|
Генеральная прокуратура закончила крупную проверку региональных прокуратур. Ее бригады побывали во многих областях России. Сам Генеральный прокурор РФ Владимир Устинов инспектировал Дальний Восток. Вот какие проблемы и приоритеты прокуратуры обозначил он сам.
В прокурорской должности нет выгод. Есть только адский труд и великая ответственность. Кто этого не понял, - долго в кресле не задерживается. Недавние выезды в прокуратуры Алтайского края, Республики Ингушетия, Ярославской области, общение с прокурорами регионов Дальневосточного федерального округа дают мне право утверждать, что для иных важнее занять должность, а не организовать работу.
Иллюстрация тому - история с прокурором Ярославской области. Он "просидел" в своей должности чуть больше двух лет. Другого определения, как ни старайся, не подберешь. Когда его назначали, то думали: 45 лет человеку. Энергичен, относительно молод и в то же время зрел. Полагали, что будет гореть на работе, поведет за собой райгорпрокуроров, сумеет расшевелить болото, которое годами создавалось в практике правоохранительных органов.
Оказалось - не тут-то было. Бригада Генеральной прокуратуры даже проблесков осмысленной работы не заметила. Сам прокурор, коллегия, начальники отделов словно не видели процессов, которые идут за окнами их служебных кабинетов.
В элементарных вещах порядка не было. Во многих городах и районах при бездействии и попустительстве прокуроров укрытие преступлений работниками милиции не только процветало, но приняло, я бы сказал, циничные формы. Слегка перелистав только "отказные" материалы, сотрудники Генеральной прокуратуры восстановили на учет более тысячи преступлений, в том числе 66 убийств и случаев причинения тяжкого вреда, повлекшего смерть потерпевших.
Кончилось тем, что прокурор области Эдуард Фролов подал в отставку.
С регистрации преступлений начинается правосудие. Если нет регистрации, значит, нет преступления и, следовательно, нет правосудия. Вместо него есть грубые нарушения элементарных прав граждан, есть обман общества относительно настоящих масштабов преступности, есть профанация правоохраны.
По работникам милиции ясно. От них десятилетиями требовали покончить с преступностью. Будучи не в состоянии выполнить заведомо невыполнимую задачу, они до сих пор "выкручиваются", как привыкли.
Но объясните мне, почему прокуроры "спускают" нарушения закона, факты фальсификации обстоятельств происшествия, уговоров пострадавших, незаконных отказов в приеме заявления? Скажите, разве кто-нибудь когда-либо говорил прокурорам, что надо входить в положение милиции?
Тогда почему прокуроры по-прежнему, что называется, "грозят пальчиком" нарушителям законности? Наш отдел в Приволжском федеральном округе посмотрел недавно, как реагировали прокуроры на факты укрытия преступления, уклонения от их регистрации в Республике Мордовия и Пермской области. Выяснилось, что в основном писали представления. А из них только по каждому третьему виновные привлекались к дисциплинарной ответственности. Остальные бумаги шли впустую.
Посмотрели дальше - кого наказывали?
Оказалось, мелкую сошку. Начальников райгоротделов среди них - единицы. А в Башкортостане, Марий Эл, Чувашской республиках, Ульяновской области не было ни одного. Они для прокуроров, что называется, VIP-персоны.
Откуда тут взяться эффективности надзора?
На "годовой" коллегии я говорил о необходимости применять уголовный закон к укрывателям преступлений, когда другие меры не приносят результата. Через три месяца вместе с министром внутренних дел проводим региональное совещание на Дальнем Востоке. В этом округе только за первый квартал была выявлена почти тысяча заявлений о преступлениях, не нашедших своего законного разрешения в органах внутренних дел.
Спрашиваю у прокуроров: сколько уголовных дел на "укрывателей" направлено в суд? Только прокуроры Республики Саха (Якутия) да Приморского края могли что-то сказать. В остальных регионах уголовный закон, по сути, безмолвствовал.
