|
Мечты сбываются
Анна Рудницкая
Редакция выступила - меры приняты: Платона Лебедева арестовали через полтора месяца после выхода в свет журнала "Компромат.ру", посвященного разоблачению деятельности компании ЮКОС
"Грязное белье" - наша профессия" - так могли бы сказать о себе создатели журнала с говорящим названием "Компромат.ру". Издание узкотематическое, работает целенаправленно, разоблачает всех по графику: в марте, например, Дерипаску, в сентябре - Кобзона. Один номер - один герой. Выходит с прошлого года. На Гусинского и Березовского "Компромата" до сих пор не было. На Путина тоже. Номер, посвященный ЮКОСу, вышел в мае.
До читателей, правда, не дошел: тираж был сразу же арестован по решению Хамовнического районного суда (на основании заявления одного из руководителей ЮКОСа Алексея Кондаурова). Однако в минувшую пятницу Мосгорсуд арест отменил, и скоро все 10 тысяч экземпляров поступят в свободную продажу, где, учитывая последние события, будут наверняка пользоваться повышенным спросом. Хотя внимательно изучившему номер корреспонденту "МН" и показалось, что если это и есть весь компромат на ЮКОС, то у Генпрокуратуры могут возникнуть трудности с обвинением. Которые она, впрочем, наверняка попытается мужественно преодолеть.
И заодно поможет главному редактору "Компромат.ру" Сергею Соколову бороться в суде с руководителями ЮКОСа, которые подали против него иски о защите чести и достоинства. По крайней мере автор компромата на это очень рассчитывает:
- Мне было очень обидно в самом начале, когда на нас наехали судебные приставы, и никто не поднялся нас защитить. Никто из коллег не сказал вслух о том, что речь идет фактически не о журнале "Компромат.ру", а о грубейшем нарушении свободы слова и Конституции.
- Значит, теперь справедливость полностью восстановлена: ЮКОСом занимается Генпрокуратура, а запрет на распространение журнала снят. Вы принимаете поздравления?
- По крайней мере теперь я могу быть наконец спокоен за журнал. В связи с этими арестами ЮКОС должен ослабить хватку, так что сложившаяся политическая ситуация нам, конечно, помогает. Мне приятно, что подтверждается правота всего того, что мы написали.
- Про завод "Апатит" в номере нет ни слова...
- Мы прекрасно знали эту историю, но не стали писать, чтобы не мешать следствию.
- Есть еще что-то, о чем вы знаете, но не написали?
- По нашим сведениям, существуют или готовятся минимум девять уголовных дел по хозяйственной деятельности ЮКОСа. - Чем-нибудь еще вы собираетесь помочь следствию?
- У нас нет цели бороться с компанией ЮКОС. Эта история и так нас здорово подкосила. Мы даже не сделали в этом месяце журнал, потому что я все время занимался самозащитой - на конец месяца назначены слушания по искам Ходорковского, Невзлина, Дубова и Кондаурова. Плюс уголовное дело по предыдущему журналу - меня обвиняют во вмешательстве в личную жизнь за публикацию телефонной прослушки.
- Вам, наверное, не привыкать - с такой-то работой?
- Не привыкать, но все равно неприятно.
- Раз вы так хорошо осведомлены о планах следствия, расскажите, как будет развиваться ситуация.
- Я не политолог.
- А разве это политическое дело?
- Рассуждать на эту тему не входит в сферу моей компетенции. Заведены уголовные дела - какое они имеют отношение к политике?
- Действительно. По отношению к кому-то еще из ваших героев принимали столь радикальные меры?
- Нет, это впервые. Но, может быть, теперь отношение коллег к нам наконец изменится. Мы ведь занимаемся нормальными расследованиями, а нас называют "сливным бачком..." Почему-то в журналистской среде сложилось мнение, что то, чем мы занимаемся, - это коммерческая журналистика. Нас вообще не замечают, хотя мы все члены Союза журналистов, взносы платим. Мы надеемся, что эта история с ЮКОСом поможет нам снять такой осадок, нами незаслуженный.
- Кому будет посвящен следующий номер журнала?
- Да я уже боюсь говорить.
- Боитесь, что героя посадят?
- Что герой придет за тиражом. Что посадят - об этом только мечтать можно.
Надо сильнее мечтать - и все сбудется."
От ред. FLB: Стоит отметить, что в настоящее время руководство "Московских новостей" завершает предпродажную подготовку своей газеты компании ЮКОС. Отсюда столько передергиваний и скрытого негодования по отношению к журналу "Компромат"
Еще на эту тему:
Оперативники - плохие стратеги
Юрий Васильев беседует с исследователем российской элиты Ольгой Крыштановской
Наступление на Ходорковского - испытание. Для владельцев ЮКОСА... Для публичных политиков... Для президента... И, наконец, для всех вместе: нужна ли нам свобода или перебьемся?
