|
Определить – легко, доказать – трудно
Сами врачи не любят говорить на эту щепетильную тему. Может быть, дело в корпоративной этике (кому охота выносить сор из избы?). А может, причина кроется в стереотипе. Врач не может (читай - не должен!) ошибаться, и точка. Ну а если ошибся вдруг невзначай, то лучше списать это как досадное недоразумение. Не нарочно же, не по злому умыслу. В конце концов не ошибается тот, кто ничего не делает. Все верно. Но что делать тем, кто так же нечаянно-негаданно стал жертвой врачебной ошибки? "Идти в суд", -говорят те же врачи. В итоге получается замкнутый круг. Потому что доказать вину медика можно только в самых исключительных случаях. Такова специфика российского медицинского права.
Анализ крови - военная тайна
И правда, что может быть специфичнее, когда врач вводит больному вместо новокаина бензин, а потом "в связи с изменением обстановки" (как записано в постановлении о прекращении уголовного дела) уходит от ответственности, продолжая и дальше свою лекарскую деятельность.
"Врачебная ошибка - добросовестное заблуждение врача, которое повлекло или могло повлечь ущерб здоровью пациента" - совершенно однозначно трактует это "деликатное" понятие Медицинская энциклопедия, тем самым переводя проблему больше в область морально-нравственных категорий, нежели каких-то правовых норм. Ведь формулировка "добросовестное заблуждение" исключает как злой умысел, так и простое невежество.
...Старший лейтенант Вячеслав Темников уверен в том, что его заразили ВИЧ-инфекцией и гепатитом С в Гатчинском гарнизонном госпитале, куда он попал с приступом аппендицита. Эта история получила широкую общественную огласку: Вячеслав не побоялся заявить о своем диагнозе на пресс-конференции в Институте развития прессы. Говорит, терять уже нечего. Два года прошло с той злосчастной операции, а ясности так и не видно.
Операция по удалению аппендикса среди хирургов считается одной из самых банальных. Может быть, эта самонадеянность и привела к тому, что военные эскулапы во время операции допустили, выражаясь профессиональным языком, "медицинскую случайность", в результате которой из виду выпал один из сосудов, давший затем сильнейшее внутреннее кровоизлияние. А между тем эта "случайность" и стала тем самым часов икс, после которого жизнь офицера российской армии оказалась на самой грани. Уточним, первая операция прошла 18 января 2001 года.
Вячеслав очнулся от наркоза ночью, сильно болел живот. Парень позвал на помощь медсестру: "По-моему, я умираю". Та в ответ сунула ему под нос кружку с водой, пробубнив что-то насчет "настоящих мужчин, которые не плачут". Но боль была настолько нестерпимой, что Вячеслав решил самостоятельно добраться до ординаторской. Однако, встав с кровати, потерял сознание. Он пролежал на полу в пустой палате в полном беспамятстве несколько часов, пока наутро его не обнаружила бригада врачей, совершавшая плановый обход. Вячеслава тут же повезли на рентген. Было потеряно около трех литров крови. Понадобилась срочная реанимация, была проведена еще одна операция.
Десять человек (три офицера и семь солдат срочной службы из военного гарнизона и "учебки" Гатчины) сдали в тот день для него свою кровь. Как стало известно впоследствии, два солдатика были заражены: один - ВИЧ, другой - гепатитом С. Но тогда никто из врачей не озаботился даже проведением экспресс-анализа донорской крови. А на следующий день, 20 января, Вячеслава Темникова прооперировали еще раз. Таким образом, за три дня было проведено три операции. Ничего себе - невинный аппендикс!
Но состояние пациента ухудшалось с каждым днем, несмотря на то, что офицера отправили домой, освободив от несения воинской службы на 15 суток. Боли в брюшной полости не прекращались, и Вячеслав отправился за помощью в тот же госпиталь. Хирург выписал ему направление в 442-й окружной военный госпиталь, где парень оказался на операционном столе уже в четвертый раз! Оперировали грыжу, появившуюся после предыдущих операций. И опять потребовалось переливание крови. На этот раз кровь была "чистой", взятой из донорской базы больницы. Но уже, в свою очередь, анализ крови самого Вячеслава Темникова врачей насторожил, и те посоветовали ему проверять ее каждые три месяца. Первый тревожный звоночек, таким образом, прозвучал.
