|
«Признательные показания»
11 мая тогдашний шеф чеченского МВД Алу Алханов сообщил: «Сейчас на причастность к совершению теракта отрабатываются 30 человек. И у нас уже есть хорошие зацепки, которые могут вывести на заказчиков этого преступления».
«Зацепки» взяли сразу: 12 мая 2004-го начальник штаба кадыровской т. н. «службы безопасности» Артур Ахмадов в интервью «Интерфаксу» доложил о задержании пяти человек, причастных к этой акции. Больше о тех задержанных никто не слышал. 14 мая уже представитель республиканского МВД поведал журналистам: в селе Алхазурово взяли 37-летнего строителя Лом-Али Чупаева, работавшего на стадионе «Динамо», – он, мол, и виновник. Хотя в тот же день секретарь чеченского Совбеза Рудник Дудаев утверждал: пока лишь «определен круг подозреваемых», но нет ни одного задержанного. 29 мая Илья Шабалкин торжественно рапортует: задержан еще один строитель, якобы причастный к убийству Кадырова, – «участник бандитского подполья».
Чем дальше в лес, тем выше градус поисков, ранг отчитывающихся и количество пойманных. 10 июня голос подал заместитель Генерального прокурора Сергей Фридинский: «Задержаны два человека, которые участвовали в подготовке и осуществлении взрыва на стадионе «Динамо» в Грозном 9 мая». Причем, как водится, задержанные уже «дают признательные показания».
Следующая серия последовала 2 августа: опять Фридинский поведал о задержании «третьего подозреваемого» (хотя к тому времени было взято уже как минимум 9 человек!). И снова «признательные показания».
8 ноября очередной руководитель МВД Чечни Руслан Алханов сообщил: уничтожен один из организаторов убийства Кадырова, некий «эмир Хайрулла». Довольный Рамзан Кадыров в тот же день выдает во всеуслышание: «Это была наша месть за теракт 9 мая». На другой день Грозный официально подтвердил: убитый – террорист по имени Сулейман – организатор взрыва на грозненском стадионе «Динамо» 9 мая.
Однако 30 ноября от имени прокурора Чечни Владимира Кравченко озвучивается новая информация: в районе Ведено проведена спецоперация «Возмездие», убиты боевики – «более 20 уничтоженных террористов были причастны к убийству Кадырова».
Итак, у нас уже десяток задержанных с «признательными показаниями», несколько спецопераций возмездия и десятки убитых «организаторов».
Однако 26 января 2005 года на заседании Совета Федерации Генпрокурор Устинов, отвечая на вопрос Умара Джабраилова о ходе расследования по делу Кадырова, лишь разводит руками: «К сожалению, доложить что-либо пока нет возможности», хотя «определенные подвижки все же есть» – даже отброшенные версии приближают к установлению истины. Так что «в оперативном плане есть версия» и – больше ничего. Проще говоря, убийство Кадырова не раскрыто.
Кого же тогда столь лихо крошили боевики Рамзана Кадырова под соусом возмездия?! И в чем «признавались» сотрудникам Генпрокуратуры многочисленные задержанные? Точнее, что же это с ними там делали, если они дружно давали «признательные показания»? Выходит, Генеральный прокурор в своем выступлении 26 января фактически подтвердил: все признания – липа, все уничтоженные – никакого отношения к теракту не имеют. А еще, выходит, Владимир Устинов опроверг главную пропагандистскую установку – версию о причастности к ликвидации Кадырова Шамиля Басаева.
Тот взял на себя Кадырова еще 17 мая 2004-го, объявив на одном из сайтов боевиков: «Нашими моджахедами в рамках операции «Возмездие» успешно проведена спецоперация «Нал-17» и приведен в исполнение приговор шариатского суда по отношению к национал-предателям и вероотступникам Кадырову и Исаеву» (Хусейн Исаев, погибший вместе с Кадыровым, – председатель Госсовета Чечни). Вот только смущала столь длительная задержка с «чистосердечным признанием»: Басаев, или кто там еще, тянул с этим аж 8 дней, вместо того чтобы снять пропагандистские сливки сразу. Не похоже на Шамиля: словно он долго размышлял, пытаясь понять, куда реально ведут нити взрыва и стоит ли брать это на себя.
