Спецоперация

И все же, несмотря на всю разветвленность представителей мальковых, для многих до сих пор остается непонятным, чем руководствовался губернатор Дмитрий Аяцков, назначая в ноябре 1997 года на должность секретаря Совета безопасности Саратовской области такого человека, как Александр Мирошин. Уверен, что губернатор не мог не знать ни об институтских выкрутасах своего протеже, ни о странных разночтениях в официальной биографии Александра Константиновича. А если все же допустить, что знал, то почему пренебрег этой информацией?
По одной из версий, активно распространяемой журналистами Евгением Малякиным и Сергеем Щербаковым, быстрому карьерному росту якобы способствовал папа генерал КГБ. Версия эта настолько фантастична м неправдоподобна, что ее опроверг сам вице-губернатор Мирошин в одной из недавних теле передач "Из первых уст".
По другой версии, которую мне доводилось слышать из уст одной некогда близкой к Мирошину журналистки, губернатор назначил Александра Константиновича на столь высокий пост потому, что именно Мирошин сумел убедить губернатора в необходимости существования такой структуры, с теми функциями и полномочиями, каковой является ныне аппарат областного Совбеза. По версии этой журналистки, именно Мирошину принадлежит авторство такого документа, как "Положение о Совете безопасности Саратовской области", которое так понравилось губернатору некоторыми своими пунктами, что он назначил Мирошина руководителем этой структуры. В апреле 1998 года решением коллегии областного суда наиболее вопиющие пункты "Положения о СБ" были признаны незаконными с момента утверждения. Среди отмененных областным судом были абзацы, наделяющие Совет безопасности функцией "рассмотрения кандидатур на должности руководителей местных правоохранительных и судебных органов, органов исполнительной власти" и предоставляющие секретарю Совбеза права запрашивать "любые материалы, необходимые для осуществления деятельности Совета безопасности и его аппарата".
И, наконец, третьей версией, объясняющей причины назначения Александра Мирошина на пост секретаря Совбеза, а затем и вице-губернатора, является протежирование его кандидатуры кем-то из остаточно авторитетных и влиятельных теневых бизнесменов. Недавно в газете "МК" в Саратове" появилась статья Вадима Рогожина "Маленький гигант губернской безопасности". В ней автор утверждает, что к нему попал некий документ, напоминающий по форме оперативную разработку одной из спецслужб. Это позволило Рогожину в своей статье напрямую задать несколько вопросов: "Правда ли, Александр Константинович, что вы были связаны деловыми отношениями с преступной организацией, именуемой Земцовской? Правда ли, что некоторое время на территории ваших фирм базировались бригады боевиков "татарской" ОПГ? Правда ли, что "Земец" был не единственным вашим партнером, и вы поддерживали тесные отношения с другими преступными авторитетами? Например, с Канапой и Лапой? Правда ли, что после вашего назначения вице-губернатором названные персоны начали о крыто действовать?" ("МК" в Саратове", N 6 (128) за 3--10.02.2000). Со своей стороны, я бы несколько переформулировал вопрос своего коллеги и поставил его так: "Способны ли были Земец, Лапа либо Канапа повлиять на карьерный рост Мирошина?" Попытаемся ответить на этот вопрос. Что касается Земца, то его я сразу бы исключил из числа лиц, способных оказать какое-либо влияние на кадровую политику в высших эшелонах областного руководства. По оперативной информации известно, что в 1996 году (то есть в то самое время, когда Дмитрий Аяцков стал губернатором) Земец покинул Саратов и не появлялся в "столице Поволжья" вплоть до зимы 1999 года. Отъезду Земца предшествовали серьезные неприятности, апогеем которых стало жестокое избиение столь авторитетного человека в ресторане "Тройка". Напомню, что руководителем данного очага общественного питания и культурного отдыха был Роин Пипия. Тот самый Роин Пипия, которого в феврале 1998 года неизвестные злоумышленники пытались взорвать вместе с вором в законе Дато. Ныне Роин Эрастович повысил свой социальный статус и является генеральным директором АО "Ликсар". Про финансовую базу ОПС Земца известный саратовский журналист Михаил Синельников писал в статье "Организованы и очень опасны": "Существенным ударом по ОПС явилось прекращение деятельности крупного коммерческого банка "Порто", используемого для "отмывания" денег. Однако тенденция к легализации бизнеса на основе использования капиталов, нажитых преступным путем, благодаря дружеским и деловым связям в органах власти самого Земца и его подручных, продолжает прослеживаться". (Газеты "Саратовский криминал", N 6, 1999 год.)
