|
До недавнего времени Карачаево-Черкесия поставляла «негатив» на экспорт: ее уроженцы воевали в Чечне и Дагестане, взрывали дома в Москве и шахидами взрывались в метро. Этой осенью полыхнула сама республика – дважды за двадцать дней ее граждане брали штурмом кабинет своего президента.
Накануне очередных массовых беспорядков в Черкесске охранники Алия Каитова, зятя президента КЧР Мустафы Батдыева, были объявлены в розыск по подозрению в убийстве семерых молодых людей, из-за которого уже месяц кипели карачаевцы. Сначала думали, что депутат Народного собрания КЧР Расул Богатырев, его двоюродный брат Магомед Байчоров и друзья Магомеда Роберт Герюгов, Руслан Узденов, Магомед Узденов, Замир Хапаев и Шамиль Кубанов просто пропали. Потом обнаружили следы расправы, но не было трупов. Потом следственная бригада обшаривала заброшенные горные выработки около аула Кумыш, а исполнители убийства Темирлан Бостанов и Азамат Акбаев, задержанные в Петербурге, по телефону объясняли следователям, где искать трупы. Нашли расчлененные и полусгоревшие останки.
До этого родственники погибших, стоявшие в бессрочном митинге перед Домом правительства в Черкесске, говорили, что не разойдутся, пока не будут найдены тела, поскольку не могут успокоиться, не похоронив близких. Теперь, казалось бы, их требование могло быть выполнено – оставалось только провести генетическую экспертизу и выдать каждой матери уцелевший фрагмент тела ее сына. Но вместо успокоения произошел очередной взрыв страстей.
Дворец сдал – дворец принял
С утра 9 ноября начал собираться со всей республики народ – родственниками у карачаевцев считаются близкие до седьмого колена. В родстве с погибшими оказались 28 фамилий, несколько десятков тысяч людей, почти половина всех карачаевцев. На площади собралось тысяч пять, они пересказывали, что некоторые автобусы с их соратниками были задержаны, в некоторых представители властей переписывали пассажиров, хотя митинг был разрешен. С утра родственники Богатырева прошли по кабинетам здания, в котором уместились и администрация президента, и парламент, и правительство КЧР, – приглашали ответственных людей выступить. Некоторые расписывались на приглашениях. Президент Батдыев не стал.
Обстановка накалялась: никто из приглашенных не вышел к памятнику Ленина, который указывал на вход в Дом правительства, а заодно служил импровизированной трибуной. Возбужденные дорогой с препятствиями, вестями о найденных телах, точнее – о надругательстве над ними, люди ждали несколько часов. Они заполнили площадь и сквер перед местным «Белым домом» – место историческое, помнившее рокот «студебеккеров» в ноябре 1943 года, увозивших от тогдашнего управления НКВД карачаевский народ в депортацию по приказу Сталина.
К родственникам семерых погибших присоединились родные других пропавших без вести – за последние четыре года в Карачаево-Черкесии исчезли около 300 человек. К митингующим вышел Борис Карнаухов, руководитель следственной группы Генпрокуратуры, к тому времени задержавшей уже 15 человек, причастных к преступлению. Митинг ждал от него подробного рассказа о последних событиях. Но микрофон вдруг отключили. Вокруг шли троллейбусы, горели светофоры, даже окна напротив светились – а вице-премьер Руслан Кочкаров объяснял людям, что, как ему сообщили, в городе отключен свет. Сорок минут он пытался связаться с электриками, ничего не получалось.
Близкие родственники ринулись от памятника по направлению ленинской руки – несколько сотен человек. Милиция стала их теснить, начались препирательства, толпа прорвалась сквозь щиты омоновцев в вестибюль. Один из милиционеров выстрелил газовым зарядом, ворвавшиеся начали бить стекла – дышать! Оборонявшиеся врубили шланги, но даже грязная вода не охладила нападавших, в ход пошли камни с одной стороны и дубинки – с другой. Мальчишки подносили «снаряды» из соседних дворов, несколько милиционеров получили ранения, один солдат из внутренних войск – довольно серьезное. Были раненые и среди демонстрантов – в основном порезали руки о стекла.
