10 ноября (28 октября по старому стилю) 1916 г. около 21 часа посты наблюдения и связи русского Балтийского флота, расположенные на о. Даго (Хийумаа) и у Ревеля (Таллин), засекли несколько взрывов на минных заграждениях так называемой передовой позиции у входа в Финский залив. Наших кораблей в море не было, значит, преодолевали передовую позицию немцы. И в 2 часа 30 минут 11 ноября эсминцы противника начали обстреливать из орудий Балтийский порт (ныне эстонский город Палдиски). В течение получаса они вели огонь. Затем отряд опять направился в сторону минного поля.
На перехват неприятеля выходила минная дивизия Балтийского флота, но из-за сильного тумана ей вскоре пришлось вернуться. И все же береговые посты до 8 часов утра перехватывали сигналы "ММ" ("Имею минную пробоину") от немецких кораблей, находившихся в районе передовой позиции.
Словом, "немногие вернулись с поля" - всего четыре эскадренных миноносца из состава Х германской флотилии. Уходили на задание в Финский залив одиннадцать кораблей. Флотилия перестала существовать, хотя русские не произвели в ту ночь ни одного орудийного выстрела, ни одной торпедной атаки.
ПРОПАВШАЯ "ГЕОГРАФИЯ"
Х флотилия, базировавшаяся в занятой немцами в мае 1915 г. Либаве (Лиепае), формировалась из новых эсминцев. Возраст каждого составлял от одного до полутора лет, а по боевым характеристикам они приближались к нашим "Новикам".
Либавские эскадренные миноносцы - фактически однотипные корабли, хотя обозначались разными буквами - S, V и G. Но это лишь названия верфей, где велось строительство: S - "Шихау", V - "Вулкан" в Щеттине, а G - "Германия" в Киле. "География" лишний раз доказывает, что Германия бросала все силы на создание первоклассного миноносного флота. А тут за одну ночь кайзер сразу потерял восьмую часть всех эсминцев, погибших за четыре года войны.
Немецкое командование, естественно, старалось скрыть от Берлина и общественного мнения истинные причины неудачной операции Х флотилии. Русским, в свою очередь, требовалось лишь точно определить потери неприятеля и выяснить, почему ему удалось прорваться к Балтийскому порту.
Наша разведка располагала данными, что ночью 11 ноября в Либаву вернулся эсминец G-89, а днем в порт пришли еще три корабля - S-56 (флагманский), V-77 и V-78, с которых в госпиталь отправили более 100 моряков. Предполагалось, что их подобрали с тонущих эсминцев. В течение 11 ноября две дивизии Балтийского флота - сторожевая и тральная - обследовали все фарватеры между Ревелем и Ганге, но противника не обнаружили. Зато на побережье специально снаряженные воинские команды и местные жители нашли выброшенные на мелководье шлюпки, буйки, пояса и другие предметы с кораблей V-72, 75, 76, S-57, 58, 59 и G-90, что подтверждало данные радиоперехватов об их гибели на минах.
Уже 15 ноября специальная комиссия, снаряженная командующим БФ, доложила об ущербе, понесенном Балтийским портом. И вот что зафиксировано в ее документах. Сначала по портовым сооружениям (суда в бухте отсутствовали), а потом и по городу было выпущено 162 фугасных и шрапнельных снаряда. Повреждено 24 здания, в том числе вокзал и вышка поста наблюдения, погибли 10 человек, из них 8 мирных жителей.
При опросе солдат, попавших под бомбежку, один из них сообщил, что в порту на оконечности дамбы незадолго до обстрела "наблюдал огонь от фонаря". Вход в бухту затемнялся, без ориентиров или лоцмана зайти в нее было невозможно. Горевший фонарь приводил к мысли, что в городе действовала немецкая агентура. Тем более накануне набега эсминцев артиллерия Балтийского порта "грузилась на виду местных жителей" в эшелон, чтобы следовать в район Риги.
Эти факты, показывающие "управляемость" с "нашего берега" захождением вражеских кораблей в гавань, заставили штаб флота подключить к расследованию жандармерию. "Атаку Балтийского порта" посчитали главной целью операции Х флотилии. Почему эсминцы безрассудно полезли на минное поле, комиссия разбираться не стала.
О ЧЕМ УМОЛЧАЛ ВИТИНГ
Наши историки обратились к этой не вполне понятной операции немцев после выхода в свет воспоминаний бывшего начальника Х флотилии капитана 1-го ранга Франца Витинга, в ту ночь находившегося на эсминце S-56. Эту книгу в 1921 г. выпустило мюнхенское издательство Лемана. Называлась она "На море непобедимы". Ничего странного в названии нет, так как гибель Х флотилии - только один из эпизодов действий кайзеровского флота на Балтике.
