базы данных закупал сам бизнесмен, ему это удовольствие обошлось бы от $1000 и выше.
Конечно, есть и исключения. Наиболее солидные и добросовестные предприятия, переросшие стадию «крыши», утруждают себя самостоятельным сбором и анализом информации, используя в том числе и собственную агентуру.
Другая услуга — поиск должников и возврат средств. Серьезные организации берутся за эту работу крайне неохотно и в основном занимаются долгами юрлиц. Причем долги должны быть подтверждены документами, имеющими юридическую силу. Не стоит питать иллюзий в отношении эффективности таких услуг. В лучшем случае вам грамотно составят заявление в милицию и их поисками займутся рядовые опера. В худшем — вас будут водить за нос.
С возвратом средств ситуация примерно та же, с одним небольшим исключением: в нашей стране разорить можно любую фирму, а вот получить с нее деньги — нельзя.
Пример из жизни: некий бизнесмен дал своему знакомому под расписку $500 тыс. на открытие ночного клуба. Клуб открылся, а деньги не возвращаются. Видимо, переговоры ни к чему не привели, и наш кредитор обращается в некое бюро.
Искусство кройки и шитья
В наши дни защита бизнеса зачастую включает в себя и борьбу с недобросовестными конкурентами, организующими наезды с участием правоохранительных органов. Их апофеоз — заказные уголовные дела, которые бывают двух типов. Тип первый — дела, возбужденные в отношении компании. Их особенность — отсутствие обвиняемых, то есть дело заведено, но на первом этапе никому из должностных лиц обвинение не предъявляется. Если руководство предприятия проявляет сообразительность и прекращает свою деятельность, подобные дела спускаются на тормозах.
Важнейшей составляющей такого уголовного дела, как правило, является информация, полученная от бывших или действующих сотрудников, обиженных на владельцев или руководство предприятия. Поэтому главное средство защиты от подобных наездов — чтобы как можно меньше людей знали о нарушениях, а в идеале отсутствие самих нарушений. Если же вам приходится увольнять «многознающего» работника, лучше это сделать полюбовно, поскольку затраты на разрешение конфликта с правоохранительными органами будут несопоставимы с выходным пособием, которое вы ему заплатите.
Нужно понимать: по-настоящему качественное дело, которое потом не развалится в суде, способен «сшить» только следователь экстра-класса, да и то при условии, что ему заранее будет известно, где копать.
Второй тип — дела, возбужденные в отношении физического лица. Если жертва защищена охраной, то ту же акцию вполне можно произвести с его женой или сыном. Чаще всего такие дела используются для выбивания долгов или давления на отдельных владельцев и менеджеров предприятия. У гражданина изымается оружие или наркотики, после чего следует предложение, от которого сложно отказаться. Обычно на дела подобного рода идут молодые и малоопытные сотрудники правоохранительных органов, поскольку профессионалы прекрасно осознают риск таких акций (например, существует опасность, что жертва, в свою очередь, пользуется услугами не менее солидной «крыши») да и их сложность.
Отличительной чертой таких дел является избрание меры пресечения, не связанной с арестом. Этому есть ряд объяснений. Клиент, который сидит в тюрьме, гораздо менее сговорчив. Это связано с тем, что по сложившейся практике арестованный на период предварительного следствия получает реальный срок, тогда как человек, находящийся под подпиской о невыезде, получает условное наказание. Да и сделки с его имуществом или банковским счетом чрезвычайно затруднены. Стоит оговориться: вышесказанное имеет смысл только в том случае, если наезд осуществляет группа нечистоплотных чиновников. Если же вы перешли дорогу государству в целом, то сидите вы в тюрьме или не сидите, роли не играет, да и сама законность становится понятием относительным.
Меры противодействия как в первом, так и во втором случае стандартные. Прежде всего стоит потратиться на хорошего адвоката. Не на дорогого, а именно на хорошего. Лучшие адвокаты по такого рода делам — это бывшие следователи, поскольку они знают, где обычно химичат их бывшие коллеги. Это сразу снизит вероятность того, что вы сами себе навредите, сказав на допросе лишнее. По возможности следует привлечь к делу внимание прессы, поскольку любая публикация вызовет шквал проверок со стороны начальства. Система МВД устроена так, что всякая проверка должна найти недостатки (иначе влетит самим проверяющим) и, вполне возможно, сама развалит дело. Да и вероятность того, что проверяющий окажется лицом незаинтересованным, чрезвычайно велика. Единственное, чего не стоит делать, если в отношении вас возбудили уголовное дело, — это пытаться найти «крышу». Больших услуг, чем адвокат, она вам не окажет, а денег возьмет не в пример больше, вне зависимости от результатов.