Наступление на Ходорковского - испытание. Для владельцев ЮКОСА: готовы ли они продолжать курс на открытость в бизнесе и политике? Для их коллег-олигархов: останутся ли они на коротком поводке у чиновников? Для публичных политиков: в силах ли они противостоять теневым? Для президента: двинет ли он страну в будущее или возвратит в прошлое? И, наконец, для всех вместе: нужна ли нам свобода или перебьемся?
Исследователь российской элиты Ольга КРЫШТАНОВСКАЯ - о взаимоотношениях людей в погонах и представителей крупного бизнеса
Глава сектора изучения элиты Института социологии РАН Ольга Крыштановская, по собственному признанию, не сделала в своем исследовании "Путинская элита" ничего особенного: она просто облекла данные о проникновении военных и офицеров спецслужб в нынешнюю российскую власть в конкретные цифры. Но сделала это настолько убедительно, что, по словам одного из высокопоставленных собеседников корреспондента "МН", ознакомившегося со статьей Крыштановской, "это похоже на приговор".
- Путинская фраза "чекисты бывшими не бывают" живет и побеждает, - считает Ольга Крыштановская. - Хотят того или нет, но заготовка для перехода к авторитарной модели правления уже сделана. При первом сигнале механизм придет в движение.
- Где, на ваш взгляд, работоспособность такого механизма проявляется?
- Прежде всего - в вертикальной системе федеральных округов. Во-первых, при них существуют так называемые общественные приемные - органы, похожие на легитимацию агентуры. Во-вторых, координационные советы по безопасности, созданные в каждом округе. В них стянуты все региональные силовики, таким образом уведенные из-под губернаторов.
В-третьих, в структуре федеральных округов вновь возникло чисто советское явление - "подснежники". Так назывались люди, которые работали в райкомах и горкомах комсомола или партии, но зарплату получали в НИИ или на заводах. Сейчас аппараты федеральных инспекторов заводят себе "подснежников", а право платить им зарплату любезно передают коммерческим фирмам.
- Обкладывают данью?
- Если угодно. Положено, допустим, инспектору пять человек на бюджетном финансировании, а работают у него пятнадцать... В перестройку управленческие сети, пронизывающие страну сверху донизу, были разрушены - партийные, комсомольские. Сейчас власть их воссоздает. При этом большинство функций инспекторов нигде по закону не прописано, и обществу они не подконтрольны.
- Это - силовая вертикаль. А как элита в погонах действует по горизонтали?
- Здесь Путин и его команда воссоздали нечто похожее на систему агентурной работы - такая схема им, видимо, наиболее привычна и удобна. В ключевые министерства и ведомства внедряются люди из действующего резерва госбезопасности. Не на первые эшелоны, а в более низкие, начиная от замминистров.
- Сколько резервистов госбезопасности вы насчитываете в органах власти?
- Допустим, в аппарате правительства - около тридцати процентов. В самом правительстве есть зоны, где они концентрируются, например, в Минэкономразвития у Германа Грефа: там четверо замов министра сохраняют погоны. Я бы не стала утверждать, что власть внедряет агентов в ключевые министерства специально, целенаправленно. Однако количество людей в погонах растет. И постепенно перерастает в новое качество, при котором авторитаризм вполне возможен.
- Ситуация вокруг Платона Лебедева и Михаила Ходорковского произошла из-за того, что люди в погонах не договорились с людьми бизнеса?
- Думаю, что здесь причиной - грядущая конкурентная борьба за власть в 2007 - 2008 гг. Путин ведь объявил, что на третий срок не пойдет, - значит, тем, кто высовывается и имеет шансы через пять лет, надо срочно указать на место, чтобы уже сейчас обеспечить свое преуспеяние. Амбиции у Ходорковского есть, и нынешняя элита это понимает.
- Не легче было бы договориться с человеком, у которого уже восемь миллиардов долларов?
- Страх правящего класса проявляется даже при отдаленной перспективе потери своего статус-кво. Ходорковский сам по себе опасен для нынешней элиты, которая автоматически защищает свои групповые интересы. С другой стороны, и сами люди крупного бизнеса живут под дамокловым мечом. После знаменитого заявления о равноудаленности у них есть постоянная готовность к неприятностям и даже репрессиям...
- Что реально можно сделать с Ходорковским?
- Попортить ему кровь. Равно как и свести его роль в политической жизни России до нуля.
- Экономические последствия в виде возможного обвала российского фондового рынка властью в расчет не принимаются?
- Да никакого обвала не будет. Вспомните историю с "Газпромом", когда Вяхирева сменили на Миллера: акции пошатались в разные стороны - и успокоились. Это для бизнесменов возможная смена собственника в таких компаниях, как "Газпром" или Юкос, - драма. А для власти - рокировка, и не более того: структура сохранена и действует как надо.
- По вашим подсчетам, около 50 процентов нынешнего чиновничества занимали какие-либо посты еще при Брежневе. Кого люди в погонах вытесняют собой - их или тех, кто пришел во власть в демократической России?