Кровавые следы порезанных рук я увидел на стенах и лестницах по пути к резиденции Мустафы Батдыева. Разбросанные бумаги, выброшенное из окна на газон кресло, несколько компьютеров, разбившихся об асфальт. И человек тридцать женщин в президентском кабинете, под портретом Путина, флагами и гербами. «Женщины останутся здесь до выполнения требований, – сказал человек, назвавшийся Хасаном. – А мужчины будут стоять на площади».
Женщины в кабинете, смущенные получившимся бедламом, пытаются объяснить Кочкарову и советнику полпреда президента в Южном округе Олегу Сафонову свои действия «электрической» провокацией властей. Они понимают всю противоправность и неконституционность захвата правительственного здания, но ссылаются на предысторию. Попытаемся и мы ее изложить, пользуясь не только услышанным в президентском кабинете.
Каитенок в битве за химзавод
Расул Богатырев и Алий Каитов – два молодых предпринимателя, депутаты Народного собрания. Каитов, сын чиновника среднего уровня, стал зятем председателя Национального банка Мустафы Батдыева, человека в КЧР известного, когда-то учившегося в Москве вместе с Егором Гайдаром. При переходе страны к рынку Батдыев организовал приватизацию предприятий республики, а позже стал ее главным банкиром.
Приватизация прошла настолько успешно, что Батдыев получил в свои руки крупнейший на Кавказе цементный завод. Государственному служащему, даже банкиру, управлять частным заводом не с руки, встал вопрос, кто будет присматривать за собственностью. В этот момент от пули погибает племянник Батдыева Казбек – один из молодых менеджеров и претендентов на пост гендиректора цемзавода, и генеральным директором становится муж Людмилы Батдыевой Алий Каитов. В 2000 году ему было 22 года.
Расул Богатырев на пять лет старше Алия. Племянник начальника здешней нефтебазы «Роснефти», он обратил свои взоры к химической промышленности. В Черкесске самым успешным предприятием долгие годы был завод имени Захара Цахилова, выпускавший лаки и краски. Цахилов, еще при советской власти выведший химзавод на уровень выпуска 15 процентов от всей лакокрасочной продукции страны, при приватизации собрал и основной пакет его акций, пользуясь безоговорочным доверием работников. Но несколько лет назад Цахилов умер, пакет перешел к его дочери Марине, живущей в Москве, и встал вопрос, кто же сможет стать настоящим хозяином предприятия.
Расул Богатырев был одним из дилеров завода, начинал с реализации мелких партий. Он и не помышлял о захвате господствующих высот, хотя пользовался поддержкой Ансара Тебуева, бессменного заместителя министра внутренних дел КЧР при постоянно менявшихся министрах, а потом – вице-премьера, курировавшего весь силовой блок. Когда начались конфликты вокруг управления химзаводом, Богатырев стал помогать Алию Каитову в борьбе с... родным дядей последнего Магомедом Каитовым.
Магомед Каитов, владелец корпорации «Камос», к тому же гендиректор Кавказской энергетической управляющей компании, входящей в РАО «ЕЭС». Именно к нему обратилась дочь Цахилова. Попросила организовать структуру собственности и управления на химзаводе. Каитов-старший под ее наследственный пакет акций привел на завод банк «Ак Барс», за которым стоит вся мощь президента Татарстана Минтимера Шаймиева.
Но дело не только в акциях. В России со времен подпольных «цеховиков» сложилась система поставки «левого» сырья и выработки «левой» продукции, доходы от продажи которой никак не касаются акционеров. Кстати, за последние годы дивиденды на акции были ниже инфляции, и основную прибыль извлекали теневые хозяева. А новым хозяевам, перед тем как решиться на полновесное обновление устаревшего оборудования, нужно было эту практику поломать. Это для выпуска «левой» дешевой продукции хватало стареньких линий, а для конкуренции с заполонившим рынки современным импортом требовалось перевооружение. Его не могли обеспечить относительно мелкие бизнесмены КЧР, но они могли лишиться верного дохода и доминирования в республике.
Банку для полновесного хозяйствования нужно было увеличить пакет. Этому препятствовали генеральный директор завода Николай Сапига и его многолетний партнер Богатырев, взявший к тому времени под свой контроль снабжение предприятия сырьем и продажу значительной части продукции. Оба они пользовались поддержкой влиятельного президентского зятя, решившего выступить против дяди. Богатырев помогал Каитову-младшему, Каитенку, как его называли в Черкесске, скупать акции, остававшиеся на руках работников и руководителей завода. Об этом мне сказала сестра Расула Богатырева Фатима, которая наиболее грамотно и аргументированно отстаивала позиции родственников убитых.
