|
Была в старину такая пословица.
- Пресвятая Богородица, почто рыба не ловится?
- Либо невод худ, либо нет ее тут.
А вспомнилась она, когда в газетах замелькали сообщения о том, что расследование уголовного дела о пожаре на Останкинской башне подходит к концу и не исключено, что обвинение будет предъявлено начальнику Управления Государственной противопожарной службы Москвы генерал-майору Леониду Коротчику. Который на самом деле спас башню от гибели.
Говорят, пожарные спасли жизни 350 человек...
А кто на самом деле остановил пожар?
Кто спас людей?
И кто виноват в гибели Светланы Лосевой, Александра Шипилина и Владимира Арсюкова?
Как руководство башни не слушалось пожарных
Останкинскую телебашню, уникальное архитектурное сооружение, возвели в 1967 году. И поскольку в нашей стране подобных сооружений не было, специалисты не знали, как в полной мере обеспечить ее пожарную безопасность. Именно поэтому в 1967 году на территории ГЦРТ была организована специальная воинская часть номер 111. Тридцать четыре года люди неукоснительно получали жалованье. Даже в 1998 году, когда все в одночасье освободились от лишних ртов, руководство ГЦРТ не поднимало вопроса о том, чтобы избавиться от 16 огнеборцев.
В мае 2000 года пожарные провели обследование башни, которое производится каждые два года. Руководству ГЦРТ было предъявлено предписание из 38 пунктов. 18 были выполнены в течение двух месяцев, у остальных срок реализации, согласно документам, два года.
Впоследствии пожарные сослались на это как на возможную причину возгорания.
Десант с "Седьмого неба"
Сигнал поступил на пульт диспетчерской службы 01 в пятнадцать ноль восемь. Звонила жительница соседнего с телебашней дома. Она сказала: из башни идет дым - ей ответили, что за ложное сообщение предусмотрено наказание. Однако женщина стояла на своем, после чего диспетчер передал сообщение в пожарную часть ГЦРТ.
Через несколько минут после получения сигнала дежурный милиционер позвонил в службу безопасности башни. За прием посетителей ресторана и смотровой площадки отвечает Гарри Георгиевич Поляков, заместитель начальника ресторанно-экскурсионного комплекса. Поляков незамедлительно распорядился о прекращении продажи билетов в ресторан, а сам полетел туда. Было обеденное время, в нижнем ресторане шел банкет, многие посетители пришли с детьми. Гарри Георгиевич сказал ничего не подозревавшим людям, что по техническим причинам им следует сейчас же выйти на улицу. Причем детям, чтобы они не расстраивались, дали воздушные шарики, вернули деньги за заказанные блюда - и к шестнадцати часам Поляков вывел на улицу последних посетителей ресторана. Еще даже не было известно, что в действительности происходит. К началу пожара на "Седьмом небе" находились 350 человек. Вот об их "спасении" и рассказали позже пожарные.
Всех посетителей ресторана сотрудники Генеральной прокуратуры впоследствии допросили, и все как один сказали, что на улицу их вывел Поляков и при этом - без всякой паники.
К этому времени сработала и аварийная защита радиопередатчиков. Они устроены так, что при малейшей "неровности" отключаются сами. Они и отключились.
О том, как генерал-майор спутал электричество с электромагнитным полем
В 17.15 на пожар прибыл руководитель Управления Государственной противопожарной службы Москвы генерал-майор Леонид Коротчик. Он и принял на себя руководство тушением, которое приравнивается к боевой операции.
Встал вопрос об отключении телепередатчиков.
Об этом стоит поговорить подробней, поскольку в средствах массовой информации постоянно циркулируют слухи о том, что генеральный директор ГЦРТ Вячеслав Мисюлин распоряжение об отключении отдал слишком поздно, что в итоге и повлекло гибель людей.
О погибших - позже.
А сейчас попробуем разобраться в том, когда поступило первое, официально зарегистрированное в журнале, распоряжение об отключении передатчиков.
По журналу - в 18 часов. В 18.10 последовало отключение.