И слишком уж настороженно к этому «признанию» отнеслась ФСБ. Например, начальник УФСБ по Чеченской Республике генерал Юрий Рожин заявление Басаева прокомментировал так: версий, связанных с диверсией 9 мая, много, и «версия причастности Басаева к случившемуся проверяется, но она не является единственной». С тех пор ФСБ больше ни разу официально не подтвердила причастность Басаева к гибели Кадырова.
Еще раньше тихо утопили другую версию. 11 мая заместитель Генерального прокурора Сергей Фридинский предположил, что нужно сконцентрироваться на поисках предателя – «крота» в ближайшем окружении Кадырова. Ведь любому ясно, подчеркнул Фридинский, что «посторонний человек не мог подготовить теракт и привести в действие взрывное устройство». Потому «самая большая работа будет вестись с теми людьми, которые обеспечивали безопасность». Однако уже утром 12 мая Фридинскому дает резкую отповедь начальник штаба кадыровской «службы безопасности» Ахмадов, напрочь исключивший возможность предательства среди людей Кадырова.
Исполнение на высшем уровне
Сама техника исполнения диверсии свидетельствует: вероятность того, что ее произвели «люди с гор», практически нулевая. Ведь фугас оказался не просто на стадионе – на охраняемой и проверяемой VIP-трибуне, да еще и точно под креслом Кадырова. А уж филигранно рассчитанной направленности заряда может позавидовать любой взрывник: хотя мощность фугаса составила целый килограмм в тротиловом эквиваленте, удар пришелся точно в цель – «лишних» жертв практически нет. Каков расчет! То, что заряд был именно направленным, заметно даже по снимкам с места трагедии. Да иначе он разнес бы полстадиона. Есть ли у боевиков умельцы, которые не просто способны на такие расчеты, но и будут подобной «ерундой» заниматься?
Секретарь чеченского Совбеза Рудник Дудаев утверждал тогда: взрывное устройство было вмонтировано в одну из конструкций стадиона заблаговременно, именно «на тот случай, если там появится кто-то из руководителей Чечни». Причем замуровали все «очень давно», поскольку подготовка теракта «началась, скорее всего, после прошлогоднего парада в честь Дня Победы». Просто фантастика! Заложить мину, чтобы она годами ждала: вдруг ее не обнаружат во время многочисленных инженерных разведок, вдруг лопухнется служба безопасности, вдруг на стадион зайдет большой начальник, вдруг он сядет прямо на нее, вдруг в этот самый момент кто-то из боевиков-исполнителей (дежурящих на стадионе, надо полагать, круглогодично) увидит, что нужный человек сел в нужное место, вдруг у исполнителя в этот момент окажется пульт (или иное подрывное устройство), вдруг этот пульт даст импульс, вдруг батарейки за год не сядут, а взрыватель за тот же год не отсыреет, и самый главный «вдруг» – мина взорвется... Сплошные «вдруг». Но так не бывает даже в кино.
Один из сотрудников кадыровской службы безопасности высказал предположение, что к месту, на котором сидел террорист, вел желобок в бетоне и по нему шли провода, присоединенные к снарядам: «Исполнителю оставалось только замкнуть их на контакты обыкновенной батарейки... Фугасы были замурованы в железобетон, из-за арматуры их невозможно было найти миноискателем, но провода... Ведь проводил кто-то осмотр стадиона...» Действительно, за год с проводами что угодно могло произойти: порвать их могли случайно, кирпич на них уронить...
После взрыва вдруг обнаружилось сразу несколько неразорвавшихся фугасов: один – из артиллерийского снаряда, другой – бутылка с пластитом и таймером. Причем на бутылке даже не было кирпичной пыли – явно подкинули после теракта. Спустя же четыре дня, 13 мая, на стадионе находят еще одно неразорвавшееся взрывное устройство: мощный заряд из тротиловых шашек, усиленный болтами и обрезками металла! Похоже, саперы натыкаются лишь на то, на что и должны, причем «вовремя». Итак, один прицельно сработавший заряд и как минимум еще три тут же «найденных». Заложенных, похоже, для отвода глаз.
