Передел

То, что с собственностью на землю у нас в стране не все ладно, ни для кого не секрет. Новым и старым русским, желающим заиметь себе домик в деревне, обычно бывает достаточно связей, денег и легкого пренебрежения законодательством. В принципе
так было всегда и везде. Но чтобы в таких масштабах, причем в открытую...

В деревне Глуховке поперли против «четвертого» человека в государстве

«Помогите! — обратились в редакцию жители Чеховского района Московской области. — Участок земли в нашей деревне Глуховке (5 га!) отдали в собственность двум богатеям. Деревенские пруды осушили, вековые сосны вырубаются. Мы и в местную администрацию обращались, и в прокуратуру, да куда там. Одна надежда — на вас!»
Случай в Подмосковье — не единичный, но пикантности именно этой ситуации добавляла личность одного из новых глуховских землевладельцев — Назира Хапсирокова. Несколько лет назад господин этот вкалывал «завхозом» в Генпрокуратуре, где при его участии погибло не одно громкое дело. Не обошлось без Хапсирокова и при организации скандальной отставки генпрокурора Скуратова (по крайней мере, сам Юрий Ильич в этом уверен). Поговаривают даже, что и Устинов обязан постом протежированию г-на Хапсирокова, который якобы познакомил будущего генпрокурора с всемогущим тогда Березовским. Потом Хапсироков пошел на повышение — перебрался в аппарат президента. Ну как тут не заинтересоваться.
Увы, лес с вековыми соснами, гордость глуховчан, нам рассмотреть как следует не удалось — вокруг него вознесся ввысь трехметровый забор. Только видно было, как там же, за забором, по дну осушенного пруда с грохотом ползал бульдозер.
Александра Иванова, из местных, узнав, что мы журналисты, даже прослезилась:
— Отняли у нас красоту дивную, воду из прудов спустили, деревья-кустарники выкорчевывают, берега подкапывают...
У Александра Епифанова на сердце не легче. Окна его дома упираются прямо в злополучный забор:
— Мы всегда здесь гуляли с детьми, в лес ходили шашлыки делать. Теперь все это не наше. Когда мы всей деревней на сход собрались (против этой стройки, значит), председатель нам тогда так и кричала: «Против кого вы выступаете? Хапсироков — четвертый человек в государстве!»
Если эти эмоциональные рассказы дополнить фактами из документов, получится показательная история становления новой русской деревни, в натуре.
Жила-была деревня Глуховка. И было в 1990 году для ее жителей и приезжих счастье. Недалеко от деревни, на пахотном поле бывшего совхоза «Чепеловский», всем желающим стали выделять бесплатные участки земли — по 12 соток на брата. Сотки шли нарасхват, и те, кто их успел отхватить, жили не тужили до лета 2002 года, пока в местном лесу не загрохотали бульдозеры. Оказалось, что и лес, и пруд (то, что они раньше считали общим и ради чего многие из них и облюбовали здешние просторы) давно отданы в чужую собственность. Куда ж теперь на шашлыки ходить, не в поле же?
Главный инспектор Управления природных ресурсов и охраны окружающей среды Московской области Валерий Манаенков этим фактом тоже сперва возмутился, даже предписание о запрещении проведения земельных и строительных работ написал (27 августа 2002 года). Но через десять дней по какой-то неведомой причине передумал и предписание отозвал. Как было сказано, «для дальнейшего уточнения». А спустя еще некоторое время тот же госинспектор и вовсе дал добро на все работы.
Разумеется, нам было любопытно выяснить, что это за участок такой. Оказалось, еще в 1992 году его бесплатно получили под личную застройку 18 граждан. Каждый по 25 соток (а не 12—15, положенных по закону). Кто эти люди, откуда — местные жители до сих пор не знают, никто их не видел. Да и определения границ их земель проведено не было. В общем, эта земля «простаивала» впустую (даже налоги за нее не платились), а по закону, если участок не обрабатывается в течение трех лет, он автоматически изымается. Как бы не так.
— В 2002 году эти 18 человек прошли перерегистрацию (замену старых свидетельств на новые), объединили свои участки и целиком передали в собственность Назиру Хапсирокову и Александру Пермякову, — раскрыла нам дальнейшие злоключения лакомых пяти гектаров руководитель районного земельного комитета Любовь Кононова.
— То есть они собрались и вот так запросто решили подарить свои участки? Скажите, а ваш комитет видел этих людей? Они существуют на самом деле?
Любовь Васильевна слегка смутилась:
— Могу сказать, что это все сотрудники, работающие у Пермякова, который возглавляет Московский гинекологический центр. Он сам так сказал.
В Центральной московской юридической консультации, куда мы обратились за справкой, в законности сделки усомнились.
— Это обычная махинация, когда люди, пользуясь своим положением, творят что им заблагорассудится, — сказал нам адвокат Сейран Багян. — Прежде всего все 18 человек, чтобы получить свои участки в собственность, должны были заключить договоры купли-продажи или аренды, затем вызвать представителей земельного комитета, которые провели бы границы, внесли бы все в кадастр, и только потом можно было регистрировать каждый участок в регистрационной палате. А раз этого не было сделано, то земля им фактически не принадлежала и чиновники не имели права регистрировать сделку о ее перепродаже.
Не имели, но зарегистрировали. «Четвертый» человек в государстве — это ведь не шутки.