Поэтому ничего удивительного вроде бы не было в ночном звонке Алия Каитова Богатыреву с приглашением прибыть на «Зеленый остров» – бывшую зону отдыха горожан, а с недавнего времени – место личной дачи Алия Каитова. К тому же на 20 ноября Магомед Каитов и банк «Ак Барс» назначили совет директоров, где собирались сместить Николая Сапигу с поста директора химзавода. Богатыреву и Каитову было что терять и что обсуждать. Скорее всего, их разговор касался не официальных ценных бумаг, а наличных средств, затраченных на их покупку. Судя по дальнейшим событиям, между партнерами были скрытые разногласия, но доподлинно мы узнаем о них в лучшем случае только на суде над Каитовым.
Расстрел на «Зеленом острове»
Удивляло время приглашения – второй час ночи. На даче шло празднование рождения дочери Германа Исмаилова – директора Большого Ставропольского канала. Собралась вся республиканская верхушка. Расул Богатырев сначала отказывался, он сидел в кафе «Шеш-беш». Алий взял его «на понт»: «Ты что, боишься?» И Богатырев согласился, оставив своего телохранителя – хотя тот и собирался на всякий случай спрятаться за сиденьями богатыревского джипа «БМВ» (он теперь найден в ауле Кумыш у родственницы Бостанова, руководительницы местного избирательного штаба Батдыева). Расул позвонил двоюродному брату Байчорову, который жил у него дома, попросил организовать сопровождение по ночным улицам. Магомед, отмечавший свой день рождения, стал обзванивать приятелей-сверстников. У кого телефон не отвечал, кто был занят, кого родители не отпустили. Собрал четырех человек. Пятый, сын журналиста газеты «Карачай» Шамиль Кубанов, прибежал к даче, когда остальные байчоровские друзья уже сидели у ее ворот в «десятке», ожидая окончания разговора Богатырева и Каитова.
Многие в стране, не зная подробностей, решили, что на «Зеленом острове» произошла обыкновенная криминальная разборка, в которой не бывает совсем невинных участников. Неправильно. Приехавшие двадцатилетние парни не были «бригадой» Богатырева. Хотя он и гордился прозвищем «мафия», относилось оно скорее не к уголовным успехам, а к экономическим, убитых за ним не числилось. И остальные жертвы расстрела не значились в таблице уголовных элементов.
Руслан Узденов, как подтвердила в разговоре со мной его сестра Аминат, был когда-то на подозрении, но в последнее время, как сообщил начальник Черкесского ГУВД Борис Хализов, претензий к нему не было. Однофамилец Руслана Магомед, по словам его матери Любы и того же Хализова, хорошо себя проявил на стажировке в милиции, с Русланом даже знаком не был. И потому можно понять гнев Светланы Герюговой, матери погибшего Роберта, когда в газетах намекали на разборку и называли обыкновенных безработных «предпринимателями». А в Черкесске просто принято, не спрашивая, идти, когда тебя позвали на помощь. Кстати, следственная бригада пока ничего не говорит о наличии у приехавших на «Зеленый остров» оружия, хотя «волыны» (пистолеты) есть в республике, наверное, у каждого мужчины. Но этих ребят на митинге называли «дети».
Богатырев прошел на дачу, а ребята остались снаружи, за каменной стеной. Они так неудачно поставили машину, что не могли быстро уехать. Не собирались ничего делать без санкции охраны дачи. А ее, кроме «чоповцев», охранял милицейский наряд. О чем в это время говорили Каитенок и Богатырев, мы не знаем, но, по некоторым данным, они успели распить бутылку водки. И вдруг за ворота вышли личные каитовские телохранители Темирлан Бостанов и Азамат Акбаев, приказали ребятам выйти из машины. Как и когда был убит Богатырев, следствие пока не говорит. Ребят расстреляли у ворот, один из охранников тоже получил ранение – рикошет, автоматчики-то стояли с двух сторон машины. Свидетели утверждают, что стрельба слышалась больше получаса. Возможно, были контрольные выстрелы. По слухам, их делал сам Каитов. Следствию предстоит установить, так ли это.