Правда, все это говорит не только о высочайшей квалификации взрывников, но и об уровне генерального подрядчика. Много ли людей знали, что Кадыров-старший заедет на стадион и во сколько? Кто усадил его не просто в VIP-ложу – прямо на заряд? Кто «порекомендовал» Ахмаду-хаджи оставить Рамзана на праздники в Москве? Это в дни, когда все службы безопасности по определению стоят на ушах, ожидая очередных покушений. Да еще с учетом того, что сам Ахмад доверял лишь одному человеку – своему сыну. Не сомневаюсь, что у «парней с гор» в кадыровском окружении информаторов хватало. Однако как-то сомнительно, чтобы они могли столь стремительно распорядиться информацией – Кадыров, ехавший в аэропорт «Северный», можно сказать, случайно заглянул на стадион. Кстати, а кто уговорил его это сделать? И по какой линии связи предупредил тех, кто нажал кнопку? Слишком уж профессиональное сочетание для боевиков: и источник информации у них самый наинадежнейший, и каналы связи безупречны, и взрывник – редкостный ас, да еще и прикрытие у него на каком-то фантастическом уровне – привидениями внедрились на охраняемый объект...
Нефтевозы без бэтээров не ходят...
«Дарования» Кадырова открыли военные. Осенью 1999-го они были от него просто в восторге. Однако уже к концу лета 2000-го их отношение меняется на противоположное. Хотя широкой огласке это не предается, незамеченной такая перемена не осталась. И в октябре 2000-го Руслан Хасбулатов с недоумением вопрошал: «Казанцев, Трошев и другие буквально требовали назначения Кадырова, а ныне они же настаивают на его удалении. Надо же совесть иметь!»
Наивысшего пика конфронтация достигла, казалось, в начале 2003-го, когда группа высокопоставленных армейских чинов направила на имя президента послание. Суть его была проста: Кадырова нужно немедленно убирать – этот сепаратист много опаснее Дудаева, его вооруженные формирования-де в любой момент готовы нанести удар в спину.
По большому счету те выкладки базировались не на пустом месте. Еще в ноябре 2002-го один из наиболее приближенных к Кадырову людей, глава администрации Курчалоевского района Макал Тарамов, в одном из выступлений по местному телевидению прямодушно заявил: «Федеральные войска скоро покинут территорию Чечни, и все будет по-старому... Мы как резали русских, так и будем резать».
Но и это еще не объясняет столь резкой перемены отношения. Хотя бы по той причине, что уже с 2000-го у людей в погонах помимо чисто военных интересов в Чечне явственно обозначились финансово-экономические. Если зимой 1999–2000-го, установив формальный контроль над основной частью чеченской территории, военные активно уничтожали незаконные нефтеперегонные мини-заводы, то с лета 2000-го количество этих «самоваров» вдруг резко возрастает. Видимая их часть, от шестисот до тысячи, базируется, как и раньше, в районе Гудермеса и Курчалоя – вотчине клана Кадыровых. А вот остальные...
Согласно официальным данным МВД РФ, в 2003 году в Чечне ежесуточно уничтожалось 15 мини-заводов и фиксировалось 50 незаконных врезок в нефтепровод. И за 10 месяцев 2003-го официально ликвидировано 3182 мини-завода. Но они все плодятся и плодятся (например, за январь – октябрь 2004-го ликвидировано свыше 1000 таких мини-заводов). Лишь относительно «документируемые» доходы от этой незаконной переработки нефти достигали как минимум 3 миллионов долларов в месяц. А теперь главное: этот нелегальный нефтяной бизнес, как признал один из руководителей «Грознефтегаза», полностью «прикрывают российские военные». Как же с уничтожаемыми мини-заводиками? А просто: взрывают лишь те, хозяева которых не обзавелись военным прикрытием, решив самостоятельно поискать счастье на нефтяном «поле чудес».