А осенью Темников из-за образовавшихся спаек ложится на пятую операцию. Тогда уже анализ крови ясно показал наличие ВИЧ-инфекции и вируса гепатита С. В Подольском окружном военном госпитале, в отделении иммунологии, куда в оперативном порядке перевели больного офицера, диагноз подтвердили, уточнив, что развитие болезни вошло уже во вторую стадию "В". Со дня первой операции прошло без малого два года. Там же, в Подольске, иммунолог по-дружески предупредил Вячеслава в полной бесперспективности поиска правды-матки. "В Гатчине ты ничего не докажешь. Надо увольняться из армии", - прозвучала такая мысль. Потом ее не раз повторяли другие должностные лица. Врачи, военные, следователи. Защищать Темникова отказывались и юристы: "С Министерством обороны тягаться - гиблое дело".
Резолюция Минобороны, куда уже с запросом обратились родители Славы, вообще была обозначена предельно просто: виной всему "незначительные административные нарушения и небольшие медицинские ошибки". Врача, ассистирующего в той операции хирургу, отстранили от занимаемой должности. Все разбирательство ограничилось административным взысканием. Хотя действия медиков подпадают под целый ряд статей Уголовного и Гражданского кодексов. Но почему произошли эти "небольшие ошибки" - в официальных бумагах ни слова. А суть вопроса заключается в... анализе крови. Ведь инкубационный период ВИЧ может длиться до 3 - 6 недель. Казалось бы, в истории бо-лезни все прописано: где и когда у пациента брали кровь. В каком состоянии она была до и после всех этих операций. Но Вячеславу его же медкарту почему-то не отдают. "Зачем она тебе? Все равно ничего в ней не поймешь". Что это - военная тайна? Под грифом секретности и список доноров. Вячеслав его видел лишь мельком (начмед потряс бумагой у него перед глазами, не дав в руки). Но Вячеслав заметил все-таки, что две фамилии оказались в нем вычеркнуты. Хотя следствие и не отрицает того, что кровь двух солдат-доноров была заражена.
- Военная прокуратура проводила проверку, но состава преступления в действиях врачей не обнаружила, - говорит Константин Расин, адвокат юридической фирмы "Фортлекс Инг", все-таки взявшей на себя смелость представлять интересы Вячеслава. - Подполковник юстиции Гизатуллин, проводивший проверку, ссылается на анализ крови, который, по его словам, отсутствует в документах Вячеслава начиная с ею поступления в Пермское авиационно-техническое училище. А значит, Вячеслав мог заразиться ВИЧ еще до госпитализации. То есть абсурдная ситуация: у курсанта, как заявляет прокурорский работник, не брали кровь на ВИЧ ни при зачислении в училище, ни во время учебы, ни при заключении контракта с МО РФ. Военно-врачебной комиссии как будто нет вообще в природе. Хотя известен достоверно, например, тот факт, что, еще будучи курсантом, Вячеслав при обострении язвенной болезни сдавал свою кровь на общий анализ крови, в том числе и на биохимический. Это отражено в офицерской медкнижке. Известно также, что маркеры на вирусы у Темникова брались во время четвертой операции в июне 2001 года. Но этих результатов в прокуратуре почему-то нет. Поэтому мы будем добиваться дальнейшего проведения проверки.
- В настоящее время нет никаких оснований для возбуждения уголовного дела, - утверждает в свою очередь старший помощник военного прокурора Санкт-Петербургского гарнизона Вадим Гизатуллин. - Персонал больницы действовал согласно медицинской инструкции, где сказано, что при экстренных обстоятельствах, угрожающих здоровью больного, можно использовать непроверенную кровь. Темникову требовалось срочное переливание, времени (а это несколько часов) для проведения экспресс-анализа у врачей не было. Ошибка медиков в том, что они не направили пробы крови доноров после переливания для анализа. Но даже при этом невозможно со 100-процентной точностью доказать, что Темников был инфицирован именно в госпитале, так как нет анализов на ВИЧ и гепатит в период его обучения в военном училище. Был ли он заражен до операции или не был - достоверно не известно.