Согласитесь, что человек, который физически отсутствовал в Саратове и лишился своей основной финансовой базы в нашем городе, вряд ли был способен оказать влияние на серьезные политические назначения. А то обстоятельство, что Земец в чем-то перешел дорогу братьям Пипия, и вовсе сводило к нулю всю его былую авторитетность. Поставил я бы под большой вопрос и возможности Лапы в сфере саратовской политики. Как пишет Михаил Синельников, "лидер ОПС ("Парковские" -- А. К.) по кличке Лапа общим руководством практически не занимается, являясь по сути "свадебным генералом". В пользу такого вывода говорят и недавние громкие аресты некоторых криминальных авторитетов, входящих в "парковское" ОПС -- Пилюги и Самохи. Аресты, правда, имели место в прошлом году. Однако, если бы Лапа действительно имел прежнее влияние и в органах власти, и на своих былых подручных, он вряд ли бы допустил подобное. В итоге в нашем списке остается последний фигурант -- Канапа, которого Михаил Синельников "полулегендарным". На чем же строился авторитет и благополучие этого человека и какова степень его влияния на политические процессы в области? Михаил Синельников во второй части своей статьи "Организованы и очень опасны. Расклад-2" дает следующий ответ на эти вопросы: "Он начинал еще вместе с Хапалиным, затем после неоднократных покушений несколько "утух", а в 1996 году состоялось его второе "пришествие". К тому времени основные конкуренты и недоброжелатели вроде Якорей, Гвоздей и Чикунов сошли с дистанции, а фигуры более мелкого масштаба (Гульбадян, Апельсин и т.д.) вдруг вспомнили о былых заслугах Канапы и позвали его "на царство". (...) Вообще Канапа банальной уголовщиной больше не интересуется, для этого есть "пешки", от которых он дистанцирован целыми рядами "прослоек", и добраться до него почти невозможно. Структуру Канапы в спецслужбах называют самой грамотной, где каждую проблему решает специалист определенного уровня. Сам Канапа занимается только политико-экономической стратегией и старается держаться в тени. В этом смысле показателен его инструктаж своему советнику, который отправлялся на переговоры в областное правительство: "Вот этот проект необходимо срочно пролоббировать. Скажите (далее следует ряд "высоких" фамилий), что это государственная необходимость, они люди слабые, согласятся. Обо мне не упоминать". Канапа так же, как и Парамон, дружит с ворами в законе и теми фигурами, которые за ними стоят. Он вплоть до последнего пользовался советами старейшего и авторитетнейшего Василия Васильевича, обнимается с Дато и трогательно осведомляется о здоровье Ноя -- тот недавно "загремел" в реанимацию от передозировки наркотиков" ("Саратовский криминал", N 6, 1999).
В основу деятельности структур, которыми реально руководил Канапа, было положено несколько простых принципов. Но именно неукоснительное следование этим принципа и стало основой той живучести и непотопляемости, того несомненного успеха, который сопутствовал нашему герою в последнее десятилетие. Первый и, пожалуй, главный принцип -- никогда не быть первым в подконтрольных структурах. Соблюдался этот принцип и в начале 90-х, когда Канапа формально являлся вице-президентом одной из местных зерновых бирж. Сохраняется он и сегодня, когда наш герой пребывает на вторых ролях в одной из весьма известных фирм, специализирующихся в автобизнесе. Второй ключевой принцип деятельности Канапы -- никогда не экономить на "человеческом факторе" с целью приобретения нужных связей. Одна из бывших сотрудниц Саратовской товарной биржи в разговоре со мной вспоминала, как все без исключения сотрудники СТБ, вне зависимости от занимаемой должности, неизменно получали от Канапы приглашения на его дни рождения, которые отмечались в офисе на Сакко и Ванцетти. Управляющий СТБ Владимир Мальков, которому Канапа не был посторонним человеком (есть информация, что они были двоюродными братьями), своим личным примером всячески поощрял развитие дружеских отношений между сотрудниками двух родственных бирж.