Эту скользкую тему и поднимает Ахмад Кадыров (конкуренция, однако), 10 августа 2000-го года изъявивший желание взять на себя контроль над добычей чеченской нефти. И над доходами от нее. 3 октября того же, 2000-го Кадыров уже без экивоков заявляет: 51 процент акций компании «Грознефтегаз» должен принадлежать республике, а нефтяные деньги – направлены на решение ее социальных проблем. В той же сводке новостей, но уже без ссылки на главу Чечни, ставропольское информационное агентство ПАН сообщило: «Как известно, производством «самопального» бензина из краденой нефти в Чечне сегодня занимаются многочисленные мини-заводы, контролируемые в том числе и российскими генералами». 12 октября Кадыров издает распоряжение, согласно которому «ни одна машина, ни один нефтевоз не имеет права выезжать за пределы республики без подписи главы администрации Чеченской Республики». Это уже, считай, объявление войны открытым текстом. Ведь ни один нефтевоз без армейского сопровождения не ходит. Понятно, отчего именно с той осени российский генералитет требует удаления Кадырова.
До поры драка протекает по всем канонам аппаратной схватки, бульдоги грызутся под ковром, из-под которого порой выносят трупы – конкурентов в Чечне отстреливают просто и без затей. Скажем, в том же, 2000-м армейцы решили прижать Кадырова, уничтожив его подпольные заводики в Гудермесе. Операция провалилась, и это, как писал в одном из своих репортажей Юрий Щекочихин, «стоило жизни российскому полковнику».
«Непонятки» с президентом
Весной 2001-го конфликт выплеснулся наружу. 11 апреля 2001 года Кадыров вновь высказался «за нефть». Что, судя по всему, стало отголоском бурного скандала в Кремле с участием Путина и Кадырова. Подробности коего в изложении Кадырова выглядели так: «Я однажды на заседании Совбеза, где обсуждался вопрос по нефти, сказал: Владимир Владимирович, у нас с восьми часов ограничения передвижения, и с восьми часов со свистом, с гулом в сопровождении бэтээров нефтевозы начинают рейсы. Он спросил: вы что, хотите сказать, что военные воруют нефть? Я говорю: я ничего не хочу сказать, а говорю, что говорю. Через блокпосты в сопровождении военных идут нефтевозы».
14 апреля Владимир Путин неожиданно вылетает в Чечню – по официальной версии, в «рабочую поездку». Встретившись с главами администраций районов и сел (то есть по профессиональной привычке сверив слова Кадырова с информацией из «независимых источников»), он учиняет фантастическую головомойку служивым. Поставив перед ними столь же несбыточную задачу: покончить с хищениями нефти до 15 мая. Вот только проведенная сразу же после этого операция «Чеченская нефть», по образному выражению журналистки Санобар Шерматовой, «сильно напоминала эстрадную борьбу «нанайских мальчиков». Поскольку «борьбу с хищениями повели те же военные», акция приобрела рекламный характер.
А бороться было за что: в октябре 2002-го Кадыров посчитает, что ежегодно расхищается нефти на 50 миллионов долларов. А позже эксперты назовут и вовсе запредельную цифру ущерба от хищений нефти: свыше 100 миллионов долларов. Убивают и за меньшее...
К осени 2001-го военные, видимо, перешли в аппаратное контрнаступление, поскольку вдруг распространился слух, что Кадырова скоро снимут – по обвинению в расхищении средств от продажи нефти.
В январе 2003-го – новый виток нефтяной войны. Услан Масаев, заместитель Кадырова, сообщил, что за последние три года в республике добыто около 6 миллионов тонн нефти, из которых 2 миллиона разворовано, что превышает сумму, выделяемую республике из федерального бюджета.
17 марта, комментируя обращение Владимира Путина к жителям Чечни, Кадыров четко заявил: будущий статус автономии позволит оставить деньги от продажи нефти в республике.
Далее по нарастающей.
24 июня 2003-го. Администрация Кадырова хочет самостоятельно контролировать добычу и реализацию нефти, поскольку «это нужно, чтобы не отвлекать из федерального бюджета в течение многих лет огромные средства на восстановление республики».
