|
Он обрезает сигару и поджигает ее одноразовой зажигалкой с эмблемой НЛМК. Сигара будет докурена часа через два. Но Владимир Лисин никуда не спешит: завершающийся год был для его бизнеса самым успешным и самым спокойным. Выручка от реализации на принадлежащем ему Новолипецком металлургическом комбинате за первые восемь месяцев года уже превысила прошлогоднюю—78,8 млрд рублей против 75 млрд. Прибыль составила 39,3 млрд рублей, почти вдвое больше, чем за весь прошлый год. Компания вышла на второе место в мире по рентабельности среди предприятий черной металлургии, а в России она впереди всех в отрасли по прибыльности. Капитализация НЛМК за последние полгода выросла с $4,6 млрд до $6,1 млрд, при падающем индексе РТС. «Вся моя работа направлена на улучшение показателей компании»,—говорит Лисин в интервью Forbes. В этом году Новолипецкий комбинат купил два морских порта, чтобы «защитить экспортные каналы», а также Стойленский ГОК — чтобы контролировать поставки руды. За контрольный пакет акций ГОКа Лисин отдал его бывшему владельцу, создателю банка «Российский кредит» Борису Иванишвили 15,5% из своих 96% акций НЛМК. Наконец, в октябре он купил пакет лицензий на разведку газоконденсатных месторождений на шельфе Карского моря: «О ресурсах надо думать в перспективе».
Готовый портрет аполитичного собственника, пекущегося только о развитии своей компании? Можно было бы поверить в такой образ Лисина, если бы не его прошлое. А там были и скандалы, и корпоративные войны, и тесная связь с сомнительными дельцами.
Кузница кадров
Владимир Лисин -один из двух «настоящих» металлургов среди отраслевых магнатов. Где были его нынешние коллеги лет 15 назад? Где угодно, только не в металлургии. Совладелец «Норильского никеля» Владимир Потанин и глава Уральской горно-металлургической компании Искандер Махмудов работали клерками в государственных внешнеторговых организациях. Хозяин «Северстали» Алексей Мордашов и создатель «Евразхолдинга» Александр Абрамов занимались научной работой. Владелец «Русского алюминия» Олег Дерипаска еще только учился в МГУ—на физика.
Главный же акционер НЛМК в конце 80-х уже был заместителем гендиректора — на Карагандинском металлургическом комбинате, куда пришел молодым специалистом. Кроме Лисина, только один магнат в отрасли всю предыдущую жизнь работал по специальности—совладелец «Магнитки» Виктор Рашников. Может быть, поэтому Рашников и Лисин легко находят общий язык в бизнесе — например, уже два года говорят о возможном объединении активов. Правда, пока непохоже, что они когда-нибудь проведут его. К тому же история показывает: хозяин НЛМК рано или поздно расстается со всеми партнерами. У него бывают только временные союзники.
Первым из них —даже не партнером, а покровителем в бизнесе—в конце 80-х годов стал Олег Сосковец. К началу эпохи частного капитала Сосковец был директором Карагандинского комбината. Под его руководством Лисин приобрел свой первый коммерческий опыт, о чем до сих пор вспоминает с удовольствием. Карагандинский комбинат вместе со швейцарскими партнерами создал дочернюю компанию «ТСК-Стил», гендиректором которой стал Лисин. Фирма воспользовалась лазейкой в законодательстве: экспортировать металлы имели право только государственные посредники, но некондиционный металл (содержащий дефекты) разрешалось вывозить свободно. За рубежом такую продукцию покупали с большой скидкой, но свои $20-25 млн оборота в год компания «ТСК-Стил» имела.
В 1991 году Сосковец стал министром металлургии—последним в СССР, а в 1992-м вошел в правительство России. Вслед за ним Лисин перебрался в Москву, где познакомился с американским бизнесменом советского происхождения, бывшим заведующим центральным гастрономом Одессы Сэмом (Семеном) Кислиным.
Компания Кислина Trans Commodities поставляла на металлургические заводы сырье—частью российское, частью импортное. В какой-то момент его бизнес забуксовал—сразу несколько заводов, словно сговорившись, заявили Кислину, что не могут расплатиться с ним ни деньгами, ни металлом. Кислин рисковал потерять вложенные в дело $30 млн. Тут-то рядом с американцем и оказался Владимир Лисин, который пообещал решить проблему.