Итак, в ночь с 10 на 11 октября 46 свидетелей слышали стрельбу. Вскоре по их показаниям было заведено дело о хулиганстве. Через пару дней родственники заявили о пропаже семерых ребят. Два дела никто между собой поначалу не связывал, думали, что ребята уехали в горы отдохнуть. Но потом, восстановив ночные разговоры, родители потребовали обыскать дачу Каитова. К этому времени следователи никак не могли добиться от свидетелей, где же именно была стрельба. Милиционеры вневедомственной охраны показывали в сторону от своих ворот. Хализов по требованию родителей прислал 80 солдат прочесать местность, никаких следов стрельбы не было обнаружено, а для обыска на даче требовалась санкция прокурора. Бывший в то время прокурором Владимир Ганночка, дачный сосед Каитова, такую санкцию не давал. Фатима Богатырева пришла в Народное собрание за помощью в расследовании пропажи брата-депутата, встретила ухмыляющегося Алия Каитова, подумала: «Какой красавчик!» – вживую она видела его в первый раз.
А слышать о нем должна была давно. И не только по делам брата. Говорили о нескольких ДТП со смертельным исходом, дочь одной из жертв – бывшая судья Мёлек Бостанова – собрала целое досье на Каитова. Намекали, что и к гибели батдыевского племянника каким-то образом причастен Алий. А объясняли все это особыми отношениями Алия с властью, в том числе и с прокурором, позволявшими Каитову наносить последнему прилюдные пощечины. В силу особенностей местной правоохранительной системы, о которых речь пойдет ниже, я вынужден был довольствоваться слухами, потому что никакая информация о нем не стала причиной для расследования. А если дело возбуждали, то прекращали на ранней стадии. Но достоверно известно, что прежний начальник местного управления ФСБ давно предупреждал Батдыева о том, что зять его «подставит».
Если верить прессе, покровитель Богатырева Ансар Тебуев сказал Каитову (возможно, в присутствии его тестя), что вынужден будет скомандовать обыскать дачу. Наутро Тебуева застрелили в машине. Президент Мустафа Батдыев 18 октября, выступая по этому поводу, впервые сказал, что в республике пропали семь человек. И здесь слухи начали обретать реальную почву.
Родственники, собравшись толпой человек в четыреста, устроили «народное следствие» – сами обыскали «Зеленый остров». И нашли на плитках в пяти метрах от ограды следы крови, а в траве гильзы. Потому и вышли в первый раз на площадь требовать от президента ответа, куда делись их дети. Сначала президент отказывался с ними встречаться, а прессе сообщал, что ему неизвестно, где его зять, а тем более – где пропавшие дети. Тогда произошел первый захват его кабинета, и в Черкесск прилетел для «разруливания» ситуации свеженазначенный полпред президента в Южном округе Дмитрий Козак.
21 октября в его присутствии Мустафа Батдыев сообщил, что готов заплатить пять миллионов рублей за сведения о своем зяте. Правда, уже бывшем – сказал, что Людмила с ним развелась. Через несколько дней и впрямь был составлен такой юридический документ. В отсутствие одного из разводящихся. Но родственникам семерых этого показалось мало. Они продолжали свое народное следствие, поскольку о пропавших или их телах ничего не было известно. И призывали к народному правосудию. Нет, они вскоре поверили, что бригада Генпрокуратуры найдет исполнителей. Но в полновесное наказание Каитова обыкновенным судом не верил никто.
В руки Генпрокуратуры РФ дело попало потому, что у федеральной власти, как и у местных жителей, надежд на оперативность республиканских правоохранителей не осталось. А народ не надеялся ни на «дружеского» прокурора, ни на милицию. В ней, кроме охранников дачи, передававших друг другу, как выяснилось, при заступлении на дежурство опустошенные расстрелом «рожки», нашелся и следователь, сообщавший Каитову обо всех деталях и планах. Бывший сотрудник МВД КЧР прятал в Санкт-Петербурге Бостанова и Акбаева. Вспомним и странный обыск вокруг дачи, который скомандовал свернуть заместитель министра Борис Эркенов.