16 июля 2003-го. «Контроль над добычей нефти на территории Чечни должен стать обязательным условием договора о разграничении полномочий между федеральным Центром и Чеченской Республикой». И далее: «Надо, чтобы был представитель, или отдел при посольстве, или представительство за рубежом». Потому как «если в республике есть нефть, она должна работать на ее нужды. Под нашу нефть могут внести туда (в республику) инвестиции». Интересный ход: ведь эти «отделы при посольстве или представительства» при определенных обстоятельствах в два счета превращаются в самостоятельные посольства.
Еще громче голос Кадырова зазвучал после «выборов» 5 октября 2003-го: нефть воруют военные, и после своего вступления в должность главы республики он намерен наконец разобраться с ситуацией, сложившейся в нефтекомплексе.
10 октября неутомимый Кадыров в какой уже раз (!) озвучил требование оставлять в республике все налоги и доходы, которые она будет получать от собственной нефтяной компании. И добавил: скоро еду в Саудовскую Аравию за инвестициями.
Думаю, у многих в кремлевских коридорах от таких слов в душе все перевернулось: стоило проводить «контртеррористическую операцию», уложить тысячи людей, своих и чужих, разнести республику в пыль и прах, чтобы заполучить там саудовских «инвесторов». Тех самых, на чьих инвестициях, если верить официальным пропагандистским сводкам, весь этот ваххабизм и взрос. Легко представить себе и настрой военных. Тем паче во время всех своих командировок в Чечню в 2003-м от весьма высокопоставленных военных в адрес Кадырова слышал только одно выражение: «Бандитская морда!»
В январе 2004-го Кадыров полетит-таки в Саудовскую Аравию, где, помимо прочего, поведет разговор и об инвестициях, и «о поставке в Чечню мини-заводов по переработке нефти».
Но вернемся к осени 2003-го
17 октября Госсовет Чечни (состоящий из людей, отобранных лично Кадыровым) объявляет республику «свободной экономической зоной» и «зоной экономического, социального и экологического бедствия РФ» на период до 2013 года и принимает постановление: все доходы от добычи и переработки нефти и газа остаются в республике. Она «создает свою национальную топливно-энергетическую компанию, в ведении которой находится добыча нефти и газа, их переработка, транспортировка и реализация, а также предприятия энергетики и топливной промышленности». Именно подобной энергетической независимости от Москвы и добивались в свое время сначала Дудаев, потом Масхадов. Как говорится, за что боролись... Шок в Москве был неописуемый – впору вновь масштабную «контртеррористическую операцию» организовывать. Но в тот же день Кадыров заявления Госсовета дезавуирует: шутка, мол.
От слов к делу
Ответ центра несколько запоздал: лишь 23 октября устами министра внутренних дел Бориса Грызлова Москва заявила: «Нефтекомплекс Южного федерального округа (ЮФО) в значительной части находится под контролем организованной преступности и остается одним из источников финансирования бандформирований в Чечне». Вот уж этот наезд Кадыров парировал легко, заявив: нефть воруют сами федералы.
Конфликт пришлось разруливать лично Путину. Но и тут Ахмад умудряется соломки подстелить, сообщив на совещании в МВД Чечни, что 14 ноября встречается с Путиным, где и обсудит «план первоочередных мер, направленных на пресечение незаконного оборота нефти».
14 ноября встреча состоялась. Что уж там и как обсуждали Кадыров и Путин, неведомо, однако на пресс-конференции в тот же день Кадыров повторил: нефтяные доходы не должны уходить из Чечни, потому что «это необходимо, чтобы восстановить разрушенную не по вине народа республику».
В апреле он снова резко критикует систему финансирования Чечни. А потом и вовсе требует от России... платы за транзит газа через чеченскую территорию в Грузию, Армению и Азербайджан. Да еще и передачи своей администрации... контроля над военными операциями.
В апреле же Кадыров прилюдно сцепится с полпредом президента по Южному федеральному округу Яковлевым – все из-за той же нефти. 22 апреля Госсовет ЧР направляет соответствующее обращение к премьеру Фрадкову.