Из интервью Леонида Коротчика: "Приблизительно с 16 до 18.40 пожарным удалось сдерживать огонь на отметке 450 метров. Это довольно-таки продолжительное время, и мы могли бы потушить огонь именно на той отметке, если бы напряжение в кабелях было немедленно снято в начальной стадии, но его сняли только в 18.10".
В том месте, о котором говорит генерал-майор Коротчик, проходят только фидера.
Это своего рода матрешка: маленькая труба в большой трубе. Между ними электромагнитное поле. Так ведь это не электрические кабели. И если уж говорить об отключении, то отключать надо было передатчик. Нет ничего удивительного в том, что Коротчик плохо понимал особенности объекта, в котором бушевал пожар, но важно это подчеркнуть, поскольку из непонимания выросло обвинение Вячеслава Мисюлина в строптивости и преступной халатности. А это не предмет для спора, это статья в УК.
Руководитель следственной бригады по делу о пожаре на телебашне, следователь по особо важным делам Юрий Мартышин:
- Мы спрашивали начальника штаба пожаротушения Климкина, в чем заключался оперативный план тушения пожара на телебашне. Оказалось, что этот план предусматривал только пожар в подземном коллекторе, но не в антенно-фидерной части, как это было на самом деле. Более того, в нем содержались технические параметры десятилетней давности. А этим планом, оказывается, и руководствовались. Если так говорят - значит либо этого плана в глаза не видели, либо имеет место фантазия. Но оценки - дело не мое. Все, что установлено, будет оценивать суд.
В деле имеется расписка Мисюлина об отключении всех передатчиков, чтобы можно было производить рассечку фидеров, которые горели. Нам говорят, что генеральный директор игнорировал все указания руководителя тушения пожара. Мы такого не установили. Наоборот, пришли к выводу, что как только указание было дано официально, его выполнили.
Почему погибли люди?
На самом деле этот вопрос - главный. Несмотря на то что Останкинская телебашня - единственная в своем роде и, если бы она, не приведи создатель, выгорела до основания, миллионы людей оказались бы отрезаны от радио и телевидения, - все это на самом деле пустяк по сравнению с гибелью трех человек: лифтера Светланы Лосевой, электромонтера Александра Шипилина и полковника Владимира Арсюкова.
Светлана Лосева три дня назад вышла замуж, а в тот день работала не в свою смену - так получилось.
Александра Шипилина, у которого был выходной, разбудила жена, увидевшая в окно, что из башни валит дым. Он мог остаться дома - но не остался. О Владимире Арсюкове, которого посмертно наградили орденом Мужества, написано уже много. Но - не все.
Приблизительно в 18.30 полковник Арсюков, Лосева и Шипилин оказались в холле возле скоростного лифта (при этом надо знать, что без лифтера кабина с места не тронется). Из штаба пожаротушения поступила команда найти и доставить к месту горения асбестовое полотно. Арсюков сказал, что знает, где его найти, и вскоре появился у лифта. В это время там же находился начальник лифтовой службы ГЦРТ Василий Гольцов. Арсюков сказал, что ему нужно подняться наверх, на что Гольцов ответил, что движение лифтов необходимо прекратить.
От пожарных команды об отключении лифтов не поступило - решение принял сам Гольцов
В этот момент Гольцов услышал, что двигается кабина другого лифта, и побежал туда, чтобы любой ценой остановить движение, а электромеханика Байчева послал в штаб, чтобы предупредить о том, что лифтами пользоваться нельзя. Как только Гольцов ушел, Светлана Лосева сказала Арсюкову: "Давайте я вас отвезу". Шипилина никто не звал, просто он считал, что его помощь может понадобиться наверху.
Прежде чем закрыть дверь, Светлана спросила: "Кто-нибудь еще поедет?"
Все это видели многие сотрудники ГЦРТ, толпившиеся внизу.
И лифт стал подниматься, а потом встал.
Через несколько минут Арсюков сообщил в штаб, что наверху сильное задымление и что все трое по очереди пользуются одним противогазом. Это было в 19.22.
После этого связь прервалась.
Лифт с Арсюковым, Лосевой и Шипилиным уже не двигался, а пожарные все еще продолжали требовать подъема к 340-й отметке.
