|
Алимжана Тохтахунова задержали 31 июля 2002 г. в итальянском городке Форте де Марми, затем перевели в Венецию, где и предъявили ордер на арест. Свидетелем задержания стала дочь Тохтахунова Лола, солистка Большого театра. Сейчас, после благоприятного для ее отца исхода судебного разбирательства, Лола Кочеткова согласилась рассказать некоторые подробности этой истории. А заодно и ответить на другие вопросы обозревателя «Журнала» Игоря Пылаева.
– Я родилась в 1979 г. в Москве. Православная. Фамилия мамина: так в свое время решили родители. По гороскопу – Весы. Семья была большая: моя бабушка, ее родная сестра, папа, мама, старший брат Михаил и я. Все жили в бабушкиной трехкомнатной квартире. Помню, папа водил меня в цирк, в театр. На Новый год всегда было много гостей. При этом все как в обычной советской семье: салат оливье, «Голубой огонек» с участием Иосифа Кобзона, Аллы Пугачевой, Валерия Леонтьева. На дни рождения – торт со свечками, игрушки. Запомнилось, как кто-то из сверстников подарил мне ластик, пахнущий клубникой. Когда после третьего класса английской спецшколы я поступила в Московскую академию хореографии при Большом театре, папа уехал жить за границу. С тех пор все школьные каникулы я проводила у него. Училась на пятерки. Всегда была старостой.
– С чем связан выбор профессии?
– Я танцевала с детства. Случалось, что родители шли ужинать в ресторан и брали меня с собой. Когда в зале начинала звучать музыка, я забиралась на сцену и танцевала. Родители, правда, не думали, что это перерастет в серьезное увлечение. Кроме академии я занималась в музыкальной школе по классу фортепиано и продолжала учить английский.
– В общем, детства у бедного ребенка не было... А вы не причисляли себя к золотой молодежи, которая могла себе многое позволить?
– А я ничего не могла себе позволить. Когда мне исполнилось 14 лет, наступила самая ответственная пора в академии: все классические движения, из которых состоит танец, уже выучены, и нас начали учить непосредственно танцу. Я очень хотела попасть в Большой театр и поэтому отдавала учебе все свободное время. С 9 часов утра до 8 часов вечера – актерское мастерство, народный, дуэтный и прочие танцы, музыка, история балета.... У меня не было времени ни на магазины, ни на дискотеки.
– А такое прилежание – это результат воспитания или ваше собственное достижение?
– Конечно, родители заложили, а учителя приумножили. К тому же сама атмосфера в театре располагает к дисциплине: здесь нет ни расхлябанности, ни вседозволенности...
– Как случилось, что родители разъехались?
– Папа захотел работать в Европе. Мама решила остаться в России, поскольку мой старший брат учился в медицинском институте, я поступила в первый класс академии. Папа часто звонил. А потом так случилось, что родители отвыкли друг от друга и расстались. Без ссор. Сейчас я живу с мамой в Москве. А папа с другой семьей – в Риме... В детстве я не помню, чтобы у папы были какие-то проблемы с милицией. Он всегда был рядом с нами. Впервые я столкнулась с правоохранительными органами год назад. Случилось это летом в Италии... Рассказываю, как все произошло. Я гостила у папы. Было утро, часов, наверное, девять. Мы все спали. Окна моей спальни были прикрыты ставнями. После завтрака мы – папа, я и наши друзья – собирались пойти на пляж. Но я проснулась оттого, что в комнату ворвались какие-то люди. Один из них приставил мне к виску пистолет. Другой включил в комнате свет. Мне было сказано две фразы: «вставай» и «ты кто?». А я в ночнушке, ничего не соображаю. От резкого света подумала, что это просто кошмарный сон. Выключила свет, свернулась калачиком, сунув под подушку руки. А человек с пистолетом, верно, решил, будто я собираюсь что-то из-под подушки достать, нож или пистолет, и его убить. И стал на меня кричать. Включил свет. И только после этого я поняла: случилось что-то серьезное. Я попросила дать мне возможность одеться. Они приставили женщину – наверное, подумали, что могу убежать через окно. Потом говорю: мне, вообще-то, надо умыться. И пока я была в туалете, женщина продолжала под дверью караулить. Затем нас всех усадили в гостиной за стол, приставили к каждому по полицейскому. Полицейские почему-то были одеты в джинсы и майки, при этом все с оружием в руках. Спустя полчаса нас стали выводить на веранду дома, и я увидела, как через забор во двор прыгают еще человек двадцать вооруженных людей. В доме начался обыск. Естественно, ничего не нашли. В 14 часов, после окончания обыска, папе было сказано, чтобы он собрал вещи. Папа спросил: «На каком основании?». Ему ответили, что действуют по распоряжению венецианской полиции и имеют полное право задержать без объяснения причин на 48 часов.