- Но почему в училище не проводились анализы крови на ВИЧ?
- Потому что у государства до последнего времени не было на это средств. На призывной комиссии у ребят берут только общий анализ крови. Ни для кого не секрет, что в армии служат больные СПИДом солдаты.
Так что же, Вячеслав Темников стал заложником системы, у которой не хватает де-нег на ВИЧ-анализ крови для курсантов и призывников? Вот вам и тот самый пресловутый "стрелочник" - виновата система, но только не конкретные люди. Кстати, больные солдаты побывали донорами по крайней мере еще один раз. Ребята "делились" своей кровью в одном из госпиталей Московского военного округа, где уже проведенный анализ показал наличие вируса. Сейчас эта информация проверяется, не исключено, что еще кто-то стал жертвой донорской крови.
А пока Вячеслав Темников пытается найти истину едва ли не с отчаянностью камикадзе. Отправлены письма президенту России, в Государственную Думу. Он продолжает служить в поселке Сиверское Ленинградской области. Понятно, полноценного лечения здесь быть не может. А в последнее время Темников столкнулся и с таким явлением, как медицинские репрессии. С больным зубом Вячеслава "футболили" из поликлиники в Военно-медицинскую академию, оттуда в Центр по профилактике и борьбе со СПИДом, затем обратно в академию. Наконец, один из стоматологов вырвал у него зуб (хотя достаточно было поставить пломбу). "Чтоб я тебя здесь больше не видел", - сказал он напоследок офицеру Российской армии.
Главное - рот не разевать
Качество платных медицинских услуг многими не подвергается сомнению по той простой причине, что "раз деньги заплатили, будьте добры соответствовать". Частные клиники хорошо просекли этот момент, пуская немалую часть своей выручки на внешний антураж. Начиная от грамотной рекламы и заканчивая евроремонтом в туалете - все говорит о солидности заведения. Нема-ловажный момент - вымуштрованная улыбчивость медперсонала. Для людей, привыкших к больничному хамству, это сродни почти откровению. Потому с такой особенной остротой воспринимаются здесь врачебные ошибки.
Елена Сергеевна (имена "жертв" изменены. - Прим, авт.) после похода к стоматологу в одну очень известную в Питере клинику стала... шепелявить. Драматизм ситуации заключается в том, что Елена Сергеевна - педагог по актерскому мастерству и сценической речи.
- Этому врачу я поверила, как никому, так он меня обаял! - восклицает она. - А теперь я брызжу слюной и не выговариваю половину алфавита!
Нарушение артикуляции способна исправить лишь операция. Очевидно, что затраты на "работу над ошибками" обязана оплатить стоматологическая клиника. И дело здесь не только в совестливости ее руководства. Клиника не предоставила и, соответственно, не заключила с пациентом договора на предоставление стоматологических услуг. Все было просто до безобразия. Врач посадил бедную женщину в зубопротезное кресло, произвел какие-то манипуляции у нее во рту и отпустил с миром, не забыв выписать чек. В результате договор, обязательный документ при оказании всех платных услуг, остался за кадром. Клиника допустила грубейшее нарушение.
Ольга Юрьевна, еще одна жертва платной стоматологии, договор подписала, но нарушение артикуляции тем не менее получила тоже. Документ, правда, появился постфактум, когда пациентке уже поставили новые зубы. Клиника кичится своей репутацией, и сначала главврач согласился со всеми претензиями Ольги Юрьевны. "Все исправим", - заверил он. Но потом свое слово сказал владелец больнички: "Нечего деньги транжирить на капризных пациенток!" Если руководство не пойдет на мировую, Ольге Юрьевне придется обращаться в суд.