Третьим существенным правилом в деятельности Канапы была опора на определенных представителей властных структур. Рассказывают, что в начале 90-х годов на Канапу "отрабатывал" даже один из депутатов Саратовского горсовета, неудачно начавший свой бизнес и наделавший немало долгов. Да и первый вице-мэр Саратова Дмитрий Аяцков, случалось, захаживал в офис на Сакко и Ванцетти. Возможно, кто-то из читателей уверен в том, что деятельность таких бизнесменов, как Канапа, однозначно идет вразрез с экономическими интересами губернии и ее руководителей. Постараюсь переубедить их в этом, рассказав подробности так называемой "вексельной акции". Как утверждает Михаил Синельников, история эта случилась в 1996 году, "широко известна в узких кругах и для многих мошенников является образцом для подражания". Началось все с того, что векселя казначейских обязательств администрации Саратовской области на довольно солидную сумму (исчисляемую миллиардами рублей) оказались в распоряжении одной из фирм из города Тольятти. В 1996 году подошло время акцептации векселей. В области с финансами в то время была большая напряженка: много средств ушло на президентские и губернаторские выборы. Впереди также маячили немалые затраты, связанные с помпезным празднованием так называемого "200-летия Саратовской губернии". На эти торжества губернатор Аяцков рассчитывал поиметь и президента Ельцина, и премьера Черномырдина, и много других важных и влиятельных особ, от которых зависело получение трансфертов и инвестиций. В такой обстановке история с просроченными или неоплаченными векселями могла серьезно омрачить предстоящие торжества и ухудшить экономическую привлекательность губернии. О том, как на практике проходила "акцептация" этих векселей, также рассказано в цитированной статье: "В конце концов из Тольятти на Московскую, 72 прибыл коммерсант с требованием оплатить векселя. Снизу он позвонил, чтобы его пропустили, но сидящий на другом конце провода человек ответил: "Скоро обед, давайте увидимся через час". Когда коммерсант появился вновь, на ступеньках администрации его поджидали несколько чиновников и суровый Ростков в окружении плечистых ребятишек. Ростков, козырнув какой-то бумагой, представился сотрудником милиции и заявил обомлевшему тольяттинцу, что векселя-то фальшивые и надо проехать в УВД. Испуганного предпринимателя под белы рученьки втолкнули в машину и отвезли к высотному зданию: мол, это и есть наше управление. Там в одной из комнат у него забрали все бумаги и опять предложили "проехать". На перекрестке Радищева и Б. Казачьей коммерсанту дали под зад хорошего пенделя, после чего лже-оперативники скрылись на двух "девятках". Когда тольяттинец пришел в себя, он тут же побежал в ближайшее Волжское РОВД. С грехом пополам отыскали то здание, где якобы располагалось УВД, но когда вошли в злополучную комнату, то там стояла совершенно другая мебель, а на машинках печатали нехмурые крупногабаритные дяди и очаровательные девушки, сразу же заявившие, что они знать ничего не знают, тут всегда была тихая, скромная контора. Оперативники сочувственно посмотрели на тольяттинца: дескать, у тебя, мужик, от переживаний, наверное, крыша съехала, и тихо вышли. Самое интересное, что параллельно вышеописанным событиям два областных министра радостно обсуждали по телефону детали всей этой истории и, чуть не повизгивая от восторга, рассказывали, как ловко они кинули "лоха" на миллион (!!!) долларов".
Акция по изъятию векселей при всем относительно благополучном исходе для ее организаторов и непосредственных участников выявила и один существенный недостаток. Прямая связь теневиков с высокими областными чиновниками в случае провала бросала тень на репутацию высоких должностных особ и угрожала их карьере. Чтобы устранить этот недостаток, губернатору в правительстве нужен был чиновник, который бы по своим должностным полномочиям, во-первых, имел бы возможность влиять на официальные правоохранительные структуры и, во-вторых, обладал бы способностью и желанием проводить спецоперации не хуже связанных с Канапой теневиков... Одной из первых акций нового секретаря областного Совбеза стало установление своего контроля над правоохранительными структурами путем организации тотального сбора компромата на руководителей этих структур, начиная с районного звена. 25 ноября 1997 года (т.е. спустя несколько дней после официального назначения).