В первый раз Гольцов и Байчев пытались добраться до лифта по внутренней лестнице, но пожарные их не пропустили. Второй раз они все же поднялись до 300-й отметки, но лифта уже не было.
По-видимому, в течение часа, когда лифт был виден, людей еще можно было спасти. Но пожарные были заняты другим.
Теперь уже мы никогда не узнаем, почему полковник Арсюков вошел в лифт и поехал навстречу смерти. Начальство ли приказало или сам принял решение - нам остаются лишь догадки. Но одно известно определенно. Полковник Арсюков, находясь на боевом посту, мог распоряжаться лишь собственной жизнью. Это записано в пожарном уставе. И ясно, что он не имел права брать с собой сотрудников ГЦРТ, людей, которые, в отличие от пожарных, выбрали себе другую профессию и в силу этого не в состоянии были оценить масштаб происходящего.
Он геройски погиб, выполняя долг, но людьми рисковать не имел права.
Если нельзя, но очень хочется
Как известно, генеральному директору ГЦРТ Вячеславу Мисюлину собирались предъявить обвинение в преступной халатности. Потом Генеральная прокуратура от этого намерения отказалась. И поползли слухи: "заболел", откупился, воспользовался знакомствами...
За тридцать шесть лет работы на башне, из которых двадцать четыре он бессменный генеральный директор, у Мисюлина, конечно, составились, как говаривали в XIX веке, и связи, и знакомства - иначе и быть не могло, человек на "высоком" посту (башня все-таки).
Но слухи - одно, а факты - другое.
Во время пожара у Мисюлина случился микроинфаркт. И ему предложили лечь в больницу, но он остался на рабочем месте и десять суток не покидал территорию ГЦРТ.
Дипломатических заболеваний у него не было.
Надо отдавать себе отчет в том, что руководство ГЦРТ - это специалисты по телевидению и радиовещанию. Для охраны от пожара администрация ГЦРТ много лет содержит пожарную часть и выполняет все ее требования, что установлено сотрудниками следственной бригады Генеральной прокуратуры.
К договору с пожарной частью приложена дислокация, в которой четко написано, где именно должны находиться посты пожарной службы. И люди должны были не сидеть на месте, а постоянно курсировать вверх-вниз. Эта служба наделена инспекционными функциями, то есть именно она контролирует работу ГЦРТ, а не наоборот. Пожарные могут закрыть предприятие, остановить его работу, оштрафовать. И вдруг после пожара выяснилось, что огнеборцы самовольно изменили места, где должны находиться посты. И давным-давно в антенную часть никто не ходил. А пожар произошел именно там. И можно предположить, что, работай они в прежнем режиме, самовозгорание было бы своевременно ликвидировано в считанные часы, если не минуты.
Это первое.
И второе. Тридцать четыре года на башне сохраняли четыре огнегасительные станции. Но пожарные не стали их включать.
Зачем их держали, если ими не пользовались?
Кто потушил пожар?
Предвижу упреки: следствие не окончено, суда еще не было, а журналист дает оценки и делает выводы. Нет. Все вышеизложенное и нижеследующее - всего лишь попытка разобраться в том, что произошло в "Останкино". Все, о чем я пишу, имеет документальное подтверждение. Вопрос лишь в том, что факты имеют свойство быть сокрытыми. А выводы каждый сделает сам.
Вячеслав Мисюлин узнал о том, что происходит, находясь в машине.
В 15.45 он уже влетел в вестибюль скоростных лифтов.
Мисюлин поднялся на лифте примерно к 420-й отметке и увидел, что там работают пожарные. Сказали, что надо подавать углекислотные огнетушители. Люди выстроились в цепочку. Подавали до тех пор, пока пожарные не начали кричать: не помогает, давайте порошковые! Как только взорвали два порошковых огнетушителя, люди без масок выскочили на балкон башни, отдышались и спустились вниз - находиться наверху без специальной защиты уже было невозможно.
Вниз Мисюлин спустился около 17 часов. И вскоре они с Олегом Добродеевым снова поехали наверх. На 348-й отметке перешли в лифт, где помещаются только два человека. По стремянке поднялись еще на два пролета и увидели пламя. А на площадке ни одной живой души.