Витинг подробно восстановил картину той ночи. Флотилия, как писал отставной капитан, направлялась в Финский залив, "имея назначение" найти и атаковать русские силы. Эсминцы шли кильватерным строем 21-узловым ходом. Через два часа флагман получил первое трагическое известие, что один из трех концевых кораблей (V-75) наскочил на мину. Согласно инструкции при каждом подорвавшемся судне должны оставаться два соседних. И начальник флотилии принимает решение продолжать операцию с 8 эсминцами.
Тогда Витинг еще не знал, что второй взрыв разнесет V-75 на части, а подошедший к нему на помощь S-57 также подорвется. Это уже не было случайностью. Командир G-89, приняв на борт команды двух ушедших на дно эсминцев, понял безвыходность ситуации и повернул обратно в Либаву. Только около полуночи (по петербургскому времени) начальник флотилии, уже пройдя передовую позицию, получил радиодонесение о причинах гибели V-75 и S-57.
После 2-часового безрезультатного поиска русских судов в устье Финского залива Витинг направил свои эсминцы к Балтийскому порту. Обстреляв город, флотилия стала поспешно уходить домой. Капитан 1-го ранга, имея координаты "встречи с минами" V-75 и S-57, приказал взять курс севернее. Но уже через час до флагманского корабля донеслись отзвуки взрыва и орудийной стрельбы в конце кильватерного строя. Предполагая, что появились русские крейсера, начальник флотилии начинает разворачивать головные корабли для боя...
Но, оказалось, причины "кильватерной сумятицы" в другом - подорвался шедший седьмым V-72. Его попытался взять на буксир V-77, но когда это не получилось, снял с него команду и несколькими залпами добил своего "собрата", что Витинг и принял за атаку русских. Через несколько минут капитан 1-го ранга понял свою ошибку. Ведь сразу после поворота G-90 налетел на мину. Теперь начальник флотилии решил нарушить режим радиомолчания, чтобы разобраться в обстановке и собрать эсминцы в строй. В ответ послышались тревожные доклады: вокруг наблюдаются мины заграждения.
Витинг назвал это "захлопнутой мышеловкой". За те три часа, что судьба отвела немцам на выход "к собственным водам", в эфире прозвучали еще три сигнала "ММ" - от S-58, S-59 и V-76. Добивали поврежденные эсминцы своими же торпедами.
...В книге "На море непобедимы" приводится лишь описание неудачного похода. Впервые перевод воспоминаний бывшего начальника Х флотилии на русский язык изложен в "Морском сборнике" №№ 8-9 за 1922 г. Ответ на вопрос, почему Витинг повел свои новейшие эсминцы через передовую позицию русского Балтийского флота, не появился и в журнальной статье.
В 1939 г. "Морской сборник" (№10) вновь возвращается к этой теме. Теперь уже при анализе событий используются и "некоторые неопубликованные в печати немецкие официальные документы". В итоге "Морской сборник" делает вывод, что германцы, "имея общие сведения о создании русскими передовой позиции, точного места заграждений не знали... Таким образом, чрезмерная самоуверенность, породившая недооценку существующего оборудования этого района, явилась основанием для посылки Х флотилии в набег через наиболее действительно загражденный минами район".
Валентин Пикуль в своем романе-хронике "Моонзунд" как бы развивает эту версию, посвятив гибели флотилии Витинга почти целую главу. Сюжет начинается с того, как русская морская разведка подсунула кайзеровскому лейтенанту якобы секретные карты с планами минных постановок у Финского залива, где и были обозначены фарватеры для прохода кораблей. Очень удобная версия, но все же "Моонзунд" - творение художественное, хотя в его основе - документы и воспоминания участников тех событий.
Здесь, кстати, в качестве свидетельства приводятся и выдержки из дневников капитана 2-го ранга И.И. Ренгартена. Дневники офицера, частично опубликованные в журнале "Красный архив" еще в 1927-29 гг., до сих пор часто используются как источники по истории Первой мировой войны и революции на Балтийском флоте. Но нас интересует в первую очередь то, что Иван Иванович Ренгартен тогда занимал должность начальника разведотделения оперативной части штаба БФ. А в сентябре 1914 г. он испытал первый на флоте радиопеленгатор. После этого приемники-"засекатели" (изготовленные, замечу, по чертежам Ивана Ивановича) тайно установили по всему русскому побережью и подчинили разведотделению. Вопли "ММ", посылаемые в эфир кораблями Х флотилии, точно запеленговали именно "слухачи" Ренгартена. Ему-то командующий флотом вице-адмирал А.И. Непенин и поручил возглавить комиссию по изучению прорыва немецких эсминцев к Балтийскому порту.