До того с ним произошел, по слухам, примечательный эпизод. Возле той же дачи на пикник расположились отдыхающие милиционеры. Каитов велел им убираться. Они возражали, их окружила вооруженная охрана, пришлось вызывать на подмогу начальство. Прибыл Эркенов – и Каитов, демонстрируя неуместность его появления, выстрелил ему в ногу! Милиционеры убрались, не завершив пикник. Я спросил министра внутренних дел республики Александра Обухова о достоверности этого слуха. Он ответил, что сам спрашивал у Эркенова о происшествии, тот сказал, что был в отпуске и во время него ничего серьезного не происходило. На том и порешили. Кстати, именно Эркенов распорядился отключить электричество на площади. Может быть, и не по своей инициативе.
Новые феодалы
И вот родные убитых сидят в президентском кабинете. Вместе с родственниками сюда ворвались и несколько никому не известных молодых людей, выпивших (и это во время мусульманского поста!). Крушили и мародерствовали. Женщины попытались их сдать милиции – они исчезли. Теперь матери и сестры говорят: «Когда в первый раз заходили, здесь все целое было, ничего не поломано...» Звонит Козак из Ростова, обещает приехать, распоряжается, чтобы доставили воду и пищу. И просит ничего больше не крушить. Женщины послушались – зачем крушить?.. А потом администрация президента составит смету ремонта – 30 миллионов рублей. На миллион-то долларов можно все здание заново обустроить! Привезли воду и чебуреки. В коробки из-под чебуреков «захватчицы» стали собирать разбросанные государственные бумаги.
А в соседнем крыле здания собираются депутаты. Некоторые из них хотят созвать внеочередную сессию и рассмотреть вопрос о положении в республике, самые радикальные предлагают в повестку дня импичмент. Удалось собрать человек 25 из 73 депутатов, а кворум для принятия серьезных решений – 49. На следующий день, когда Сергей Смородин, спикер и каитовский друг-однопартиец, официально объявил о созыве внеочередной сессии парламента, тоже до трех десятков не дотянули. Дружно не пришли выдвиженцы «Единой России». Вот вам и довод против избрания региональных собраний по партийным спискам. Оторванными получаются такие депутаты от своих непосредственных избирателей, зато близкими к «исполнительным» командирам.
И еще не пришли депутаты-черкесы. Во-первых, не желают участвовать во внутрикарачаевских распрях, вместе со всеми местными и федеральными политиками повторяя, что положение в республике было бы гораздо хуже, если бы в конфликте были замешаны обе титульные нации. Во-вторых, в свое время именно голосами черкесов и русских Батдыев стал президентом. Среди карачаевцев он набрал меньше 20 процентов голосов. Поэтому год назад на площади тоже был бессрочный карачаевский митинг – сторонники прежнего президента, генерала Семенова, не верили в достоверность подсчетов.
Теперь вся российская политтусовка уверена, что за митингом и захватом стоят «семеновцы». Да, я видел в захваченном кабинете людей, про которых говорили, что они – семеновские телохранители. Но женщинами они не командовали, робко давали советы. Понятно, что любые политические оппозиционные силы рады воспользоваться такой прорехой в броне власти. Понятно, что несчастные родственники готовы принять любую помощь. Тем более что они уверены: после захвата, если власть не сменится, их всех ждут преследования. И в лучшем случае – судебные. Фатима Богатырева говорит: «Нам все равно, кто будет у власти, лишь бы не эти убийцы».
Они видели по телевизору задержанного в Москве Алия Каитова без наручников и не верят Николаю Шепелю, заместителю Генпрокурора России по Южному федеральному округу, что тот сидит по всей форме в тюрьме. Они знают, что Каитова уговорили сдаться властям его московские друзья из спецслужб, и думают, что с помощью адвоката Генри Резника его сумеют увести от ответственности. Говорят Шепелю в лицо про 26 миллионов евро, снятых с каитовских счетов в ставропольском банке для взяток в Москве. Правда, до этого они так же были уверены в том, что Бостанова и Акбаева никогда не найдут живыми...
Минувшим летом на укрепление республиканского МВД из Нижнего Новгорода перевели Александра Обухова и Бориса Хализова. Они уже начали менять командный состав, было заведено несколько уголовных дел – и не только в связи с последними событиями. Одного убоповца задержали по подозрению в убийстве, другого – за то, что захватил важного свидетеля и добивался от него нужных показаний. Но все равно, после того как Обухов, доверившись своим подчиненным, уверял родственников погибших, что ничего найти у ворот дачи Каитова нельзя, они потребовали его отставки – вместе с прокурором Ганночкой. А потом – и вместе с президентом Батдыевым.