"Общий" надзор прокуратуры, к сожалению, не успевает за изменениями в экономике и социальной сфере. Порой прокуроры "лезут" в вопросы, о которых не имеют понятия (например, сертификация) или где им вообще делать нечего. Там должны работать органы контроля.
В Кировской области нашлась пара районных прокуроров, которые проводили проверки в магазинах и ларьках. У них, видите ли, была информация о продаваемых там некачественных продуктах питания. На машинном дворе они проверили размещение техники на предмет соблюдения правил пожарной безопасности.
В соседнем регионе один прокурор появился в пункте приема лома цветных металлов.
Хотелось бы верить в то, что такие факты единичны. Что прокуроров-ортодоксов по пальцам можно пересчитать. Вектор наших отношений с органами контроля предельно прост. Мы им - поручение. Они нам - материалы. Оценка материалов и правовое решение по ним - прокурорская прерогатива. Тогда не будет пустых проверок.
Вероятно, можно приводить и дальше одиозные примеры того, как не надо организовывать работу. Однако более полезен, думаю, будет откровенный разговор о том, почему это происходит, что делать дальше?
Почему прокуроры городов и районов зачастую не прикладывают, что называется, рук к организации расследования, не вникают в то, как оно ведется?
Не заседать надо, а конкретно заниматься организацией следствия. Чтобы для каждого прокурора было непреложным правилом работать непосредственно на месте преступления, обеспечивать своевременность назначения экспертиз, производство необходимых следственных и оперативных действий.
Следственная нагрузка это вполне позволяет. Что касается прокуратуры, то она откровенно невелика. В среднем по России - всего 1,3 дела за истекшие 5 месяцев. Но это в среднем. В Тверской области, например, 2,7 дела, в Республике Татарстан - 2,2, Чеченской Республике - 2 дела, Саратовской области, Ставропольском крае - 1,8. Прокуроры там сумели создать обстановку напряженной работы. А в Северной Осетии, Рязанской, Тульской, Псковской, Калужской областях спокойно взирают на то, что следственный аппарат работает с прохладцей. Нагрузка не достигает даже одного дела.
При такой нагрузке вызывают недоумение показатели, которые характеризуют сроки и качество прокурорского следствия. В Мурманской, Смоленской, Ленинградской, Ярославской областях, Республике Карелия, Москве и Санкт-Петербурге удельный вес дел, расследованных в текущем году с нарушением установленного УПК срока, превышает 50 процентов.
Не намного лучше показатели качества следствия. За 5 месяцев следователям прокуратур возвращено для дополнительного расследования 405 уголовных дел. В переводе на удельный вес по России - это 1 процент от направленных в суд. Но в Тамбовской области такие дела составляют 2,9 процента, в Республике Алтай и Республике Бурятия - 3, Новосибирской области - 3,6, Алтайском крае - 3,7 процента.
А как иногда исправляются ошибки? Мы в центральном аппарате изучили уголовные дела, возвращенные в прошлом году и первом квартале нынешнего года прокурорам в порядке статьи 237 УПК.
Оказалось, что почти восемь сотен из них в суд не вернулись, а были прекращены. По части прекращенных дел люди находились под стражей. В Читинской области - 6 человек, Пензенской - 5, Республике Коми - 2, а всего более тридцати человек.
Когда стали разбираться, то выяснилось, что прекращены дела незаконно. Зачастую для того, чтобы прикрыть недостатки проведенного расследования. Спрашивается опять: а где были прокуроры, которые обязаны проверять законность процессуальных решений? Потребовалось указание Генеральной прокуратуры, чтобы отменить почти три сотни незаконных постановлений.
В начале нынешнего года Институт анализа и новых технологий выпустил книгу "Самые влиятельные люди России - 2003 год". В ней по пятибалльной оценке измерено влияние региональных должностных лиц, в том числе прокуроров, в политике и экономике, их личностные качества, а также степень контроля над различными процессами.
