|
"В Музее предпринимателей, меценатов и благотворителей открылась экспозиция "Династия Зиминых". Время еще определит, кто больше прославил эту династию - Александр Иванович Гучков, председатель Третьей Государственной думы, военный и морской министр Временного правительства (род Гучковых в одном из своих звеньев соединился с родом Зиминых) или Дмитрий Борисович Зимин. Последний уже вошел в историю российского предпринимательства - и как минимум трижды.
Сначала как основатель "Вымпелкома" - первой в России компании сотовой связи (торговая марка "Би Лайн"). Затем, в 1996 году, "Вымпелком" вышел на Нью-Йоркскую фондовую биржу. Это значило, что в России появилась компания, на тот момент единственная, вызывающая доверие мирового рынка и отвечающая его жестким требованиям. И третье (главное, как он сам считает) достижение Зимина: в 2001 году он сложил полномочия гендиректора и ушел на пенсию. Достижение? Оцените сами - олигарх оставляет свой бизнес не по причине банкротства или в связи с переездом в "Матросскую тишину", а по собственным представлениям о здравом порядке вещей: исполнилось 70 лет - надо уступить место тем, кто помоложе. Подобных примеров современная история отечественного предпринимательства не знает.
Он стал почетным президентом "Вымпелкома". На собственные средства создал фонд некоммерческих программ "Династия" и занялся благотворительной деятельностью.
- То, что мы делаем, - говорит Зимин, - это, если коротко, поддержка интеллекта. По крайней мере в том, что касается фундаментальной науки, где отличить толкового человека от дурака не так уж трудно. Хотя есть и другие направления. Мы, например, поддерживаем всяческие фонды, ставящие своей задачей развитие гражданского общества. Но в целом проект один - поддержка интеллекта.
Не в укор нашим скромным труженикам из "сотни" журнала "Форбс", а лишь для справки: в 1910 году в России было 4 762 благотворительных общества и 6 278 благотворительных заведений. Три четверти средств на их содержание поступали от частных лиц, казна лишь восполняла недостающее. Больницы, богадельни, приюты: Суммы пожертвований поражали размахом. Династия Бахрушиных - 3,4 млн. рублей. Третьяковы - 3,1 млн. Солодовниковы - более 10 млн. А как иначе? Это ж Христос велел: "Кто одел голого, накормил голодного, посетил заключенного, тот Меня одел, Меня накормил, Меня посетил". Необычайная набожность купечества, материализуясь в четвертные и сотенные, текущие плотным потоком, воистину творила благо. Иные имена за подвиг бескорыстия высекались на мраморной доске храма Христа Спасителя.
Куражились, тряся мошной? Или, говоря сегодняшним языком, создавали себе хороший имидж? Или, может, страхуя витрины своих магазинов от камней голодного люда, предусмотрительно сближали полюса богатства и бедности? Отмаливали этаким образом грехи? Все тут было, наверное. То же, в сущности, и теперь. Разве что кураж иного сорта - дразнящее выставление напоказ вещественных примет преуспевания. Да еще кое-что небывалое народилось. Яйца Фаберже как способ откупа от власти - такое Савве Морозову и пригрезиться не могло даже в кошмарном сне. Правда, его за "вмешательство в политику" (финансирование большевиков) на цугундер не тягали.
- Надо понимать разницу между корпоративной благотворительностью и частной, - объясняет Зимин. - Если компания жертвует средства, положим, на науку или культуру, то для нее это прежде всего вложения в имидж. Есть градообразующие компании, например, "Северсталь", для которой подобные жесты особенно важны. И есть частные лица. Не скажу, что для них имидж - ничто. Но когда они занимаются благотворительностью, ими движет не только холодный расчет, желание создать себе хорошую репутацию. Я верю в искренность их порыва. По-моему, это так естественно: можешь - помоги. Это в самой человеческой природе заложено. Насчет же яиц... Не знаю, не знаю... Я мало знаком с Вексельбергом (отечественный предприниматель, купивший за 100 млн. долларов коллекцию яиц Фаберже и вывезший ее из США в Россию. - "МН"), но не хотел бы думать, что им двигало лишь стремление откупиться от власти. Вообще удивительная вещь: во всяком таком поступке мы почему-то пытаемся увидеть корысть. Печально. Это говорит о состоянии нашего общества.