Схема операции Х флотилии. Рисунок Владимира МАРЮХИ
В дневниках своих, написанных до 1917 г., Иван Иванович, понятно, многого недосказывает - война требовала осторожности. Это потом, в революцию, когда анархия пойдет гулять по флоту, он станет откровенно излагать все события. А в ноябре 16-го капитан 2-го ранга, вернувшись из Балтийского порта, занесет в дневник всего несколько абзацев. Но какие там есть слова! Почти разгадка, что дело не в "секретных фарватерах". Разведчик, несомненно, отметил бы свой успех, но читаем: "Андриан (так звали командующего)... распорядился за умные минные постановки представить князя к награде. Миша не зря старался... и окончательно запутал их (немцев) своим планом". Ренгартен знал толк и в этом деле, так как в начале войны служил флагманским минным офицером.
А князь в штабе всего один. Капитан 1-го ранга Михаил Борисович Черкасский, с 1916 г. флаг-капитан (то есть помощник начштаба) по оперативной части.
КНЯЖЕСКАЯ ПОЗИЦИЯ
Пришлось собирать материалы и по князю Черкасскому. Он погиб молодым, 36 лет от роду, в начале Гражданской войны. А боевая биография его, как и у многих морских офицеров того времени, началась с русско-японской войны. Михаил Борисович отличился при обороне Порт-Артура, за храбрость удостоен двух орденов.
Затем плавал на Балтике, а в 1914 г., окончив Морскую академию, был назначен в штаб БФ. Здесь близко сошелся с капитаном 1-го ранга А.В. Колчаком, будущим командующим Черноморским флотом, а потом сибирским диктатором и несостоявшимся "верховным правителем России". Видимо, это обстоятельство на долгие годы "выбросило" имя князя из нашей военно-морской литературы. Так что самая неожиданная находка ждала при просмотре "Морских записок" - журнала, выходившего в Нью-Йорке. В 1952 г. там опубликован небольшой исторический очерк "Флаг-капитаны штаба Балтийского флота", где целая страница посвящалась князю Черкасскому. И есть то, что нужно, - о событиях 16-го года.
...Эти заграждения (4000 мин) ставились в мае. Протяженность передовой позиции хорошо видна на прилагаемой к статье схеме. Но обратим внимание на следующие детали. Михаил Борисович, готовя план операции, решил включить в "общую диспозицию" и "заградительное поле" германского флота, действующее еще с августа 1914 г. Чтобы сбить противника с толку, на южной оконечности передовой позиции мины сбрасывались "демонстративно открыто". Вражеская агентура на это клюнула, и только здесь немцы точно определили "границу опасности" для своих судов, посчитав, что между "заградительным полем" 14-го года и новыми своими заграждениями русские оставили проход.
В августе-октябре нескольким кайзеровским субмаринам удалось прорваться через передовую позицию, это укрепило сомнение германского морского штаба в существовании "каких-либо сильных препятствий" у Финского залива. Неслучайно курсы Х флотилии почти совпадали с курсами подлодок.
В сентябре Николай II, стоявший на посту Верховного главнокомандующего, отстранил от должности командующего Балтфлотом адмирала В.А. Канина за низкую активность "при довольно благоприятной обстановке", когда германский флот до и после Ютландского боя был прикован "событиями к Северному морю". Ютландский бой - сражение между главными кайзеровской и британской эскадрами. Затишье на Балтике "не использовалось Каниным" для операции против коммуникаций противника.
Осенью, когда на флагманский мостик БФ поднялся Непенин, ситуация поменялась. Немцы, перекинув свои взоры на Балтику, решили до зимы уничтожить основные силы русских в Финском заливе. Преодоление передовой позиции тревоги не вызвало, далее - чистая вода до самого Кронштадта.
В "Морских записках" приводятся выдержки из рапорта флаг-капитана командующему флотом: "Проход лодок через нашу позицию легко закрыть установлением еще одного противолодочного заграждения (его, кстати, выставили в середине октября из 705 мин на глубину 55-90 метров. - Прим. В.У.)... Преодоление минными крейсерами... невозможно. Дополнительной разведки у позиции неприятель не ведет, недооценивает эту опасность для судов".
Рапорт датирован 4-м октября. На следующий день Непенин поставил резолюцию: "Действуйте. Это важнее наступательных плаваний". Операция Х флотилии лишь подтвердила неосведомленность германского командования о русских заграждениях. В результате семь эскадренных миноносцев поглотили осенние воды Балтики. Из Ютландского боя не вышли - это к слову - пять немецких эсминцев (всего там погибли десять кораблей кайзера).
* * * А как же сложилась дальнейшая судьба князя? В 1917 г. Черкасского назначают начальником штаба БФ и производят в контр-адмиралы. Уволенный в отставку вскоре после Октябрьской революции, Михаил Борисович уезжает на родину, чтобы "не видеть, как флот пожирается огнем раздора". Но Гражданская война настигла его и дома, в Полтавской губернии. В 1918 г. Черкасский был убит.
Мне кажется, это о нем говорил Владимир Галактионович Короленко в своих горьких письмах из Полтавы: "В... кровавом пекле сгорела и жизнь молодого адмирала, которого растерзали только за то, что он больше не хотел воевать".
|