«Закончилось все тем, что мы вытащили деньги», — объясняет Лисин, не говоря, впрочем, как именно ему удалось это сделать: просто использовал свои знакомства. И при этом Лисин отрицает, что получал помощь от самого влиятельного из знакомых—Олега Сосковца. «Это легенда, что в Москву меня пригласил Олег Николаевич,—говорит Лисин. — После Караганды мы с ним всего лишь несколько раз встречались мимоходом».
После первого удачного опыта Кислин и Лисин закрутили совместный бизнес. Они первыми поставили на широкую ногу практику толлинга — в обмен на сырье получали у заводов готовую продукцию (в основном черные металлы) и продавали ее на экспорт. Таможенные пошлины при этой схеме не уплачивались. «Я контролировал один, вместе с моим секретарем, 50% экспорта российского чугуна, кроме государственных внешнеторговых объединений у меня конкурентов не было»,—вспоминает Лисин. Обороты бизнеса измерялись уже сотнями миллионов долларов.
Несмотря на успешную работу, Лисин оставался лишь наемным работником в Trans Commodities. Статус партнера, кроме самого Кислина, имел только один человек—выходец из Ташкента предприниматель Михаил Черной. А другим «простым» наемным сотрудником компании был Искандер Махмудов, нынешний хозяин Уральской горно-металлургической компании, крупного производителя меди.
Стремительный взлет Trans Commodities выглядит неправдоподобно легким. Лисин объясняет это тем, что Кислин был первым человеком, который принес в отрасль большие деньги. «Мы конкретно платили, — объясняет Лисин, имея в виду, что отгрузка товара оплачивалась «живыми» деньгами. — В то время никого больше не интересовала металлургия, полная задница была».
Но уже в конце того же 1992 года Лисин и его российские коллеги нашли более увесистый денежный мешок. Их новым иностранным инвестором стал британский торговец цветными металлами Дэвид Рубен. Его привел в Россию младший брат Михаила Черного Лев. Два брата, а также Рубен создали группу Trans World Group (TWG), в сферу интересов которой вошли уже не только черные, но и цветные металлы. Лисин с Махмудовым стали сотрудниками группы. А Сэма Кислина братья каким-то образом уговорили отойти от бизнеса—он уехал в США. Связаться с Кислиным Forbes не удалось.
Позже к этой группе присоединился и начинающий биржевик Олег Дерипаска. Он сумел убедить Черных, что сможет организовать скупку контрольного пакета акций Саянского алюминиевого завода, и получил деньги на эту операцию. (Теперь Дерипаска с его компанией «Русский алюминий» владеет дюжиной алюминиевых и глиноземных заводов).
Цвет металлургии
Уже в 1993 году Владимир Лисин получил в TWG статус партнера. Вскоре под контролем группы оказалось большинство крупнейших металлургических заводов страны. TWG стала третьим по величине поставщиком алюминия на мировой рынок—годовой объем продаж в 1993 году составлял, по разным оценкам, $4-5 млрд, причем группа в то время еще не владела ни одним заводом. Схема толлинга позволяла контролировать предприятия, не покупая акции. А главным защитником толлинга в правительстве считался все тот же Олег Сосковец, уже занявший кресло вице-премьера.
Лисин как представитель TWG входил в состав советов директоров пяти заводов: трех алюминиевых и двух стальных — Магнитогорского и Новолипецкого комбинатов. Юридически группа TWG не была оформлена как единая компания. Это был типичный для того времени конгломерат российских фирм и офшоров, формально не зависящих друг от друга.
В 1995 году по отрасли прокатилась волна заказных убийств. В апреле было совершено покушение (неудавшееся) на коммерческого директора Саянского алюминиевого завода Валерия Токарева—Лисин в это время был там членом совета директоров. В том же году были убиты руководители фирм, имевших интересы на алюминиевых заводах,—глава банка «Югорский» Олег Кантор, его заместитель Вадим Яфясов и управляющий российским бизнесом другого крупного экспортера металлов, компании АЮС Феликс Львов. После этих убийств образ TWG в бизнес-сообществе стал демоническим.