- Как правило, за этими ошибками стоит обычное невежество врачей, - говорит Михаил Павлович Рыбкин. (Хирург-реаниматолог, он оставил практику год назад. Сейчас занимается преподаванием, а заодно и консультирует горожан в медицинских вопросах в Обществе по охране прав потребителей.) - Частных кабинетов расплодилось немерено, а профессионалов мало. Но в моей практике очень редкая клиника позволяла доводить дело до суда. В 90 процентах случаев спор разрешается на досудебной стадии. Что можно порекомендовать тем, кто готов платить за свое лечение? В первую очередь требуйте договор. Он защитит вас в случае неквалифицированных действий медика.
Врач, которому не платят, - не врач?
Конечно, ошибка ошибке рознь. В одних случаях наступает ухудшение здоровья или, не дай бог, смерть. В других не происходит ни того, ни другого. Но каковы причины появления врачебных ошибок? Многие специалисты сходятся в том мнении, что на количество и качество ошибок влияет экономика. Мысль проста: дефицит финансирования сужает диагностические возможности врача. К примеру, программа обязательного медицинского страхования продекларирована на 9 миллионов рублей, а выполняется на 5. Это значит, что не будет вовремя проведено техническое обслуживание какого-то прибора, не будут куплены нужные лекарства и т. д. Все это так или иначе сказывается на лечении.
В качестве иллюстрации - реальная история, произошедшая недавно в одной из питерских больниц. Женщина, почувствовав сильное недомогание, легла в больницу на так называемой платной основе: отдельная палата повышенной комфортности, телевизор, холодильник и, как она ожидала, качественное обследование. За 10 дней больничного комфорта – 8 тысяч рублей. Все обследование ограничилось тем, что ей прописали принимать какие-то пилюли. А потом выяснилось, что у пациентки - рак легкого с метастазами в головной мозг. Но это обнаружилось уже в другой больнице, где врачи "догадались" провести элементарную флюорографию. Спрашивается, к чему эта бесцельность "платного обследования"?
При этом сам врач не может отвечать за свой просчет, у него просто нет на это средств. Как заявляют те же руководители Минздрава, надежда на то, что контролировать качество лечения будут страховые компании, абсолютно не оправдалась. Не хватает средств. К тому же есть примеры, когда заведующий филиалом страховой компании является штатным сотрудником больницы, права пациентов которой он должен защищать... Тот же социум определяет уровень подготовки специалиста. Не шутка, 20 тысяч болезней и около 100 тысяч симптомов - выучить, запомнить, применить. С помощью нищих преподавателей и в запущенных больницах. Объективные факторы переходят в субъективные: недостаточная квалификация медика, неполнота знаний да и отсутствие способностей порождают в 70 процентах случаев врачебные ошибки.
В итоге врач нужен пациенту, но он не нужен обществу, где ни здоровье, ни жизнь не имеет цены.
Пояснение
Приговор: муки совести
Российское законодательство довольно подробно оговаривает ответственность медицинского работника перед пациентом. Но ответственность наступает только в том случае, когда доказано именно преступление, а не сам факт врачебной ошибки. Казуистика здесь заключается в том, что врачебная ошибка, если она не повлекла за собой реальный вред жизни и здоровью пациента, остается исключительно на совести медика. При этом, если даже преступная халатность врача и была доказана, он вполне может быть оправдан, так как, уточняет закон, "если лицо, совершившее преступление, не предвидело и по обстоятельствам дела не должно было предвидеть наступление общественно опасных последствий своих действий, то оно признается как невиновное".
Но тем не менее наказать недобросовестного медика можно, воспользовавшись как законом РФ "О защите прав потребителей", так и Уголовным кодексом РФ. В судебной практике редко, но встречаются обвинения в адрес медицинских работников и учреждений по следующим статьям УК РФ: ст. 118 - "Причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью по неосторожности", ст. 235 - "Незаконное занятие частной медицинской практикой", ст. 236 - "Нарушение санитарно-эпидемиологических правил", ст ?37 - "Сокрытие информации об обстоятельствах, создающих опасность для жизни и здоровья людей", ст. 293 - "Халатность".
|