(Фото: из личного архива Лолы Кочетковой)
– Семью не тронули?
– Нет, только папу. Мы подумали, что через два дня его отпустят. А назавтра из Москвы звонит мама и рассказывает о том, что российские СМИ сообщили о пятилетнем сроке заключения, который грозит моему отцу из-за давления на олимпийское жюри. Я сначала не поняла (что за глупость?!) и попросила повторить. Обвинение отцу было предъявлено лишь тогда, когда я вернулась в Москву: начался театральный сезон. Адвокат уверял, что папу должны отпустить дней через сорок, что все обвинения надуманные. Но, несмотря на то, что защита опровергла все обвинения, суд первой инстанции все-таки принял решение об экстрадиции отца в США. Мы были в шоке, а больше всех отец. Немедленно была подана апелляция в Кассационный суд Италии, и в июне 2003 г. он наконец-то отказал американским властям в экстрадиции. С папы были сняты все обвинения, и он вышел на свободу.
– Какие у вас отношения с французскими фигуристами Мариной Анисиной и Гвендалем Пейзера?
– Я знакома с Мариной Анисиной. Она живет во Франции. А познакомились мы в Париже на вручении папе ордена Cвятого Константина Великого. Марина вместе со своей мамой приехала поздравить отца с этой наградой. И потом всегда интересовалась моими успехами. Мы иногда перезваниваемся, разговариваем о хореографии, желаем друг другу удачи. И папа иногда желал ей удачи, как всякому своему знакомому, которому предстоит ответственное событие. Это естественная моральная поддержка. Не более того. Все остальное – домыслы.
– Кстати, в Большом театре за вашей спиной никто не шушукался из-за того, что вашего отца ФБР подозревало в связях с мафией?
– Наоборот, и директор театра, и мои педагоги оказывали мне всяческую поддержку, переживали за меня. А когда папа вышел на свободу, они меня поздравляли, целовали, говорили, что я снова буду счастливой. Можно сказать, что, пока папы не было рядом, Иосиф Давыдович Кобзон заменял мне его. Если намечались какие-то концерты, спектакли, он всегда интересовался, как у меня дела, не нужно ли чем-то помочь. Алла Борисовна Пугачева, Валентин Юдашкин также поддерживали меня.
– Каких успехов вы добились на театральном поприще?
– Я снялась в двух фильмах-балетах Артема Михалкова, сына Никиты Сергеевича. Один называется «Эдит Пиаф», в нем я танцевала главную героиню. Другой – «Нижинский», где исполняла роль Ромолы, жены Нижинского. Благодаря роли в балете «Нижинский» я получила возможность работать на сцене Большого театра. До этого я работала в театре имени Станиславского и Немировича-Данченко. Кстати, на днях закончила ГИТИС. Теперь имею право преподавать хореографию. Собираюсь поступать в аспирантуру.
– Для вас Алимжан Тохтахунов – авторитет?
– Я всегда прислушиваюсь к родителям. Так, как любят родители, брат, меня никто не будет любить – это же самые близкие люди. И значит, плохого точно не пожелают.
– Ваши планы на будущее?
– Хочу иметь семью и детей, причем много. Не хочу в старости сидеть в одиночестве, понимая, что скоро умрешьи ничего после тебя не останется, разве что роли на кинопленке. Это так ужасно. Пусть лучше ролей будет поменьше, а детей побольше. Хочу мужа хорошего, чтобы меня любил и не создавал проблем. Богатство не самое главное. Главное – чтобы человек был достойный. Но пока о замужестве не думаю.
Побочный эффект
По версии ФБР, Тохтахунов еще до начала зимних игр в Солт-Лейк-Сити пообещал французским фигуристам Марине Анисиной и Гвендалю Пейзера олимпийское золото. После чего якобы подкупил целый ряд спортивных чиновников из России и Франции, а также одну из судей, которая во время Олимпиады оценивала выступление фигуристов. Замысел, по версии ФБР, заключался в следующем: российские судьи будто бы завысят оценки паре Анисина–Пейзера, а французские коллеги – московскому дуэту Елена Бережная – Антон Сихарулидзе. В итоге обе пары станут «золотыми». При этом ФБР ничуть не смущало, что благодаря спортивным достижениям именно эти пары являлись главными претендентами на победу в Солт-Лейк-Сити. Как потом выяснилось, итальянские спецслужбы прослушивали телефонные разговоры Анисиной с Тохтахуновым. И тот обещал ей какую-то помощь в обмен на продление французской визы. В итоге победа фигуристов стала как бы невольным подтверждением версии о нечистоплотности судей, которых сбил с толку какой-то человек с узбекской фамилией. Между тем представители Олимпийского комитета России сразу же назвали арест Тохтахунова «продолжением клеветнической кампании против российского спорта».
7.7.2003
|