Жители республики в обиде на своего президента за то, что он, по их мнению, раздувал опасность фундаменталистского ислама, таким образом выжимая из центра новые дотации. Поначалу он и нынешние события попытался списать на происки мирового терроризма, утверждая, что во время первого захвата из его кабинета звонили в Лондон. За инструкциями? Как раньше у секретарей обкомов КПСС была очередь на стихийные бедствия, так теперь многим руководителям национальных республик угрозой терроризма выгодно подчеркивать свою незаменимость и преданность Москве.
Но Москва понимает все так, как ей выгодно в данный момент. Вот уже и президент Путин отозвался о событиях в Карачаево-Черкесии, назвав их кризисом власти. Какой: местной или центральной? И пояснил, что выборы лишь разжигают аппетиты национальных элит, а назначение из Москвы поможет избежать нагнетания страстей. Об этом же кричали и женщины Дмитрию Козаку, приехавшему на второй день захвата, 10 ноября, в «Белый дом»: «Пришлите нам из Москвы президента, есть же у вас в администрации порядочные люди!» А если их на все регионы не хватит? А если дело не в самих выборах, а в их честности и неоспоримости результатов? Москва показывает пример местным элитам, как надо манипулировать мнением граждан, а потом ханжески кивает на несовершенство политической системы и массового сознания. Если же местных руководителей назначать из центра, то на наших необъятных просторах и с их необъятными полномочиями они быстро превратятся в персидских сатрапов.
На самом деле мы стали свидетелями ломки родовых отношений и перехода их на новый уровень. Феодальный. Именно в духе барона-беспредельщика действовал юный Каитов, не желавший считаться ни со сложившимся балансом сил, ни с родственными отношениями. Делил людей на наглых и слабых. Очевидно, что и рост «ваххабитского» (термин условен) влияния в республике, приведший к террористическим акциям Ачемеза Гочияева, к появлению ногайских и карачаевских боевиков, ко взрыву в московском метро Анзора Ижаева, – от разложения устаревшего родового сознания. 60 процентов молодежи считаются безработными, но при этом ездят на автомобилях и хорошо одеты. Их кормят семьи – большие фамилии, роды, а молодые, в свою очередь, выполняют поручения старших. Как Магомед Байчоров – поручения Расула Богатырева. Семья больше не может удержать в своей орбите безработную молодежь, которая не хочет весь свой век крутить хвосты баранам.
А животноводы из карачаевцев получаются великолепные, один кефир, открытый ими, чего стоит! Вот если бы еще и землю разрешили по-настоящему покупать. Но колхозы, уцелевшие от советской власти, не позволяют. Их руководители, прикрываясь родовой (коллективистской) фразеологией, не допускают современных аграрных отношений. Даже если уже разворовали весь колхозный фонд. Но карачаевцы к начальственному воровству относятся терпимо, только вот убийства своих детей терпеть не стали – к удивлению остальных российских регионов.
Ведь не в одной КЧР сложился треугольник «власть – бизнес – бандиты», в котором бесследно пропадают люди. Но только Светлана Герюгова смогла сказать в лицо и московскому полпреду, и приведенному им за руку местному президенту: «У меня был двухметровый здоровый и добрый сын, из которого отец сознательно не хотел выращивать Рэмбо, а мне на руки выдадут обгорелый обрубочек!» Женщины «Курска» так резко сказать не решились.
Козак говорил с женщинами несколько часов, отсекая от разговора мужчин и называя их посторонними. Сначала женщины цеплялись за журналистов, надеясь, что в нашем присутствии их не выгонят взашей из кабинета. Потом по настоянию полпреда и мы покинули кабинет под отчаянный всхлип Фатимы Богатыревой: «Вот опять приехал Козак и нас уболтает!» При журналистах он говорил о дурном примере смены власти под давлением толпы, а именно в этот день бесланские матери осадили во Владикавказе дворец Дзасохова. Он не отрицал того, что Батдыев может быть виновен, но призывал подождать окончания следствия, обещал скорый и справедливый суд.
Когда мы снова пробились в кабинет, большинство «захватчиц» уже собирали вещи. Батдыев пообещал их не преследовать. В левом углу под флагами России и Карачаево-Черкесии в кресле рыдала Фатима Богатырева. Перед ней, опершись на одно колено, стоял Дмитрий Козак. Успокаивал.
Черкесск – Москва
|