Но словами Ахмад Абдулхамидович не ограничивается. Он развернул активные действия сразу на всех фронтах. Для начала подложил федеральному центру юридическую свинью – статью 9 республиканской Конституции: «Земля и другие природные ресурсы используются и охраняются в Чеченской Республике как основа жизни и деятельности народов», проживающих на ее территории. А потому «правовое регулирование вопросов владения, пользования и распоряжения землей и другими природными ресурсами осуществляется законодательством» Чечни. Тогда же с подачи Кадырова в проект Договора о разграничении полномочий между центром и республикой вносится положение: нефтяные богатства составляют собственность республики.
Так что вполне можно согласиться с теми, кто считал: к 2004-му битва за чеченские нефтяные поля уже вышла за рамки чисто экономического вопроса. Для Кремля чеченская нефть не так уж и дорога, считают аналитики, главная проблема: контролирует ли Чечню федеральный центр, если он теряет контроль над ее нефтью и недрами?
Хватало и иных камней преткновения: начиная с 2001 года Ахмад Кадыров постоянно и публично обвиняет военных в массовых преступлениях, посылая письма в МО, МВД, ФСБ и Генпрокуратуру с требованием расследовать совершенные федералами похищения людей. В июне 2002-го де-факто обещает устроить самосуд, если полковник Юрий Буданов будет оправдан или попадет под амнистию. В октябре 2003-го он уже открытым текстом требует вывести войска из Чечни, остающиеся же на постоянной основе части... отправить в горы. Тогда же он обещает силами своих милиционеров расстреливать «блуждающие бэтээры» и людей в масках. В апреле 2004-го на совещании у полпреда Яковлева вообще орет на военных, требуя от них объяснений по поводу авианалета на горное село Ригахой – там авиабомба убила женщину и всех пятерых ее малолетних детей.
4 мая Ахмад-хаджи в своем последнем в жизни интервью заявляет НТВ, что намерен организовать комиссию по расследованию причин чеченской войны...
В 1999-м Москва поставила на Кадырова в поиске самого простого решения: враг моего врага – мой друг. Решение казалось временным: вот найдем человека получше, поприличнее, поуправляемее... Но не тут-то было.
Казавшийся обычной марионеткой Ахмад Кадыров сумел обвести вокруг пальца почти всех. Потому что раскусил: Кремлю некуда деваться, а потому ему, Ахмаду-хаджи, простят многое, лишь бы он декларировал свою верность и, в рамках «чеченизации», резал соплеменников. И он их резал. Только не обязательно действительно воюющих с российскими войсками, а тех, кто мог представлять опасность его, Кадырова, личной власти и его же вполне конкретным интересам. Политическое поле Чечни он расчищал исключительно под себя, в том числе руками российских солдат, на которых можно было списать и все, что вытворяла его собственная «гвардия».
Но в этой своей игре Кадыров перешел дорогу слишком многим – и прежде всего целому клану генералов, открывших для себя в чеченской «трубе» изумительный источник абсолютно бесконтрольных денег. Интересы пересеклись. Но отступить Кадыров уже не мог: чтобы удержаться, он должен был кормить колоссальную армию – и чиновников, и людей с оружием. Никто из них за идею работать не стал бы. «Восстановительных» же средств и компенсаций не хватало – разворовывались-то они большей частью не в Грозном.
Поначалу у Кадырова был изумительный козырь: он мог прессовать своих конкурентов в погонах, апеллируя к Кремлю. И с Кадыровым приходилось договариваться, закрывая глаза на его «шалости», умасливать – на кого еще было ставить Путину в чеченской кадровой пустыне? Но вот главный приз – контроль над всей нефтью – никто ему отдавать не собирался. Поскольку именно это и означало бы для Москвы потерю даже символического владения ситуацией. Ахмад-хаджи становился опасен настолько, что рано или поздно, но пришлось бы решать вопрос о его замене. Возможно, по тому же сценарию, что и 9 мая 2004-го. Но не тогда! Должно было пройти время, пока преемник тихо созревал бы в теплице. Однако конкуренты Кадырова профессионально разобрались с ним, не дожидаясь команды Кремля. Это Москва могла оттягивать финал, выращивая преемника. А вот люди служивые ждать не могут: каждый день в убыток, а чеченская карьера не вечна."
|