- И тех, и других. Сейчас "брежневских" во власти - и федеральной, и региональной - чуть меньше тридцати процентов. Бывшая номенклатура - люди системы, для нынешней элиты вполне приемлемые; поэтому они вытесняются скорее в силу своей естественной убыли. В отличие от демократов ельцинской волны, с которыми люди в погонах говорят на разных языках.
- Сколько же чиновников, пришедших во власть до Путина, на сегодня сохранили свои места?
- Семьдесят восемь процентов. Обновление на 22 процента - это не революция, но оно весьма существенно для государственной системы в целом.
- Может ли элита в погонах осуществить политическую преемственность в 2007 - 2008 гг. законными средствами? Допустим, вариант с парламентской республикой и своим человеком в качестве премьер-министра?
- Такой ход не исключен. Но для России властью традиционно всегда был и остается Кремль. И даже формально выводить ее в "Белый дом" либо куда-нибудь еще - сложно. Для этого сначала надо хотя бы получить конституционное большинство в Думе.
- Насколько это возможно?
- Прообраз думского расклада-2004 вы можете найти в парламентах субъектов Федерации уже сегодня. Там классовый интерес распределен, пожалуй, более ярко, чем в сегодняшней федеральной Думе. Две трети, а то и три четверти региональных законодательных собраний - чиновники разного замеса плюс местные олигархи. На гражданское общество остается процентов двадцать-двадцать пять. Сращивание государства и бизнеса очевидно: они конкурируют только между собой, а не с рабочим классом или интеллигенцией. Даже среди кандидатов людей из народа все меньше.
- В чем, на ваш взгляд, специфика власти, которая отличает элиту в погонах?
- Внутри, в своем кругу, - в постоянном контроле за кадрами. Как при Сталине, этот контроль стал важнейшей составляющей госстроительства. Во внешних проявлениях властных людей в погонах налицо все признаки оперативной работы. Манипулировать людьми, чтобы получить контроль над процессом; все время скрывать свои намерения, артикулируя привлекательные цели на языке собеседника; раскладывать разнообразные приманки - "морковки" и "пряники"...
Но у любого спецслужбиста во власти есть главный минус: его системное мышление не может генерировать стратегию, особенно в экономике. При Ельцине стратегия была - пусть в русле запаздывающей модернизации, пусть вторичная по отношению к западному опыту, но была. И цель стратегическая была - рынок и демократия. А Путин говорит примерно так: "Да, все это важно, но у России особый путь". Отсюда - политический разворот от проблем экономики к проблемам безопасности, своей и международной. По крайней мере, о безопасности сейчас власть говорит значительно больше, чем об экономике.
- А как же удвоение ВВП и требование более амбициозных экономических планов?
- Сами произнесли ключевое слово: требование. В рыночных странах экономика диктует свои интересы политике, последняя лишь подстраивается. Так было и в ельцинской России. При Путине - все наоборот: экономические мотивации исходят из велений политиков. Как в СССР - кидаешь лозунг и требуешь его исполнения.
Властная элита сегодня ведет себя с бизнесом так, как будто он ей подчинен. Вспомните послание президента - в той части, где говорится о том, что бизнес должен стать более патриотичным. Бизнес все время кому-то что-то должен. Власть говорит ему: "Да, мы не считаем бизнесменов уголовниками, но вы всегда будете ниже нас". А у крупнейших бизнесменов так много денег и ресурсов, они создают такое количество рабочих мест, что сами по себе являются фактором политики. И власть в погонах этим раздражена.
- Насколько сами экс-силовики успешны в бизнесе? Или они способны только внедряться в готовые структуры?
- Главные бизнес-детища людей в погонах - оборонные ГУПы и телекоммуникационные компании: в последних реальная доля силовиков может доходить до контрольных пакетов. Затем - ЧОПы, разрастающиеся до маленьких армий и координирующие свои усилия между собой в рамках регионов. Кстати, сейчас наблюдается достаточно интересная тенденция сращивания людей в погонах и политики: допустим, в субъектах Федерации ячейки Партии жизни почему-то базируются на основе частных охранных предприятий. Симбиоз неплохой: партии - готовая сеть распространения, а ЧОПам можно только мечтать о таком мощном политическом патроне, как глава Совета Федерации. Согласитесь, такая технология взаимодействия может пригодиться не только для партии Сергея Миронова.
- На выборах 2003 - 2004 или 2007 - 2008?
- На любых.
ДОСЬЕ МН
По расчетам Ольги Крыштановской, доля военных и офицеров спецслужб в коридорах российской власти в 2003 году составила 25,1 проц. против 11,2 в 1993 году. На долю земляков главы государства во власти приходится 21,3 проц. (десять лет назад - 13,2), доля ставленников крупного бизнеса составила 11,3 проц. при 1,6 проц. в 1993-м. При этом доля лиц, входящих во власть и имеющих ученую степень, в настоящее время сократилась до 21 проц., тогда как десять лет назад они составляли 52,2 проц."
|