Мирошин разослал во все ГРУОВД области официальные письма. В них милицейских начальников просили "письменно, в срок до 10 декабря 1997 года, высказать ваше отношение к работе и претензии в адрес руководителей вашего района (главы администрации, прокурора, налоговой инспекции, налоговой полиции) и ваши предложения по совершенствованию их деятельности (на каждого в отдельности)". Любопытно, что данный документ, не имея никаких грифов, тем не менее заканчивался словами о том, что он "носит конфиденциальный характер". Естественно, что очень быстро о нетрадиционной инициативе областного Совбеза доложили начальнику облУВД Владимиру Булгакову. Последний пожелал ознакомиться с ответами своих подчиненных, о чем направил Мирошину письменный запрос. Ответ секретаря Совбеза озадачил даже видавшего виды милицейского генерала. Александр Мирошин отказал Булгакову, сославшись на то, что "ответы носят конфиденциальный характер и аппарат совета безопасности не может предоставить вам их для изучения". Таким образом, впервые аппарат областного Совбеза выступил как самодостаточная структура, проигнорировавшая запрос одного из полноправных членов Совета. Пришлось генералу Булгакову обращаться к прокурору области Николаю Макарову с просьбой разъяснить правовые аспекты возникшей ситуации. Представление прокурора области, направленное на имя губернатора Дмитрия Аяцкова, содержало следующую оценку: "...Сбор компрометирующих материалов, предпринятый секретарем Совета безопасности Мирошиным А. К., грубо нарушает конституционные права, являясь ничем иным, как явным превышением служебных полномочий, носящим элементы уголовно наказуемого деяния..." Любопытен и комментарий ко всей этой истории Дмитрия Аяцкова, который корреспондент "Известий" Александр Кислов услышал из уст губернатора. "Да, -- сказал губернатор, -- подменять правоохранительные органы нельзя. Однако, согласитесь, что и нам нужно иметь информацию на них". Любопытны слова губернатора прежде всего тем, что заинтересованными в компрометирующей информации на руководителей правоохранительных органов, как правило, оказываются те лица и структуры, которые не очень дружат с законом. Однако даже в Москве никому не пришло на ум в целях дискредитации, скажем, министра юстиции Ковалева или генерального прокурора Скуратова заводить специализированную структуру в кремлевской администрации. Саратовская область в этом плане оказалась куда как более "продвинутой".
Первой жертвой дискредитационной операции, проведенной в декабре 1997 года при непосредственном участии Мирошина, стал ректор СГТУ Владилен Петров. Следует отметить, что помимо секретаря областного Совбеза к участию в спецоперации были привлечены еще два областных министра: Андрей Россошанский и Геннадий Шевашкевич. Что касается второго из этих лиц, стоит напомнить о том, что Геннадий Матвеевич Шевашкевич широко известен в "столице Поволжья" как секретарь по идеологии Саратовского обкома КПСС в последние годы его существования. Лишившись столь ответственной работы после разгрома ГКЧП, господин Шевашкевич вновь "всплыл" при Аяцкове уже в качестве областного министра образования и науки. 16 декабря у руководства ГУВД побывали министр по делам молодежи, спорту и туризму областного правительства Андрей Россошанский и секретарь Совбеза Александр Мирошин. Они сообщили милицейскому начальству о существующем в одном из зданий СГТУ подпольном борделе, известном также как досуговая фирма "Симона". Пришедшие министры изъявили желание разоблачить вертеп разврата и попросили себе в помощь офицеров милиции. По этой просьбе от ГУВД в акции участвовал офицер полиции нравов Андрей Демихов и начальник УОП РУВД Леонид Юрченко. Приехав на место, участники операции заметили микроавтобус, в котором находилось около десятка людей с фотоаппаратами и кинокамерами. Для милиционеров такое скопление журналистов на месте предполагаемых оперативных мероприятий было полной неожиданностью. Когда все были в сборе, по радиотелефону был произведен заказ двух проституток. Следом за жрицей продажной любви в помещение "Симоны" ворвалась импровизированная оперативная бригада, состоящая из министров, журналистов, кинооператоров и милиционеров. В итоге за один декабрьский вечер эта бригада не только разоблачила фирму сексуальных услуг "Симона", располагавшуюся в одном из арендуемых у СГТУ помещений, но и побывала с "инспекционной проверкой" в университетской бане. Следует отметить, что в официальной саратовской прессе об участии в данном мероприятии Мирошина и других министров никак не упоминалось. А сама акция преподносилась как милицейская операция "Путана", на самом деле имевшая место за неделю до описываемых событий. Тем не менее нужный эффект был достигнут, и вскоре Владилен Петров, активно оппонировавший губернаторским планам объединения ряда саратовских вузов, "добровольно" ушел в отставку с поста ректора.