Однако за стремительным взлетом TWG последовало столь же стремительное падение. Уже в 1996 году группа начала распадаться. Произошло это через несколько месяцев после скандальной отставки Олега Сосковца с правительственного поста. Самые влиятельные на тот момент люди в коридорах федеральной власти—глава президентской администрации Анатолий Чубайс и премьер Виктор Черномырдин—компанию TWG не жаловали. Позиции Черных в России стали шаткими, а их непрозрачный бизнес—слишком уязвимым для силовых структур. А тут еще братья разругались друг с другом и начали делить бизнес.
Владимир Лисин при разделе своего не упустил. Работая в TWG, он все внимательнее приглядывался к одному из подконтрольных заводов — НЛМК. Параллельно с братьями Черными он понемногу скупал акции. Братья к моменту развала TWG накопили 34% ценных бумаг комбината, Лисин—13%.
Завод был убыточным, как и многие другие. Схема толлинга позволяла зарабатывать миллиарды структурам, контролирующим экспорт, но не очень помогала самим заводам. Братья Черные, сворачивая бизнес TWG, решили обанкротить завод и продать кому-нибудь его активы. Владимиру Лисину за его труды и 13% акций предлагали отступные.
Если бы Лисин согласился—он стал бы мультимиллионером, но никогда уже не нажил бы миллиардов. (В мае Forbes оценил его состояние в $4,8 млрд.) Однако он пошел наперекор бывшим партнерам и начал осуществлять собственный план. Он решил перехватить контроль над НЛМК.
«Надо было на чем-то одном концентрироваться,—так Лисин объяснил свой выбор в интервью Forbes.—А в Липецке у меня был уже большой пакет». К тому же завод имел современное по российским меркам оборудование.
Одним словом, все подводило его к тому, чтобы расстаться с партнерами. Без сантиментов, зато с судебными тяжбами—«с юристами, адвокатами, со всеми причиндалами», как говорит сам Лисин. Чтобы победить в этой борьбе, он вступил в очередной временный союз — с Владимиром Потаниным.
Единоличный собственник
В середине 90-х акции НЛМК скупала не только TWG. В начале 1997 года пакет в 25% акций принадлежал структурам американского финансиста Джорджа Сороса. Еще 25% принадлежали двум гражданам Монако, бизнесменам новозеландского происхождения братьям Ричарду и Кристоферу Чандлерам. (Удивительно, как много братьев работало в металлургии в 90-е годы! У Дэвида Рубена тоже был брат-соратник).
Управляли этими 50% акций структуры Потанина и финансиста Бориса Йордана. А заводом фактически управлял Лисин. Порвав с братьями Черными, он перевел все финансовые потоки НЛМК на собственную компанию Worslade Trading, зарегистрированную в Ирландии.
TWG ответила судебными исками, обвинив бывшего партнера в срыве контрактов, а также в нецелевом использовании кредита в $65 млн. Эти суды, впрочем, TWG проиграла.
После установления личного контроля над финансами Лисин решил, что пора становиться крупнейшим акционером завода. По информации из его ближайшего окружения, он обратился к Потанину с предложением о сотрудничестве.
Владимир Потанин и его приближенные всегда отрицали факт существования какой-либо договоренности. Лисин наличие договоренности не подтверждает и не опровергает. По данным же источника, близкого к Лисину, два бизнесмена сошлись в первой половине 1997 года на том, что Потанин не будет препятствовать выкупу Лисиным 50% акций НЛМК у иностранцев и по возможности помешает попыткам братьев Черных обанкротить комбинат.
С Соросом и Чандлерами Лисин договорился через год. После покупки у них ценных бумаг НЛМК пакет Лисина вырос до 63%. Сумма сделки не оглашалась, аналитики оценили ее в $200 млн.
Следующие два года новый хозяин НЛМК, по его собственным словам, «обсуждал с TWG варианты совместной работы». За это время комбинат пережил провальный 1998 год и переломный 1999-й. После девальвации рубля выросла рентабельность экспорта, на который шло 60% продукции НЛМК, комбинат нарастил объем продаж и уровень производства, а Владимир Лисин начал возвращать финансовые потоки из офшоров на само предприятие. В результате впервые после приватизации НЛМК получил прибыль — 9,5 млрд рублей при выручке 25,7 млрд рублей.