Надо сказать, что пожар на башне развивался "вопреки" законам физики. Пожар всегда идет вверх - тут получилось наоборот. Как выяснилось, пожарные к такому сюжету оказались совершенно не готовы.
И к моменту, когда огонь спустился вниз, всем присутствующим стало понятно, что пожарные с топором за поясом практически бессильны. Воды нет, брандспойтов нет, огнетушители не помогают. Все пожарные работали самоотверженно, все рисковали жизнью - но...
...У сотрудников МЧС были гидравлические ножницы и дисковые пилы, которыми можно было перепилить фидера - по ним распространялся огонь. И вот на 69-й отметке бойцы МЧС вырезали 70 сантиметров всех фидеров, вырезали в шахте связи все кабели, постелили асбестовое полотно, подтащили два рукава с водой - и пожар прекратился.
И если бы не силы МЧС, возможно, все выгорело бы дотла.
Два слова о съедобном горючем
Как выяснилось, борясь со стихией, пожарные опустошили ресторан "Седьмое небо", "спасая" спиртное и подарочных матрешек... Выпили всю текилу, которой было много, - и не только текилу... Сотрудники милиции задержали несколько человек с дорогими сувенирами, бутылками и пр.
Дело о разграблении ресторана было выделено в отдельное производство. К сожалению, в Останкинском ОВД дело рассыпалось. Свидетели не смогли опознать несунов, которые в день пожара были в спецодежде, в касках - все на одно лицо.
Что главное?
Юрий Мартышин:
- Я живой человек, и, конечно, какая-то субъективность есть и у меня. Но как профессионал я должен руководствоваться буквой закона, и с этой точки зрения не выдерживают никакой критики самые элементарные вещи.
Давая указание об отключении электроэнергии, руководитель тушения пожара должен убедиться, что это действие не повлечет тяжких последствий. В первую очередь это касается жизни и здоровья людей. Ведь руководитель тушения видел, что пассажирскими лифтами пользуются. И было какое-то время, когда их можно было использовать, но все шло само по себе, хотя все должно было происходить только по прямому разрешению руководителя тушения пожара. Идут доклады об открытом горении, и даны команды, чтобы пожарные спускались вниз, а главное лицо на пожаре получает по рации сообщение о том, что наверху в кабине лифта пожарный и два гражданских лица. Это как оказалось возможно?
Тут ведь что главное?
Разве суд?
Главное, чтобы в другой раз это не повторилось.
Если мы будем друг другу врать, ни в чем не разберемся. А если не разберемся, будет новый пожар. И так до тех пор, пока мы не поймем, что самим себе врать нельзя, горим-то мы тоже сами.
По делу о пожаре на башне была проведена комплексная пожаро-техническая экспертиза, которой руководил лучший специалист России в этой области эксперт Игорь Таубкин. И тут выяснилось, что фидера, которыми нашпигована башня, никто никогда не испытывал на горючесть.
А почему так?
Дело в том, что вначале, когда башня была молодой и красивой, фидера были медные, и с ними все было ясно. Со временем часть заменили, и вот новые оказались сделаны из горючих материалов. Почему пожарные, которые принимали участие во всех согласованиях, не приняли это к сведению? Почему руководство пожарной частью, которая находится на территории ГЦРТ, ни разу не поинтересовалось пожароопасной начинкой башни?
Погибших не вернешь.
Башня восстанавливается (на собственные средства ГЦРТ, правительство, которое любит, чтобы его показывали на ТВ, выделило деньги только на оценку последствий - и все).
Наша обязанность - сделать работу над ошибками.
Говорят, кто-то сильно сердится из-за того, что пожарным обвинение предъявлять будут, а эксплуатационникам - нет. Российское правосудие: сделайте нам, чтобы было красиво. Мало ли что есть в материалах дела, главное, чтобы побольше народу "село". И пусть будут представлены все ведомства, чтобы было живенько...
Гете сказал: "Гораздо легче найти ошибку, чем истину".
P.S. Расследование дела о пожаре на башне войдет в учебники. И там обязательно напишут о том, как впервые в мире следователь Максим Устюгов проводил осмотр места происшествия на высоте 530 метров. Башня еще дымилась...
|
