|
" Полгода назад нижегородские правозащитники Дмитриевский и Каляпин оценили свою жизнь без скидок: «Плохо еще работаем — гранату в окно никто не бросил». «Граната» дождалась своего часа и рванула на поражение в конце августа.
Инспекция федеральной налоговой службы по Нижегородскому району Нижнего Новгорода начала принудительное изъятие со счетов Общества российско-чеченской дружбы (ОРЧД) грантовых денежных средств, полученных в течение трех лет от Европейской комиссии и Национального фонда поддержки демократии (США). Обоснование — недоимка по налогу на прибыль. И как следствие — штраф на общую сумму более миллиона рублей. В число арестованных средств вошли 12 тысяч евро, собранных читателями немецкого издания «Билд» на лечение 17-летней Зареты Сулеймановой, лишившейся глаза во время обстрела ее дома российским вертолетом.
Справка «Новой»
ОРЧД — известная общественная организация, базирующаяся в Нижнем Новгороде. С 2000 года активно занимается оперативным распространением информации о ситуации с правами человека на Северном Кавказе, отстаивает интересы жертв военных преступлений, помогает детям и инвалидам, пострадавшим в ходе военного конфликта. Издает газету «Право-защита», ежедневно на собственном сайте публикует пресс-релизы с информацией о нарушении прав человека в Чечне.
Стас Дмитриевский, исполнительный директор ОРЧД, позвонил со словами: «У нас совсем плохо». Дмитриевский — патологический оптимист и романтик, и слова означали, что ехать надо немедля.
Разрешения на пикет не получили — не выдержали трехдневного срока со времени подачи. Но санкционированный или нет этот пикет, по большому счету, было уже неважно. Надо было успеть по двум причинам: налоговики уже списали все подчистую с рублевых счетов. Это первое. И второе — в этот же день Дмитриевский был приглашен в прокуратуру для предъявления обвинения по статье «Разжигание межнациональной розни». Поводом стала публикация в марте 2004 года в газете «Право-защита», издаваемой ОРЧД, обращения к российскому народу Аслана Масхадова.
Рассчитывать, что обвиняемый Дмитриевский задержится на свободе, было можно. Возникал вопрос: логично ли?
На крайние меры — пикет — решились единогласно. В полном составе Нижегородского отделения в количестве семи человек.
Оксана Челышева, редактор газеты «Право-защита», встретила на вокзале и повела домой пить кофе. У Оксаны квартира в доме барачного типа, где живет она с дочерью Аней (11 лет) и родителями. Сорок метров на четверых — это и по нижегородским меркам меньше некуда. В марте все почтовые ящики вокруг были забиты листовками, в которых ее называли одной из «нелюдей, которые наживаются на трагедиях большинства…». Еще там были слова про «чеченскую подстилку — Оксану Челышеву…» и призывы конкретно с ней бороться c указанием адреса. Но контекст жизни Оксаны в указанных квадратных метрах ветхого жилого фонда не соотносился с текстом листовки в части упоминания наживы. Соседи тогда звонили в дверь к Оксане и с извиняющимися лицами отдавали желтые жеваные бумажки.
Она обратилась в прокуратуру. Нехотя возбудили дело по факту угроз. Подозреваемых не нашли. Оксана другого развития событий не ожидала. Но, с другой стороны, не ожидала и того, что следователь после очередной беседы с ней заметит: «Все-таки вы не за деньги работаете». А потом добавит: «Правильно я сделал, что в Чечню не поехал. Не нужны мне эти быстрые погоны».
В школу и обратно 11-летнюю Аню водит дедушка. Так спокойнее. Соседи по-прежнему здороваются. А первого сентября Аня тайком от мамы взяла с собой в школу фотографии из Беслана и устроила свой личный день памяти.
Пока ждем Стаса, Оксана рассказывает хронику событий за последние полгода.
В январе возбуждение дела по факту публикации текста Масхадова. Сначала предъявили обвинения в призывах к экстремистской деятельности. Потом отдали текст экспертам. Те призывов не обнаружили, зато усмотрели межнациональную рознь. Дело из ФСБ передали в Нижегородскую прокуратуру, где уже 8 месяцев идет следствие. Допросили всех сотрудников и Нижегородского, и Чеченского отделений ОРЧД. Корректность следствия особенно отчетливо ощутила грозненский корреспондент Фатима Такаева. Ей повестку привозили на дом вооруженные люди в масках. Наконец выявили конкретного обвиняемого — главного редактора газеты «Право-защита» Дмитриевского.
В марте — история с листовками, призывающими расправиться с Челышевой.
В апреле, когда Дмитриевский и Челышева были в отъезде, в налоговую инспекцию вызвали главного бухгалтера ОРЧД Наталью Чернилевскую. В частной беседе начальник инспекции предложил Наташе подумать о себе и собственном ребенке. Обещал подыскать более высокооплачиваемую работу.
В это же время по всем каналам нижегородского ТВ в новостных блоках несколько дней подряд шли телевизионные ролики, в которых главный редактор нижегородского издания «Новое дело» Андрюхин рассказывал, как ОРЧД «питается с руки Запада и подкармливает террористов». В кадре в это время бородатые боевики отрезали голову русскому солдату.