Подарок Волошину тянет на $200 тысяч

Если настоящая грызня за лишние сотки идет даже в дальнем Подмосковье, что говорить про более престижные районы. Есть такое местечко под Москвой — Николина гора. Настоящие корабельные сосны, живописные холмы, крутые обрывы... Швейцария, да и только. И главное — всего в 20 км от столицы.
В 20—30-е годы прошлого века Николину гору облюбовали деятели тогда еще нарождающейся советской культуры. Они создали кооператив работников науки и искусства («РАНИС») и возвели посреди соснового бора поселок. В довоенные и первые послевоенные годы здесь обретались первый нарком здравоохранения Николай Семашко, нобелевский лауреат Петр Капица, полярник Отто Юльевич Шмидт. По соседству находились дачи поэта Сергея Михалкова, композитора Сергея Прокофьева...
Дачная жизнь российского культурного бомонда не утихает на Николиной горе до сих пор. В поселке стоят «избушки» режиссера Андрея Кончаловского, композитора Александры Пахмутовой, пианиста Николая Петрова... В последнее время Николину гору облюбовали новые русские, и теперь из общей массы построек именитые дачи можно легко отличить по фасаду: они не такие роскошные, как потеснившие их особняки авторитетов бизнеса. Лишь усадьба Никиты Михалкова выделяется своей нескромностью на общем фоне старых необшитых двухэтажек.
— До начала 90-х жили мы тихо-мирно, — рассказал нам зампред «РАНИСа» Михаил Замиховский. — В августе 2001-го решили очистить наш общий участок леса (более 2 га), чтобы парк из него сделать: скамейки поставить, фонари, проложить дорожки. Наняли рабочих, начали ставить забор, и вдруг... Понаехали какие-то вооруженные люди, милиция и обвинили нас в захвате земли.
Оказалось, местная администрация передала кооперативный лес в собственность некоего Фонда социальной адаптации работников правоохранительных органов. Как мы выяснили, организация эта авторитетная: фирмы, аффилированные с фондом, занимаются сыскной деятельностью, охраной и даже торговлей оружием. Стоит ли удивляться, что такой важный человек, как президент фонда Александр Лозинский, общаться с нами не пожелал, лишь отрезал сухо:
— Эта земля наша, а остальное — не ваше дело, и лучше в него не суйтесь.
Но мы президента ослушались и решили своими глазами посмотреть на те елки-палки, из-за которых все и началось. В кооперативе предупредили, что захваченный фондом участок огорожен и хорошо охраняется, а всех непрошеных гостей секьюрити в камуфляже и с автоматами нещадно избивают. Секьюрити был один и без оружия. Неподалеку виднелся импровизированный ринг, на котором «птенцы» фонда в свободное время «социально адаптируются», мутузя друг друга. Вот только тир, о котором нам говорили местные жители, куда-то подевался.
— Да какой там тир, — махнул рукой охранник. — Так, из духового ружья постреливаем...
Самое любопытное, что, по документам, лес у «РАНИСа» оттяпали аж в 1994 году. Глава Успенского сельсовета Евгений Чумичев росчерком пера передал его фонду в бессрочное пользование. Причем бывший пользователь, кооператив, об этом ни сном ни духом.
Больше того, в начале прошлого года на запросы «РАНИСа» и фонда руководитель комитета по земельным ресурсам и землеустройству Одинцовского района Щербаков каждой из сторон официально сообщил: спорный участок принадлежит именно им. При этом подписи под письмами разительно отличаются. Когда мы поинтересовались у Щербакова, как такое могло получиться, тот бросил:
— Ничего не знаю, ничего не подписывал. Обращайтесь в суд.
Справились у автора злополучного постановления, главы Успенского сельсовета Чумичева:
— Признайтесь, Евгений Георгиевич, кому же все-таки земля принадлежит?
Тот лишь в затылке почесал.
— Да кто ж ее знает! С землей ведь, сами понимаете, как: тут сам черт ногу сломит, — потом добавил: — Как суд решит, так и будет. Мне-то все равно.
Судебная баталия продолжается до сих пор, хотя, казалось бы, все и так ясно. Спорный участок относится к землям природоохранного назначения и в соответствии с законом не должен изыматься у землепользователя. Неужели в администрации этого не знали, когда дарили лес? По сегодняшним расценкам он тянет на $ 3 млн. С трудом верится, что на прямое нарушение закона чиновники пошли бескорыстно.
Вероятная причина этого кроется в том, что часть участка (15 соток, или более $200 тысяч) фонд, оказывается, уже подарил некоему Волошину. Правда, к кремлевскому «наш» Волошин никакого отношения не имеет. В фонде нас уверили, что это их бывший сотрудник, а в успенской администрации — что житель Одинцовского района. Одного жителя района с фамилией Волошин мы таки нашли. Им оказался... глава регистрационного комитета одинцовской администрации, через которого и проходят все подобные сделки.

И Управление делами президента туда же

Если пометить на карте Подмосковья все места, где землю раздирают на части, получится, что мало какую деревеньку глобальный конфликт обошел стороной.
В том же Чеховском районе, в деревне Поповке, префект Южного округа столицы Петр Бирюков отгородил металлическим забором треть пруда. На вопрос «Как же так?» в местном земельном комитете ответили, что ситуация уже отрегулирована и «скоро все будет оформлено законно».
В Солнечногорском районе когда-то жил Александр Блок, а теперь в его бывшей усадьбе Шахматово расположен музей-заповедник поэта. Красивые, надо сказать, места. Были.
В середине 90-х, забыв об усадьбе, чиновники взялись за передел призаповедной территории. В соседней деревне Гудино для новых русских выделили несколько гектаров под особняки, обнесли территорию забором, стали вырубать лес. Тогда заповедник отстояли, но ненадолго.
— Ситуация сложная, — пожаловалась нам директор музея Светлана Мисочник, — сейчас мы никак не можем отстоять земельный участок в деревне Тараканово (4,5 га), где расположена наша экспозиция. Уже второй год нам не оформляют документы в земельном комитете Солнечногорского района.
Однако сельские, районные и даже областные власти — еще цветочки. Куча загородной недвижимости принадлежит, например, Управлению делами президента.
Взять хотя бы оздоровительный комплекс «Сосны», принадлежащий Управделами. В августе 1997-го его руководство заключило с инвестиционной компанией «Коттон Вэй» договор о реконструкции своей базы. А в порядке компенсации затрат те получили в бессрочное пользование 76 га земли в престижном Одинцовском районе. Вековые деревья на подаренном участке, которые по закону положено холить и лелеять, тут же стали выкорчевывать. Почему? Леса чиновники перекрестили в «кустарник».
— Природоохранные леса, то есть леса первой группы, нельзя выделять под коттеджи, — пояснил начальник управления лесопользования Министерства природных ресурсов Виктор Нефедьев. — Делается это только с согласия правительства, да и то в исключительных случаях (для выполнения международных обязательств, разработки месторождений полезных ископаемых и т.п.), но желающих обосноваться в таких местах в Подмосковье предостаточно. Правительственная комиссия заседает ежемесячно, и всякий раз мы отметаем целую стопку ходатайств. Каждый случай государственная экологическая экспертиза рассматривает непосредственно на месте, но на все ходатайства нас не хватает.