Масштабных пожертвований на что-нибудь в России нет. И не будет. По крайней мере до тех пор, покуда казна отбирает у бизнесмена 42 процента с суммы, потраченной на благотворительность. Отменить налог, ввести льготы для добровольных инвесторов в богоугодные проекты (если возможно сочетание этих слов) пока не удается. Российское государство и само не способно поддержать науку или культуру, и другим не дает. В отличие, скажем, от США, где щедрость отдельных магнатов или компаний вознаграждается льготным режимом. Американские корпорации имеют право тратить на благотворительность до 10 процентов прибыли. Для частных лиц подобные отчисления позволяют снизить налогооблагаемый доход на сумму пожертвования, но не более 50 процентов, а в отдельных случаях - не более 30 процентов от величины этого дохода. Результат: в 2003 году доля благотворительных взносов в американском ВВП достигла 2,3 процента. При этом взносы частных лиц, составляющие 74,5 процента от общего объема пожертвований, исчисляются 179,4 млрд. долларов, а взносы организаций и компаний - 40 млрд.
- Ну что нас сравнивать с Америкой. У нас государство сакральное. Чиновник - бог и царь. Его роднит с большей частью общества нелюбовь к успешным и богатым. Кто-то однажды сказал: профессора Преображенские из России уехали, остались одни шариковы. Я бы добавил: и швондеры. Условия, которые создает чиновник в силу своей некомпетентности, вороватости, жадности, никак не способствуют развитию бизнеса. А уж о том, чтобы государство поощряло частную благотворительность, пока даже мечтать не приходится. Иногда кто-то на что-то жертвует, но нет системы.
Гуманитарные дары, однако, похожи на разовые инъекции. Долго под капельницей не проживешь. Что-то самому надо делать, чтобы подняться на ноги. И что-то должна делать власть для устранения причин, воспроизводящих чью-то постоянную нужду в призрении и опеке. "Я ничего не имею против благотворительности, - говорил Генри Форд. - Боже избави, чтобы мы стали равнодушными к нуждам наших ближних... Но если сочувствие побуждает нас накормить голодного, почему оно же не порождает в нас желание сделать этот голод невозможным?".
- Дело не в отсутствии такого желания, - говорит Зимин. - Дело в нашей нищете. Вот в развитых странах наука, высшее образование питаются в основном за счет грантов. Я даже не знаю, чего там больше - государственных вливаний или поступлений от частного бизнеса. У нас государство бедное. Потому что не созданы условия для ежедневной конкуренции талантов, которые создают новые товары, услуги, вырабатывают политику. Механизм, создающий богатства страны, у нас отсутствует. Поэтому мы имеем то, что имеем, и удивляться тут нечему.
В фильме "Олигарх" герой переводит детскому дому некую сумму. А после узнает, что директриса этого дома, хищная тетка с копеечным жалованьем, вдруг так разбогатела, что обзавелась новенькой иномаркой. Посланные хозяином братки восстанавливают справедливость: автомобиль горит синим пламенем и сгорает дотла. Вкладывая в фундаментальную науку, образование средства из своего фонда, не чувствует ли себя Зимин иногда обманутым вкладчиком?
- Не чувствую. Мы стараемся контролировать, на что уходят деньги. Есть наблюдательный совет. Есть регулярный отчет директора фонда. Я на собственном опыте постиг простую, но важную вещь: бизнес - это процедуры. Поэтому свою благотворительную деятельность мы ведем профессионально - так, как привыкли вести бизнес. Лично я сам ничего не распределяю. Для этого существуют специальные структуры, в которых работают эксперты. Не думаю, что допускаются какие-то злоупотребления. Я вообще мало склонен кого-то в чем-то подозревать. Конечно, людям свойственны всяческие соблазны. Но те, кто работает в фонде, не дают мне повода чувствовать себя обманутым вкладчиком."
|