Очередной большой шаг Лисин планировал сделать в 2000 году. Июньскому собранию акционеров была предложена программа реструктуризации на $1,1 млрд. Деньги комбинату готовы были предоставить компании самого Лисина в обмен на дополнительную эмиссию акций. После их выпуска доля TWG сократилась бы вдвое.
Судя по тому, что вопрос о выпуске новых акций был включен в повестку дня собрания акционеров, Лисин имел основания считать, что бывшие коллеги из TWG не будут или не смогут возражать.
Но накануне собрания акционеров, перед самым закрытием реестра, Лисина ждал неприятный сюрприз: 34% акций, принадлежавших TWG, сменили владельца. Новым собственником стала компания Владимира Потанина «Интеррос».
Впервые в карьере Владимира Лисина стратегический партнер сам разорвал с ним отношения. Да еще и начал враждебные действия. На собрании акционеров представители Потанина проголосовали против выпуска новых акций. После этого «Интеррос» наносил удар за ударом. Адвокаты Потанина начали оспаривать (без успеха) прошедшую в том же месяце продажу непрофильного актива НЛМК—завода холодильников «Стинол». А чуть позже на комбинат нагрянули аудиторы Счетной палаты РФ и насчитали ущерб на сумму более $160 млн, который НЛМК якобы нанес государству. Впрочем, это было еще до Лисина — Счетная палата обнаружила, что в уставном капитале компании не учтены средства, которые государство вложило когда-то в строительство «Стинола», и к тому же в состав имущества НЛМК были незаконно (по мнению Счетной палаты) включены образовательные учреждения.
Действия государственных аудиторов не имели последствий, но все это было похоже на попытку создать Лисину максимум проблем.
Владимир Потанин в то время чувствовал себя довольно уверенно. Он не боялся вести войну на два фронта: кроме Новолипецкого комбината, сражался за контроль над нефтяной компанией «Сиданко» против Тюменской нефтяной компании (ТНК).
Лисин принял вызов и даже начал контратаку. Он предпочел не переплачивать Потанину за акции НЛМК, а пустить деньги на скупку ценных бумаг «Норильского никеля»—главного актива Потанина. Тогда 8% акций «Норильского никеля», купленных Лисиным, стоили почти вдвое дешевле, чем 34% НЛМК.
Новые правила
В 2001 году Владимира Потанина словно подменили. Совладелец «Интерроса» прекратил все корпоративные конфликты. Спорные акции «Сиданко» он продал ТНК за $1,1 млрд. А акции НЛМК предложил Лисину за ту же сумму, которую заплатил за них в 2000 году. (Аналитики Объединенной финансовой группы оценили эту сделку примерно в $180 млн.) Свои акции «Норильского никеля» Лисин в 2003 году тоже продал— на открытом рынке через швейцарский банк UBS.
Оба металлургических магната с тех пор интересуются только своими заводами. И зарабатывают себе новую репутацию. Повышают прозрачность бизнеса и эффективность управления.
Лисин в этом деле преуспел. Вложив около $30 млн в реконструкцию собственной ТЭЦ, которая обеспечивает почти половину потребностей комбината в энергии, он снизил затраты на производство. Энергия теперь обходится ему на 15% дешевле. Покупка Стойленского ГОКа на многие годы обеспечила НЛМК собственной рудой. Одновременно Лисин получил влиятельного партнера — Бориса Иванишвили. Два порта, которые Лисин приобрел совсем недавно (см. справку), позволят ему бесперебойно поставлять металл на экспорт.
Теперь у владельца НЛМК есть время заняться более приятными вещами. Еще в юности он пристрастился к стрельбе, а теперь фактически содержит сборную страны, возглавляя Стрелковый союз России. Он даже построил в Подмосковье — для себя и профессиональных спортсменов — стрелковый комплекс «Лисья нора».
Другой личный проект бизнесмена, который он сам называет «социальным», — выпуск ежедневной газеты «Газета». Она выходит с 2001 года, но до сих пор не приносит прибыли. Лисин говорит, что рад был создать «независимое средство массовой информации» и ничего другого ему от «Газеты» не нужно.
Так что теперь Владимир Лисин — тихий миллиардер, спонсирующий спортсменов и вкладывающий 90% личных средств, как он сам говорит, «в российскую экономику». А как же 90-е? О том времени можно не вспо минать. Владелец Новолипецкого металлургического комбината даже не носит наручных часов.
|