В августе — налоговые проверки. В результате списаны все рублевые средства. Это означает, что фактически вся работа и российского, и чеченского отделений блокирована. Едва успели выдать сотрудникам зарплату. Ни на телефон, ни на командировки нет ни копейки. Арбитражный суд отказался приостановить списание средств до рассмотрения дела по существу.
Оксана вообще-то умеет излагать суть дела без эмоций, но в одном месте не выдерживает: «Представляешь, когда мы получили инкассовые ордера, там было написано, что ОРЧД — предприятие. Даже не организация…».
Звонит в дверь Дмитриевский, мы собираемся вместе идти в прокуратуру получать предупреждения о том, что пикет будет не санкционирован со всеми вытекающими. Стас критически осматривает Оксану и говорит: «Потеплее оденься. Может, в кутузке несколько дней сидеть придется».
В прокуратуре совсем молодой сотрудник предлагает Дмитриевскому подписать уведомление в отказе на проведение митинга. У сотрудника — золотой браслет с цепочкой на руке и растерянные глаза. Он в третий раз уточняет: «Так вы все равно будете проводить пикет?». «Будем обязательно», — ставит его в тупик Дмитриевский и, подписывая бумаги, вкратце излагает, из-за чего пикет. Дмитриевскому почему-то кажется, что прокурорский будет вникать.
До пикета остается три часа. Стасу еще надо успеть попасть к следователю по повестке в качестве обвиняемого. Он еще не знает, что оттуда вернется с подпиской о невыезде.
Сидим в кафе и пьем чай из пластиковых стаканчиков. Спрашиваю: «Почему сейчас вас хотят уничтожить? Вроде чеченская тема поутихла?».
— Просто очередь до нас дошла. Сначала взяли под контроль телевидение. Потом — нечестные выборы и превращение парламента в придаток президентской администрации. Дальше — Ходорковский. Никто больше оппозицию финансировать не посмеет. Остались мы — неправительственные организации с независимыми источниками финансирования. Все последовательно и логично. Я не думаю, что сейчас налоговые инспекции ко всем придут. Это как с Ходорковским. Всех олигархов никто сажать не собирается. Мы будем в качестве пугала. За последние годы мы здорово расширились. Авторитет вырос. У нас в рассылке около 200 авторитетных зарубежных адресатов, среди них Еврокомиссия, Госдепартамент США, ПАСЕ, крупные СМИ, МИДы… Я не склонен преувеличивать нашу значимость, но так уничтожать маленькую организацию, которой мы были еще три года назад, было бы неинтересно.
Через два часа под противным моросящим дождем два десятка пикетчиков пытаются пройти к зданию налоговой незамеченными. Приходится идти в обход, потому что везде расставлены посты милиции. Чучело начальника налоговой Трифонова, которое планируется сжечь, мокнет под дождем, меняясь в лице. На него набрасывают оранжевый дождевик, временно окрестив «Ющенко». Еще в руках у нижегородской оппозиции два флага — российский и чеченский — и плакат: «Руки прочь от денег общественных организаций».
У налоговой ждут журналисты и автобус с омоновцами. Свобода слова умещается в десять минут, за которые девчонки Таня Банина и Лена Софронова успевают развернуть свой плакат и поднять флаги. А стоящий перед ними Дмитриевский с побледневшим лицом говорит в камеры то, что два часа назад говорил мне в кафе. Только теперь это у него получается жестче и отчетливее. К нему вплотную становятся Игорь Каляпин из «Комитета против пыток», Виктор Гурский и Сергей Шимоволос из Нижегородского правозащитного союза, яблочник Слава Лукин… и еще Юля Антонова, Андрей Расторгуев. Всего одиннадцать.
За спиной в рацию незаметный человек говорит: «А теперь аккуратно всех сажаем в «газель», — и омоновцы начинают погрузку. Случайных прохожих нет, и происходящее повисает в моросящем вакууме.
P.S. Ежегодно в Москве проходит несколько крупных антивоенных митингов. На митингах выступают все причастные к делу демократии в России политики. Практически все они успевают сфотографироваться на фоне транспарантов с текстом «Нет войне в Чечне». За минувшую неделю ни один из них не позвонил в ОРЧД."
Наталья ЧЕРНОВА, наш спец. корр.,
Нижний Новгород — Москва
Из обращения российских правозащитных организаций в поддержку Общества российско-чеченской дружбы:
6 июня 2005 года Президентом РФ был подписан Федеральный закон «О внесении изменений во вторую часть Налогового кодекса РФ и некоторые другие законодательные акты РФ о налогах и сборах». Он ясно и недвусмысленно освобождает грантовые средства, полученные на защиту прав и свобод человека, от налога на прибыль. Эти поправки правозащитники считают своей большой победой. Однако они вступают в действие лишь со следующего года и не имеют обратной силы.
Лукаво пользуясь лазейками и противоречиями в ныне действующей редакции закона, нижегородские налоговики идут по пути его избирательного применения, уничтожают известную правозащитную организацию, лишают ее возможности осуществления общественно значимых проектов и создают этим чрезвычайно опасный прецедент. Он может быть распространен на все НПО, чья законная деятельность по той или иной причине не устраивает представителей власти — как местной, так и центральной. Создается псевдоюридическая почва для сведения счетов с наиболее «строптивыми» и запугивания всех остальных."
08.09.2005
|