Михаил Правоторов
Там его проблемой начинают заниматься и выясняют (в течение полутора часов), что помещение арендовано, предприятие оформлено на третьих лиц. А должник там числится директором, и всей собственности у него — квартира, машина и восемь участков в Подмосковье. Все это на полмиллиона долларов точно не тянет. В конце концов бизнесмену пришлось проститься с большей частью своих денег. На улице — не 90-е, и при помощи утюга деньги выбивать никто не будет, а законных средств их вернуть нет (да и деньги уже давно потрачены). Стоит также упомянуть, что до этого вышеупомянутый бизнесмен несколько лет платил за «крышу» данному бюро.
Наконец, «крыша» обязуется предотвращать акции, дезорганизующие бизнес заказчика. То есть, попросту говоря, наезды с использованием контролирующих и правоохранительных органов.
Наезд можно разделить на две фазы — оперативную и следственную. Первым «звонком», свидетельствующим о том, что на вас наехали, является приход пристрастных и неподкупных проверяющих. Их неподкупность часто объясняется тем, что деньги они уже получили из других рук. Или же деньги получает непосредственный начальник, а исполнители просто стараются выслужиться.
В этой фазе услуги «крыши», как правило, действенны. Приехавший отставной опер может договориться со своими бывшими коллегами и спустить ситуацию на тормозах. Даже если не договорится — есть время выйти на руководство и решить вопрос на более высоком уровне.
Вторая фаза (назовем ее следственной) начинается тогда, когда уголовное дело уже возбуждено. В этой фазе может помочь только очень серьезная организация, поэтому ее содействие будет стоить весьма недешево. Взятка следователю за прекращение уголовного дела или превращение его в «висяк» в Москве начинается с $5 тыс., но может достигать и нескольких десятков тысяч. Причем эту сумму нужно умножить на два — примерно столько же придется заплатить за услуги «крышующей» организации. Самое интересное, что иногда толковый адвокат, специализирующийся на уголовных делах, сделает все быстрее и дешевле.
Опасайтесь подделок!
У всякого, кто решит защитить свой бизнес, уйдя под опеку подобных организаций, возникает проблема выбора. К тому же на этом рынке, как и везде, попадаются шарлатаны, которые просто «разводят» доверчивых и запуганных коммерсантов на деньги.
Как вести себя мелкому бизнесу, более или менее понятно. Достаточно обратиться в местную администрацию, и вам с радостью подскажут название и координаты курирующей организации. У крупных бизнесменов тоже не возникает вопросов, поскольку, как правило, начальником охраны или службы безопасности у них работает отставной генерал ФСБ (МВД в этих структурах как-то не жалуют), на худой конец — полковник, который прекрасно ориентируется в хитросплетениях системы. А вот представители среднего бизнеса довольно часто попадают впросак и впустую платят деньги (иногда очень большие).
«Сейчас появилось множество разного рода фондов и ассоциаций, созданных якобы при участии силовых структур. Развелось огромное число мошенников, которые используют такие «фонды» для личного обогащения», — сетует высокопоставленный собеседник «Профиля» в центральном аппарате МВД.
«Иногда мошенники прикрываются именами фондов с репутацией, — рассказывает председатель правления международного общественного фонда «Правопорядок-Центр» Владимир Заречнев. — Например, я однажды даже ездил на встречу с самим собой. Этот человек, который даже в армии не служил, представлялся моим именем и собирал деньги с бизнесменов на подарки сотрудникам ФСБ накануне профессионального праздника. К моменту нашей встречи он сумел обмануть таким образом уже человек пять-шесть. В основном — средний бизнес. Я с ним поговорил, конечно, очень неласково. Больше он не проявлялся».
Характерно, что бизнесмены не увидели в просьбе мошенника скинуться ко Дню чекиста ничего странного.
«Спасти силовые фонды от мошенников могло бы введение аккредитации, — продолжает милицейский генерал. — Отличить реальный фонд от нереального можно в первую очередь по составу учредителей: в реальном фонде в их число входят уважаемые в ведомстве действующие или бывшие сотрудники. Кроме того, необходимо посмотреть на деятельность фонда, проведенные им мероприятия, проверить, насколько фонд вовлечен в программы, организованные соответствующим ведомством».
Настоящая «крыша»
Эта реальная история. Сергей (имя по его просьбе мы изменили) долгое время работал опером в одном из московских УБОП. Затем ушел на пенсию и открыл свой бизнес — булочную-кондитерскую. Работает он месяц, работает другой, и тут к нему заявляются два лихих джигита.