Конечно, эти оценки весьма условны. Как любое социологическое исследование, оно требует известных поправок. Однако кое над чем есть резон поразмыслить. Из 30-36 "влиятельных" лиц в каждом регионе большинство прокуроров находятся в середине списка. Но вот, например, прокурор Оренбургской области Чадов - на первом. Он по общему рейтингу обошел даже главу областной администрации.
Прокурор Костромской области Кондрат в списке третий, Волгоградской области - Шепель - четвертый, Новгородской области - Чугунов - пятый, Республики Татарстан - Амиров - шестой. Кстати, это прокуроры тех регионов, к работе которых у нас нет особых претензий.
А вот другие прокуроры и другие места. Смоленская область - Верховцев - 22-е место; Алтайский край - Параскун - 26-е; Хабаровский край - Малиновский - 30-е. Некоторым прокурорам вообще места в рейтинге не досталось.
Почему я привел данные социологического исследования? Как бы ни были субъективны или условны его результаты, они отражают восприятие обществом как личности прокурора (он ведь фигура публичная), так и того, что делает руководимая им прокуратура. Люди помнят и ценят добрые дела, но не забывают, не прощают равнодушия и непрофессионализма.
Кроме того это еще один повод поразмыслить о востребованности прокуратуры. Мы много раз говорили о том, что прокурорский надзор должен быть правовым инструментом идущих в стране преобразований. Прокуратура востребована не только логикой и масштабами политических, экономических, социальных и иных изменений.
Поэтому прокурорский надзор должен быть в тех отраслях и сферах, где он не может быть заменен иными структурами, где его результаты заметны более всего. Это наши граждане, их законные права и интересы. Это государственная собственность и бюджетные средства. Это экология и природопользование. Ведь только после нашего вмешательства Волгу стали очищать от брошенных судов, занялись водоохранными сооружениями, скотомогильниками, наведением порядка в использовании земель. Это обеспечение безопасности общества и его граждан от проявлений преступности. Это противодействие злоупотреблениям и коррупционным правонарушениям в государственной и муниципальной службе.
Названы, безусловно, не все сферы, а лишь основные. И работать нам здесь надо грамотно и эффективно.
Какие бы преобразования внутри блока "силовых" ведомств ни произошли, для нас была и останется одна задача - изобличить преступника, провести квалифицированное расследование, обеспечить законный приговор.
Можно затевать любые преобразования, менять подследственность, тасовать кадры и т. п., но если эти преобразования не укладываются в алгоритм названной мною задачи, они обречены на неудачу.
А что касается Закона о прокуратуре, то считаю так.
С проектом депутата Похмелкина эпопея закончилась. В мае его вариант закона Госдумой официально отклонен.
Наш проект новой редакции закона готов. В него вошли процессуальные новации о месте и роли прокурора в уголовном, гражданском, арбитражном процессах. С точки зрения новых подходов переосмыслены задачи и принципы деятельности прокуратуры. В законопроекте учтены требования времени к прокурорской системе. Не буду подробно говорить о законопроекте.
Сохраняя принципиальные положения действующего закона, проект, в частности, включает разделы, связанные с обеспечением полномочий по уголовному преследованию, с надзором за исполнением законов органами, которые уполномочены составлять протоколы и рассматривать дела об административных правонарушениях.
Разрешен вопрос разграничения полномочий прокуроров и других должностных лиц органов прокуратуры.
Расширен круг объектов надзора за соблюдением Конституции, исполнением законов - все федеральные органы государственной власти, кроме президента РФ, Федерального Собрания, федеральных судов и мировых судей.
Претерпели изменения структура и размер денежного содержания прокурорских работников.
В такой громадине, как государство, ничего не делается вмиг. Для того, чтобы оно сделалось действительно правовым, нужна кропотливая и целенаправленная работа. Сначала надо подвести фундамент. Этот фундамент именуется законностью.
Статья подготовлена на основе выступления Владимира Устинова на коллегии Генпрокуратуры.
|