Как Черномырдин делал из лесов кустарник

Подмосковная война вспыхнула в первой половине 90-х, с момента начала земельной реформы. Именно к тому времени относится начало многих конфликтов, длящихся до сих пор. Главы органов местного самоуправления и председатели колхозов-совхозов получили тогда от Ельцина право по собственному разумению распоряжаться землей, чем с успехом и воспользовались.
— Сам я с 1978 года живу в поселке Шереметьевка, недалеко от одноименного аэропорта, — рассказал нам Юрий Черниченко. — Лично видел, что творилось с землями вдоль Клязьминского водохранилища. Схема была проста. Любой желающий приобрести их сначала должен обхаживать главу местной администрации: в баньку сводить, помочь по хозяйству... Затем произвести «неформальное окучивание» районной администрации. Ну а потом уже можно и о цене договариваться, о том, кто и сколько получит.
Лавочку эту прикрыли лишь к 1995 году (судьбы подмосковных соток вершат сейчас на районном и областном уровнях), но львиная доля земель уже ушла в частные руки.
Потом настала очередь лесов, судьбу которых вправе решать только правительство. И что? Только Виктор Черномырдин, например, подписал несколько сот (!) распоряжений о переводе лесов первой категории в леса второй.
17 февраля 1998 года Верховный суд удовлетворил жалобу ряда общественных организаций и граждан о признании недействительными подобных распоряжений. И даже вынес частное определение в адрес правительства, где призвал к соблюдению лесного и земельного законодательства. Не помогло. Ситуация утряслась только к пришествию Путина.
— К счастью, сегодняшний Земельный кодекс, — порадовал нас начальник Главного управления природных ресурсов и охраны окружающей среды Московской области Николай Гаранькин, — не дает правительству достаточно оснований для отвода лесов первой категории под индивидуальное жилищное строительство.
Остроты ситуации это, однако, не снизило. Сельхозугодья по-прежнему выдают за лесной сухостой, здоровые леса — за кустарник, а сельские пруды — за болота.
— Беда в том, — убежден Гаранькин, — что у нас нет генплана области. Он помог бы комплексно подойти к оценке территории для ее более рационального использования. Если на плане отмечено, что это сельхозугодья — значит, это угодья, леса первой категории — значит, так оно и есть.
Сможет ли появление подобного плана покончить с подмосковным переделом? Не факт. Просто из взяткодатнической стадии, когда для захвата участков бывает достаточно влияния и связей, он перейдет в криминальную. Некоторые дачники уже жалуются, что новые русские (где угрозами, а где и поджогами) вынуждают уступить им свои участки в престижных районах. Недавно появились и аферисты, которые фермерские гектары распродают под дачные участки, что противоречит закону. В результате незадачливые покупатели теряют и деньги, и землю.
Конца земельному переделу не видно. Напротив, страсти в Подмосковье будут только накаляться, ведь земля дорожает...