Дети гор сразу взяли быка за рога:
— Ти нам дэнэг дольжен.
— За что?
— Ми твоя крища.
—Сколько денег-то?
— Дэсят тысяч.
Ну, думает Серега, будут вам деньги.
— Ребята, все понимаю, но нет у меня здесь такой суммы, это ж одна из моих торговых точек, а крупную наличность я держу в офисе, поехали туда, я вас к своему кассиру отведу, он вам все и отдаст.
У бандитов глаза загорелись: сеть торговых точек, офис в центре! «Щас, — думают, — прикрутим бизнесмена по полной».
Серега, не будь дурак, садится в машину и везет братков в родной УБОП. А там полным ходом идет ремонт, фасад обновляют, табличка снята, в коридорах краска-шпатлевка.
Заходят в здание. У Сереги полно знакомых: полгода назад уволился. Все с ним здороваются, жмут руку. Братки на понтах, убоповские опера на них косятся, не могут понять, в чем дело.
— Серега, кто это?
— Да моя крыша, вот к кассиру за деньгами идем.
Опера приветливо улыбались джигитам и неторопливо следовали за троицей. А Серега тем временем подвел джигитов к кабинету своего бывшего начальника. Вошли, поздоровались. Бывший опер, указывая на человека, сидящего в кресле, говорит браткам:
— Ну вот тот, о ком я вам говорил.
— Эээ, слющай, ти нам дэнэг должэн, — насели горцы на полковника.
Старший офицер управления по борьбе с оргпреступностью смотрит на джигитов и не может понять, в чем дело.
— За что деньги-то?
— Как за что? За крищу.
— Так за крышу мы деньги на ваш счет в конце прошлой недели перевели…
Около приоткрытой двери уже собралась группа корчащихся в конвульсиях оперативных сотрудников.
— Эээ, какой счет, баран! Двадцать тысяч давай!
— Серег, че это за клоуны? — возмутился убоповец.
— Как чего? Крыша, вы разве не поняли?
Полковника осенило! Он затрясся мелкой дрожью и, не отрывая взгляда от джигитов, начал судорожно шарить по ящикам стола. Наконец табельный пистолет был найден.
— Да я вас, уродов, прямо здесь положу!
— Э-э-э, ти нас пистолэтом нэ пугай, давай дэнги, проблеми будут.
Опера в коридоре уже ползали по полу, из последних сил пытаясь сдержать приступы гомерического хохота.
Несмотря на браваду, вид пистолета начал пробуждать в незадачливых братках проблески интеллекта. Обернувшись на хохот оперов, они почувствовали себя как-то неуютно.
— Ребята, вы, что такое УБОП, знаете? Улыбнитесь, вас скрывают скрытой камерой, — поведал кавказцам Серега.
Через минуту оперативники, утирая слезы, джигитов скрутили и вывели из кабинета.
— Серый, если б ты сейчас у меня работал, я б тебе за такие шутки строгача влепил, — только и смог выдавить из себя полковник.
Записал Дмитрий Руднев
Некоторые рекомендации
Во-первых, как рассказывают сами сотрудники правоохранительных органов, серьезных ветеранских организаций в городе две, максимум три (исключение составляют Москва и Питер). Во-вторых, занимаются они не только коммерцией, но и настоящей благотворительностью.
И в-третьих, серьезная контора никогда не возьмется за закрытие уголовных дел по особо тяжким статьям (убийство, изнасилование, разбой), да и больших денег сразу требовать не будут. Ведь для решения вопросов подобного рода придется обращаться к бывшим сослуживцам, которые таких действий просто не поймут. Далее, дела по тяжелым обвинениям, как и особо резонансные (то есть попавшие в СМИ), находятся на контроле слишком у многих начальников. Да и совесть не позволит… Да-да! Именно совесть.
Что же касается денег, то серьезная организация их получит в любом случае, поскольку клиенты прекрасно понимают, что будет с предприятием в случае неуплаты. А вот несерьезные как раз и могут потребовать предоплату, мотивируя ее оперативными расходами или ценой взятки. Конечно, серьезное заведение при работе с наездом госорганов тоже будет проводить не только официальные мероприятия (подключение юристов, составление ходатайств), но и неофициальные. Однако о первых вам расскажут в подробностях, о вторых вы вряд ли узнаете. Таковы уж «конторские» принципы.
Наконец, очень важно понимать, кто и, самое главное, что решает. Многим кажется: ФСБ может прикрыть бизнес лучше, чем МВД. Это не так. Органы БЭП являются милицейской структурой, и бывшему милицейскому полковнику договориться с действующим всегда проще (они, как правило, общались еще по службе), чем бывшему чекисту с ментом. Реальным влиянием на сотрудников МВД обладают, пожалуй, только организации, близкие к управлению М ФСБ, которое занимается надзором за милицией, либо имеющие самостоятельные ходы к высокопоставленному милицейскому начальству. Остальных милиционеры могут и послать.
Тем не менее каждую конкретную организацию стоит рассматривать отдельно. Серьезные люди с серьезными возможностями могут быть и среди бывших чекистов, и среди бывших сотрудников МВД.
«Какой фонд лучше, ответить сложно, — говорит наш собеседник в МВД. — Вообще, сама идея, что я плачу деньги и покупаю индульгенцию, — порочна. Если строишь бизнес на неправовой основе, не поможет никакая оболочка. Однако если установлены длительные отношения, основанные на реальных социальных программах, — любой фонд сможет защитить. К тому же многое зависит от конкретной ситуации и задач бизнеса. Просто надо учитывать специфику ведомства. МВД, конечно же, самое многочисленное ведомство с сильным юридическим аппаратом».
Выходцы из конкурирующих контор с такой точкой зрения не согласны. «Отставники МВД занимаются «крышеванием», — сказали «Профилю» в фонде социальной поддержки ветеранов разведки и дипломатической службы «Честь и достоинство». — Правда, они эту деятельность называют иначе. Пишут, например, «оказание юридических услуг». Что касается более серьезной работы, того, чем занимается наша фирма, — это оказание информационно-юридических и консалтинговых услуг. То есть сбор информации, ее анализ и передача рекомендаций нашим партнерам. Причем мы стараемся не использовать в работе связи с коллегами из спецслужб».
«Оборотни» с телефонами
Госструктуры, следящие за тем, чисты ли на руку представители бизнеса, за чистотой собственных действий порой не могут уследить. Еще бы, искушение стать непосредственными участниками бизнеса побороть почти невозможно. Если бы случай с арестом 167,5 тыс. телефонов, ввезенных компанией Motorola для салонов «Евросети», не был столь вопиющим, арестовавшее партию управление К МВД оставалось бы в глазах общественности доблестным борцом с контрафактом. Но на этот раз Motorola молчать не стала.
Арест произошел уже после уплаты НДС и таможенных пошлин — таможенники признали телефоны абсолютно легальными. МВД же, назвав ввезенные телефоны контрафактом, по сути, обвинил Motorola в незаконном использовании своей же торговой марки! Лишь после того, как Motorola пригрозила обратиться к американским властям, МВД в полном объеме отозвало свои заявления.
Обычно конфискат поступает в распоряжение РФФИ, имеющего право реализовать товар еще до решения суда. Фонд сам выбирает продавцов, которые сбывают товар дружественной структуре по явно заниженным ценам. После этого телефоны продают еще раз — но уже по рыночной цене. Разница оседает в карманах участников процесса. «За последние два года система реализации задержанного товара превратилась в высокодоходный бизнес, и, по нашим оценкам, есть признаки формирования устойчивой межведомственной преступной группы с оборотом, приближающимся к сотням миллионов долларов, — говорит Кирилл Кабанов, председатель Национального антикоррупционного комитета. — Эти деньги присваиваются узкой группой лиц. Мы можем предполагать, что в нее входят представители РФФИ, а также Генпрокуратуры, МВД и других силовых структур и правоохранительных органов».
Лучшая защита
Конечно, далеко не все благотворительные и ветеранские организации занимаются подобной деятельностью. Более того, сами эти услуги оказываются все менее востребованными, поскольку структура бизнеса постепенно меняется.
Все больше предприятий работают вбелую. Они без испуга воспринимают приход проверяющих. Расхожий слоган «Заплати налоги и спи спокойно» потихоньку приходит в нашу жизнь. Грамотное оформление отношений между предприятиями позволяет спокойно предъявлять претензии в суде, а не искать способы вернуть черный нал, который был отдан за некачественный товар.
Как только большинство предпринимателей поймут (или смогут) работать, не выходя за рамки правового поля, услуги большинства «крыш» окажутся не востребованными. Правда, это дело, может быть, и недалекого, но будущего. Так что на «крышу» надейся, а сам не плошай.
Последние новости о борьбе и противодействии коррупции в России читайте в наших группах: : Facebook, ВКонтакте, Одноклассники, Twitter и в Livejournal
|
